Никита Аверин - Крым-2. Остров Головорезов
Четверо дюжих пиратов бросились выполнять приказ капитана. Но скрутить пассажира они смогли с большим трудом. Несчастный сдался лишь тогда, когда в затылок ему вновь уперся ствол пистолета. Пираты быстро связали пассажира по рукам и ногам и словно ценный груз понесли на руках на свой лайнер.
Проводив их взглядом, Рыжехвост подошел к бухте якорной цепи и внимательно осмотрел её изнутри. После чего радостно хмыкнул и жестом фокусника достал из неё небольшой стальной чемоданчик с кодовым замком.
— Джек-пот! Это как раз то, что мы искали.
Фальшиво насвистывая какую-то мелодию, главарь пиратов поднялся на сходни. Кинув последний взгляд на застывшую вдоль борта команду «Буревестника», Рыжехвост отдал распоряжение своему помощнику.
— Экипаж связать и оставить на палубе. Как только отойдем подальше, пустите им торпеду по ватерлинии. Будет им наука, что не стоит пытаться убежать от капитана Рыжехвоста.
— Будет сделано, — радостно осклабился помощник и бросился выполнять приказ.
Когда пиратский лайнер отошел на безопасное расстояние, установленная на его корме крупнокалиберная пушка плюнула огнем, послав снаряд в сторону беззащитного баркаса. Пираты одобрительно загудели, глядя на то, как обреченное судно начинает медленно погружаться в холодную морскую воду. Взревев двигателем, пиратское судно умчалось прочь.
Стоило лайнеру исчезнуть из виду, как из-под воды рядом с баркасом показался аквалангист. Облаченный в допотопный костюм для подводного плаванья, шкипер Куркулис медленно забирался по специальным поручням на борт «Буревестника».
— Я уж думал, тебя катраны съели, — ворчливо поприветствовал шкипера капитан Воха.
— Я сам кого хочешь съем, — отмахнулся Куркулис, скидывая тяжелый баллон с дыхательной смесью. Разоблачившись, шкипер достал из ножен на поясе узкий нож и перерезал путы на руках капитана. Вдвоем они быстро освободили остальных членов экипажа.
— Так, Железняк и Бакула, пулей дуйте в трюм и включайте насос. Шкипер, ты зачем костюм снял?
— Что значит «зачем»?
— А кто пробоину снаружи латать будет? Натягивай костюм обратно и лезь в воду! Раз тебя катраны есть не хотят, твоя кандидатура лучше всего подходит на роль подводного ремонтника.
— Вот так всегда, — заворчал в ответ Куркулис, — даже элементарного «спасибо» от тебя не дождешься.
— «Спасибо» я тебе выставлю в жидкой валюте по возвращению в порт. А сейчас марш за работу, бездельники!
Матросы приступили к ремонту судна. Глядя на их слаженные действия, капитан испытал чувство гордости. Жаль, конечно, что пираты захватили в плен пассажира. Но судя по тому, что они знали о чемоданчике с кодовым замком (о наличии которого даже Воха был не в курсе), действовали пираты по чьей-то наводке.
— Мы ещё встретимся, Рыжехвост, — пробормотал капитан Воха, — обязательно встретимся.
Глава 4.
ЗАЯЦ И МЫШИ
Шоссе номер М-17, соединяющее Джанкой с Феодосией, знавало и лучшие времена — хотя, как говаривали знающие люди, идо Катастрофы не отличалось качеством асфальта. Сейчас же, много лет спустя после чудовищного катаклизма, от шоссе осталось только название да направление. По сути, это была разъезженная колея посреди степи, отличавшаяся от окружающей пустоши лишь чуть более серым цветом из-за рассыпавшегося в мелкую крошку древнего асфальта. На обочинах колеи росли дикие травы, желтые, зеленые, даже красные — сухие и ломкие от жары. Само шоссе пересохло и растрескалось, местами зияли рытвины и выбоины.
Если бы листоноши ехали верхом, наверное, скорость была бы даже выше: кони-мутанты легко бы скакали что по степи, что по шоссе, срезая углы и перескакивая через препятствия. Но, увы, Один и его собратья остались в конюшне клана, а Пошта сидел за рулем «Мародера», рядом с Бандеролькой, на заднем сиденье дремал профессор Кайсанбек Аланович. Телеграфу и Штемпелю достался старый, но еще крепкий «Тигр» с переделанным под грузовик кузовом — туда сложили все наспех собранные припасы, в том числе бочки с солярой и мешки с углем.
Обе машины, теоретически, считались внедорожниками — но Пошта не хотел рисковать и гнать напрямую через степь. Влетишь в какой-нибудь овраг и русло пересохшего ручья, и дальше придется идти пешком. Поэтому ехали по дороге.
Вскоре на горизонте показался старый покосившийся знак «Азовское». За ним виднелись десятка полтора полуразрушенных строений из белого песчаника. Пошта притормозил на въезде в поселок — хоть и заброшенный, тот мог служить прибежищем каким-нибудь мутантам или бандитам — и поехал очень медленно, поглядывая по сторонам.
Со слов Филателиста Пошта знал, что здесь, в ближайшем населенном (поправка: некогда населенном) пункте, у листонош был тайный склад с горючим. Филателист, будучи трезвомыслящим человеком, не складывал все яйца в одну корзинку, и, обустраивая цитадель клана, предвидел возможную эвакуацию в случае массированного нападения.
Поэтому на черный день в Азовском были зарыты в условленном месте несколько цистерн с дизельным топливом — достаточно, чтобы дозаправить караван с эвакуированными листоношами. На черный день, так сказать.
«Вот он и настал, черный день», — подумал Пошта грустно. Ему было больно и горько покидать родную цитадель в таком состоянии — разбомбленную, обстрелянную, залитую кровью. Еще горше было потрошить запасы клана, сделанные на всех.
Но ведь и миссия у Пошты — одна на всех. Важнее дела нет ни у кого в Крыму.
Условленным местом была, как ни парадоксально, бывшая заправка. Ну логично — кто же станет искать запасы топлива там, где уже все давным-давно обыскали и выкачали до капельки.
Пошта остановил «Мародер» возле здания заправки — оно, как ни странно, практически уцелело, только окна разбили, и из рам торчали острые, как клыки, осколки стекла, и вылез из машины, с наслаждением размяв ноги.
Телеграф припарковал «Тигр» чуть сзади и сбоку, чтобы не перекрывать выезд, если придется удирать, и тоже вылез наружу. Следом выбрался Штемпель. Судя по настроению, они всю дорогу ругались из-за чего-то не слишком серьезного — то бишь не ругались по-настоящему, а так, переругивались для поддержания беседы.
— Что, приехали? — осведомился Телеграф.
— Почти, — сказал Пошта. — Пополняем запасы.
Телеграф скептически выгнул бровь:
— Здесь? В этих руинах?
— Угу, — кивнул Пошта. — Именно здесь. Под этим зданием Филателист и Контейнер спрятали цистерну с соляркой. На всякий случай. Здесь мы наполним бочки — мы же взяли пустые бочки, да, Бандеролька? — и поедем дальше, в Советский. А там уже будем думать, как нам одной задницей сесть на два стула и успеть и в Керчь, и в Феодосию...
— Ай да Филателист, — восхитился Телеграф. — Старый лис, все предусмотрел. И главное — место какое выбрал, заправку! Ха!
Кайсанбек Аланович степенно выбрался из «Мародера» и туманно заявил:
— Где умный человек прячет лист...
— Чего? — не поняла Бандеролька.
— А, — отмахнулся Кайсанбек Аланович. — Была такая фраза из старого рассказа. Где умный человек прячет лист? В лесу. Честертон.
Бандеролька ничего не поняла, но на всякий случай сказала:
— Круто, — после чего принялась выкатывать пустые бочки из кузова «Тигра».
— Что обидно, — продолжил рассуждать профессор, — что в тех злополучных бункерах, из-за которых заварилась вся эта кровавая каша, мы наверняка найдем массу оружия и технологий для смертоубийства — но вряд ли хоть одну художественную книгу. Так было заведено до Катастрофы (а впрочем, и после нее), что важнейшим из искусств считалось убийство себе подобных. Заготовить бункер с боеприпасами, ну или там с соляркой — это правильно, это мудро. А вот заготовить библиотеку на случай ядерной войны — об этом как-то не думали.
— А толку с той библиотеки, — хмыкнул Штемпель, — если жрать нечего и все хотят тебя убить?
— Ты не прав, — перебил его Телеграф. — Жрать нечего и все хотят убить — проблемы сиюминутные, легко решаемые при наличии оружия. А вот отсутствие книжек — это очень хреново. Отсиживались мы как-то в бункере под Симферополем, пережидали набег муранчи.
— Кого? — переспросила Бандеролька.
— Муранча. Мутировавшая саранча. Страшная хрень в виде огромных насекомых. Слава богу, рой тогда прошел стороной и больше в Крыму не появлялся, — пояснил Телеграф, — так вот. Человек семь нас было, и провианта достаточно, и воды, наружу не сунешься, сиди себе да в ус не дуй. Неделю сидели. На третий день скандалы начались, склоки. На пятый — драка. К концу недели чуть не поубивали друг друга. Страшное дело, когда сидишь взаперти и почитать нечего. С ума сходишь.
