Максим Макаренков - Стражи. Боги холода
В груди разлилась холодная пустота. Показалось, что, вот прямо сейчас, она вычеркнула из своей жизни что-то хорошее и важное, что могло бы случиться, но теперь никогда не произойдет.
Сейчас Вяземский положит трубку и навсегда исчезнет из ее жизни. Потому что, таким как он нет места в однокомнатных квартирах таких, как Татьяна Береснева.
– Татьяна Владимировна, скажите, разве я дал вам повод заподозрить меня в чем-то подобном? – голос все так же спокоен и вежлив. Ни малейшего следа затаенной обиды.
– Нет, не давали, но…
– Тогда, я вас очень прошу, поверьте что, приглашая вас на открытие выставки, я имел в виду именно то, о чем говорил. Теперь, когда мы поняли друг друга, я спрошу еще раз. Вы согласны?
– Да… То есть… А когда, а где… – Таня поняла, что мямлит в трубку что-то совершенно нечленораздельное, и покраснела.
– Завтра в девятнадцать часов я заеду за вами. Хорошо?
– Да-а, но… Да мне пойти не в чем на такое мероприятие! – в отчаянии выпалила Таня, чувствуя, как наворачиваются на глаза слезы. Она явственно представляла себе дородных мужчин в смокингах, сопровождаемых сногсшибательными блондинками с пустыми глазами и сумочками от Диора или Hermes.
– Уверяю вас, Татьяна, это не светский раут и не мероприятие для миллиардеров. И потом, я уверен, вы будете выглядеть замечательно. А теперь, скажите, пожалуйста, куда за вами заехать?
С трудом соображая, что происходит, Таня продиктовала адрес. Вежливо попрощавшись, Вяземский закончил разговор.
Несколько минут, она неподвижно сидела на диване, глядя на прямоугольник коммуникатора, ойкнула, и бросилась к платяному шкафу.
Вихрем ворвавшись в редакцию, Таня выдернула Олега из курилки, усадила за рабочий компьютер, и сунула в руки флешку с фотографиями:
– На. Сливай снимки, и давай отбирать. У меня пятнадцать минут времени.
– Спокойно! Спокойно, мать! Выдохни. Сейчас разберемся.
Татьяна приплясывала у монитора, поглядывая на часы. Олег не выдержал:
– Слушай, не мельтеши! Ты куда-то опаздываешь?
– Ага. В парикмахерскую.
Олег глянул с интересом, буркнул «ну-ну», и вернул флешку:
– Все, вали. Я сам все отберу, снимки по полосам раскидаю. Если надо будет сокращать-дописывать, позвоню. Испаряйся.
Парикмахерская, салон красоты, маникюр, уже в девятом часу выловленная Аня, бракующая седьмую блузку. Дома критический осмотр брючного костюма, холодный ужас – туфли! Не подойдут!
Срочная примерка – вроде не все так страшно, теперь с блузкой, не подходит! Хотя, нет, это она уже придирается. А украшения?! А сумочка?! Не с рюкзаком же идти!
В конце концов она села посреди разгромленной в поисках сумочки комнаты, обозвала себя дурой, повесила костюм и выглаженную блузку на плечики, напомнила сама себе, что на пресс-конференции и презентации она ходит регулярно, и завалилась спать.
Утром снова начался мандраж. как ни пыталась она уговорить себя, что это всего лишь очередное скучноватое мероприятие, куда ее пригласили только из чувства благодарности – не помогало. к трем часам она уже жалела, что не курит.
В четыре – обозвала себя идиоткой и неврастеничкой и заварила очередную чашку чая – кусок в горло не лез, и за весь день она сумела затолкать в себя только бутерброд с брынзой.
К шести она решила, накладывая и стирая макияж, что звонок Вяземского не более, чем глупая шутка миллионера, и никто за ней не приедет. Одеваясь, успела придумать несколько коварных планов мести бездушному мерзавцу и представить, как горько она будет плакать, когда автомобиль так и не появится.
Без трех минут семь, она увидела, как во двор осторожно протискивается неброский, но, явно, безумно дорогой автомобиль. Марку опознать не смогла, но весь внешний вид авто говорил о неброском, но знающем себе цену, богатстве.
Звонок коммуникатора заставил ее подскочить и броситься в комнату.
– Алло?
– Здравствуйте, Татьяна. Вы не назвали номер квартиры, так что, я жду вас внизу, у машины.
– Да-да. Я видела, как вы подъехали. Я сейчас спущусь.
Закончив разговор, она зашипела от досады. Ну кто просил говорить, что она видела машину?! теперь он наверняка решит, что якобы неприступная журналисточка просто набивала себе цену, а сама только и ждет, как захомутать выгодного жениха!
Все-все, думать уже некогда. В последний момент она бросила в сумку плоский фотоаппарат-«мыльницу» и выдохнула, как перед прыжком в холодную воду.
Проверив, где изволит дремать Мурч, которому смертельно надоела хозяйкина суета, она зацокала вниз по ступенькам, моля бога, чтобы не подвернулся каблук.
Вяземский ждал ее возле машины.
– И снова, здравствуйте, Татьяна. Вы совершенно напрасно переживали – выглядите прекрасно.
Вяземский улыбнулся – искренне, без напряжения. Татьяна посмотрела ему в глаза, да, в глазах тоже прыгает сдерживаемая смешинка.
Она моментально почувствовала себя спокойно и раскрепощено.
– Здравствуйте, Ян Александрович. Хорошо, что вы одеты вот так.
– Как это, так? – удивился Вяземский.
– В обыкновенный человеческий костюм. Я уже решила – если окажется, что вы в каком-нибудь фраке-смокинге, тут же разворачиваюсь и запираюсь в квартире.
– Скажу по секрету, – понизил голос Ян, – я даже костюмы искренне ненавижу. Но, приходится носить. Положение, знаете ли, обязывает.
– Однако, садитесь, садитесь же, – открыл он заднюю дверь автомобиля, делая приглашающий жест.
Внутри пахло кожей, легким мужским одеколоном и чем-то еще, неопределенным, чуть пряным, но очень приятным. Татьяна так и не смогла определить этот запах, но он ей решительно понравился.
Никакой перегородки между ними и водительским местом не было, и это Татьяне тоже понравилось.
За рулем сидел уже знакомый крепыш Владимир. Дружески ей кивнув, он сосредоточился на нелегком деле – выезде из московского двора. С задачей он справился блестяще, и вскоре они уже двигались к центру города.
– А где все это будет происходить? Я, к стыду своему, ничего об этой выставке не слышала, хотя за такими событиями слежу, – нарушила тишину Татьяна.
– То, что не слышали, неудивительно. Это выставка из разряда «для своих», проходит она в особняке в центре Москвы. Кому особняк принадлежит, я не знаю. А вот о выставке договаривалось посольство Мексики и некий частный коллекционер. Но никаких афиш не было. Да, не было.
Последние слова Вяземский произнес с какой-то непонятной задумчивостью и на некоторое время замолчал. Таня не хотела нарушать установившуюся тишину, но бизнесмен как-то внутренне встряхнулся и снова стал радушным хозяином.
Автомобиль остановился, Владимир вышел и открыл пассажирскую дверь. Вяземский ступил на тротуар, быстро осмотрелся и нагнулся к машине, протягивая Татьяне руку:
– Позвольте вам помочь. Мы на месте.
Таня считала, что весьма неплохо знает Москву но, выйдя, совершенно растерялась. За дорогой она не следила, и сейчас не могла определить, в каком районе располагается внушительный особняк, отгороженный от улицы деревьями старого парка.
Ко входу вела широкая мраморная лестница, на которой сейчас стояли, переговариваясь, несколько человек. Оставив Владимира возле машины, Вяземский и Татьяна неторопливо поднялись к двустворчатым дверям, за которыми их ожидали встречавшие гостей люди в неброских серых костюмах, одному из которых Вяземский, не глядя, протянул пригласительные билеты.
С несколько рассеянным видом он осматривался по сторонам, словно искал кого-то знакомого. Татьяна же присматривалась к окружающей обстановке.
Поблагодарив, встретивший их молодой человек вернул билеты и предложил пройти в зал, куда вели высокие белые двери.
В зале в два ряда стояли длинные столы, на которых гостей выставки ожидали легкие закуски, фрукты, красное и белое вино, минеральная вода. Татьяна присмотрелась к бутылке, из которой девушка в белой униформе с вензелем известного ресторана разливала красное вино. И тихонько хмыкнула – недорогое чилийское. Для закрытого элитного мероприятия можно было бы и разориться на что-нибудь более впечатляющее.
Заканчивался зал широкой мраморной лестницей, по которой можно было подняться на второй этаж. Очередные высокие двери, к которым и вела лестница были открыты и с того места, где стояла Татьяна, она видела фрагмент высокого потолка с лепниной.
– Сама выставка, как я понимаю, там, наверху? – кивнула она в сторону лестницы.
– А? Да-да, там, – несколько рассеянно ответил Вяземский, и снова сделал невидимое глазу усилие, сосредотачиваясь на спутнице.
– Кстати, что же мы тут стоим, пойдемте наверх, – и он снова галантно предложил ей руку.
Татьяна вынуждена была признать, что несколько старомодная галантность Вяземского, его манеры, вызывающие в памяти образы блестящих офицеров императорской гвардии из приключенческих романов и фильмов, производили неизгладимое впечатление. В его присутствии она чувствовала себя настоящей леди, аристократкой, даже походка, с удивлением осознала она, изменилась, стала плавной и неспешной.
