Игорь Поль - Путешествие идиота (Ангел-Хранитель 2)
А потом пришел Генри и долго-долго со мной говорил. Опять прикладывал мне к голове блестящую штуку и спрашивал слова. И почти все я угадал. Только Генри все равно остался недоволен. Что-то смотрел на маленьком экранчике и хмурился. Правда, не все слова я знал. Кто-то мне их подсказывал. Действительно, откуда мне знать, что твиндек – это «пространство внутри корпуса судна между двумя палубами или между палубой и платформой». А еще Генри говорил мне, что я не должен ходить один по городу. Что это запрещено. Запрещено – это значит нельзя. Я спросил его, почему мне нельзя. А он сказал что-то вроде того, что я «неспособен». И что со мной должен находиться сопровождающий. И я сказал Генри, что все понял. Чтобы он отстал, в общем. А Генри опять сильно удивился и долго тыкал меня блестящей штукой во все места и все смотрел на свой цветной экранчик. А когда он ушел, я все равно оделся и пошел гулять. Потому что мне так хотелось. Потому что я Генри неправду сказал – я все равно буду ходить, где хочу. Потому что я теперь, как все.
Я долго ходил по улицам, пока есть не захотел. И тогда зашел в дверь, откуда вкусно пахло едой и дымом. Люди оттуда выходили все довольные. Умиротворенные. Мне знакомо это ощущение. Так чувствуешь себя, когда хорошо поешь и ничего больше неохота. Только спать немного. Люди садились в свои машины и уезжали. А на их место тут же приезжали другие. В общем, мне это место понравилось. Никто на меня внимания не обращал.
Когда я внутрь зашел, сначала не понял ничего. Все сидели за столиками и ели. И еще пили. И курили. Дым столбом стоял. Даже стойка, за которой женщины в белых передниках работали, из-за этого была мутной, как в тумане. Когда туман утром стоит, деревья напротив моего дома так же мутно проступают. Как будто ненастоящие. И еще тут было шумно. Не так, как на улице, когда ветер шумит или машины шуршат. По-другому. Здесь играла музыка и все чего-то друг другу говорили. И от этого шум стоял. Такой: «бу-бу-бу-бу». И женщина в переднике, которая быстро шла между столиками с большой плоской штукой, где было много разной еды, громко спросила у меня:
– Чего желаете, сэр?
Я просто был голоден. И я так ей и ответил: мол, есть хочу. И она махнула на столик у окна – он как раз освобождался – и велела мне присесть. И сказала, что сейчас подойдет. И я уселся, вытянул ноги и стал ждать. Рядом со мной такая решетка была. А к ней растение прилепилось. Похожее на то, как у меня на калитке. Только ему не сладко тут, я это сразу понял. Сами посудите – кому в таком дыму хорошо будет? Даже я едва не закашлялся.
Потом женщина подошла и спросила, что я буду «заказывать». Я ей снова сказал, что есть хочу. Тогда она мне дала большую блестящую штуку с надписями. Сказала, что это «меню». Наверное, вид у меня был, как у придурка, хотя я и есть придурок, потому что она со мной по-человечески заговорила. Сказала, что из всего этого только бифштексы и картошка съедобны. И я ее попросил, чтобы она мне их дала. Она и принесла. Посмотрела на меня странно и ушла. И еще потом на меня смотрела, когда я ел, а она по залу мимо бегала. Наверное, это оттого, что я сильно проголодался. А может, я как-то не так ел. Все вокруг ели вилками и ножами. Отрезали мясо маленькими кусочками и ели. А я весь кусок цеплял на вилку, и так с него и откусывал. А мясо было вкусное. И подливка тоже. Только картошка мне совсем не понравилась. Совсем несоленая. Но мне не хотелось эту женщину обижать, и картошку я тоже ел.
А потом ко мне подсел такой небольшой человек, весь чернявый. И глаза у него тоже черные. И волосы. И стал он рыбу есть. И вид у него такой, извиняющийся, что ли? И когда я на него посмотрел, он мне сказал «Добрый день». И улыбнулся. И мы с ним разговаривать начали. С этого все и началось. Хотя я ни о чем не жалею.
Глава 14. В путь-дорогу
Женщина, что с посудой по залу ходит, спросила меня:
– Еще что-нибудь, сэр?
– Еще мяса. Если можно, – потом подумал и добавил: – Без картошки.
– Что будете пить, сэр?
– Пить?
Я вижу, что женщина начинает сердиться. Чувствую. Она улыбается, но улыбка у нее усталая. А тут я еще на ее голову.
– А можно мне сок?
– Конечно. Апельсиновый, яблочный, лайм, тыква. Что именно, сэр?
– Не знаю. Мне все равно, мисс.
И она снова смотрит странно. И убегает.
– Я вас тут раньше не видел, – говорит мне человек, тот, что ест рыбу.
– Я тут раньше не был, – отвечаю. Потом решаю, что разговаривать с человеком, не представившись, не очень вежливо. И говорю: Я Юджин Уэллс. Капитан. Личный номер 93/222/384.
Ну и прочее такое, что всегда говорю. Уж больно это складно звучит. И руку ему протягиваю. Как Сергей учил. А мужчина этот чуть рыбой не поперхнулся. Смотрит на меня, на руку мою. Потом спохватился, ладонь салфеткой вытер, и мы с ним поздоровались.
– Очень приятно, сэр! Я не знал, что вы военный. Извините. Меня зовут Анупам Патим. Я работаю электриком в космопорте. Ничего, что я к вам подсел? Я тут часто обедаю.
А потом он стал смотреть на меня выжидательно, как будто я должен что-то сказать. И рыбу есть перестал. А я подождал немного, и стал свое мясо доедать. А потом женщина в переднике принесла мне еще мяса. И сок. И мужчина этот, Анупам, стал смотреть, как я вторую порцию собираюсь съесть. Тут я решил – невежливо так вот сидеть с набитым ртом, когда на тебя смотрят.
– Хотите? – и на мясо показываю.
– Спасибо, сэр, – говорит Анупам. И улыбается виновато. Я заметил – он всегда виновато улыбается. – Я не ем мяса. Не привык. Да и дорого. Я к рыбе привык.
– А я люблю мясо, – говорю. – И еще креветки. И мороженое.
И тогда он кивнул и снова стал есть свою рыбу. Быстро-быстро. И все время на меня поглядывать. И при этом улыбаться виновато. Нипочем не пойму, как можно с набитым ртом так улыбаться? Зубы у него белые-белые, а губы темные, и сам он смуглый, и оттого кажется, что улыбка у него блестит на лице, так ее видно.
И как-то так вышло, что мы с этим человеком разговаривать начали. Сначала о погоде. Я ему рассказал, что люблю, когда солнце, а когда дождь – люблю сидеть у окна. А он мне – что не любит «осень». И голос мне внутри сказал, что осень – это время года. Как будто от этого мне яснее стало. И еще Анупам сказал, что на его планете погода лучше. Там все время солнце и тепло круглый год. Так, что можно прямо на улице спать. На его планете многие и спят так – прямо на улице. Я представил себе, как это классно – лежать на улице, а вокруг деревья шелестят. А потом подумал, что когда дождь, то спать на улице не очень-то и здорово. И ему сказал. А он мне – что это ерунда. Что можно укрыться «коробкой», и все будет замечательно. Главное – под пальмой место найти, у нее листья широкие и когда град идет, они, листья то есть, не дают ему падать на голову. Я рассказал про свой самолет. Про «Красного волка». И про то, как сны всякие вижу. А он обрадовался отчего-то, и тоже мне про сны рассказал. Про то, как он свою родину во сне видит. И ему там хорошо. А тут он временно, «на заработках». И скоро – через три года, домой вернется. И будет у себя в городе богатым человеком. Купит велосипед. А может быть, даже мотороллер. И ему на улице будут говорить «господин». И милостыню просить. А еще у него много родственников. И им не всегда есть, что кушать. И что он иногда им денег немного отправляет, только вот отправлять отсюда деньги – очень дорого, потому как его планета очень далеко. И он их отправляет «с оказией». Я не знаю, что это означает. И голос внутри молчит. А потом я ему рассказал, что мою маму зовут Кэрри. И что она вкусно пахнет. И что я не знаю, где она теперь. А он мне – про свою сестру. Про то, как ее зовут Чандраканта, что означает «любимая луной». И как он хочет, чтобы она смогла улететь с родной планеты, чтобы закончить «университет». Тогда она тоже будет госпожа. Будет учить детишек или раздавать в больнице таблетки. Только у нее на это денег нет. И он, Анупам, тоже иногда ей деньги на это посылает. Он говорит, что Чандраканта очень бережливая девушка. И она обязательно скопит достаточно для того, чтобы на билет хватило. Вот ему, Анупаму, на билет помог скопить старший брат. И еще немного денег дал в долг дядя – Четана. Что в переводе означает «бдительный». А я спросил у него, что означает его имя, и Анупам ответил, что это переводится как «несравнимый». И мне стало немного неловко, что я не знаю, как переводится мое. И я попросил Анупама еще рассказать о его замечательной планете, где можно спать прямо на улице.
И он рассказал мне, какие у них большие города. Как много разных людей там живет. И какие они все добрые. Радушные. Всегда помочь готовы. И что планета называется Кришнагири Упаван. И что это лучшее место на свете. И что люди там любят друг друга, и оттого на душе у них всегда мир. И при слове «любят» я встрепенулся и поделился с ним, что мечтаю найти любовь. Не такую «любовь», за которую нужно деньги платить, а чтобы мне с женщиной было хорошо просто так. И чтобы она меня обнимала. И нежно мне улыбалась. Как те люди на улицах. Тогда Анупам сказал, что если бы он был военным, как я, то у него, без сомнения, было бы много денег. И он сразу же уехал бы на Кришнагири. Там столько красивых порядочных девушек, и все они готовы полюбить тебя, особенно если ты богатый сахиб, и все без обмана, и они могут быть верными женами, и смотреть за детьми, и готовить вкусную еду.
