Александр Зорич - 21.4.Комбат и Тополь: Полный котелок патронов
— Не надо грязи. Отто — наш, русский. Просто он пять лет бундесов нелегально через Периметр водил. Вот и взял себе правильное погоняло, чтобы бундесы чувствовали, что пацан он ровный. Отто и на дойче нормально шпрехает.
— А что значит «кровососы побрали»? — не выдержал я (меня, в отличие от Борхеса, волновали вещи посущественней национальности Отто). — Ведь кровососы — не менты. Они протоколы не составляют и в обезьянник не сажают. Они сразу жрут. Высасывают. Насмерть.
— Типа мы кровососов никогда не видели. — Коча посмотрел на меня с усталой снисходительностью, как на ребенка. — В том-то и дело, братка, это не обычные кровососы были. А какие-то, ну… неместные, что ли. Рожи у них были розовые. И грабли розовые. А жвалы такие гнусные, типа малинового цвета.
— Может, тогда не кровососы? — предположил Борхес.
— Кровососы. Потому что такие же невидимки. Три твари было. Они схватили Отто, когда он «волчьи слезы» собирал. Мы, конечно, стреляли. Но не попали. А может, и попали… Но на планах кровососов это ни хрена не сказалось!
— И что? — наконец история стала интересна даже Тополю.
— Уволокли Отто! Мы проследили за тварями по сигналу его ПДА. Они его на земснаряд утащили. Он тут недалеко, километр двести метров всего.
— И что?
— А то, что вызволить его надо.
— Так вызволяйте, кто мешает?
— Нам одним не справиться. Нам еще народ нужен. Кровосос — это тебе не тушкан. Живучий, гад.
— Может, те кровососы, которые с розовыми лицами и розовыми руками, они не такие сильные? — предположил я на правах утешительной теории. — Ведь вашего друга Отто они заломать так и не сумели!
— Они сумели бы. Но они ни хрена не захотели. Разницу чуешь, братка?
— Ну, чую. — Я сделал кислую мину.
Как некстати все это было! Нам с Тополем была дорога каждая минута. И терять драгоценное время на какого-то Отто-бандюгана и наверняка отпетую сволочь — никому из нас не хотелось. Но…
— Ладно. Давайте, что ли, и правда сходим на этот земснаряд. Освободим парня. Если, конечно, он еще жив. Поддержим мужиков. Зона она, как-никак, на всех одна, — вдруг сказал Тополь прочувствованным голосом. — Вот если бы меня кровососы украли, вы бы за мной на земснаряд пошли? — Костя обвел всю компанию многозначительно-вопросительным взглядом.
— Спрашиваешь! — сказал я.
— А куда деваться? — вздохнул Борхес. — Деньги-то плачены!
— И я пошел бы! — Коча решительно сжал кулаки. — Показал бы этой нечисти, кто тут пахан!
— Ну а я за Кочей хоть в ад! — проблеял Джу-Джу.
— А я что? — огрызнулся Жаба. — И я пошел бы, ясен пень!
Ну а Ниндзя с арбалетом ничего не сказал. Впрочем, этого никто, кроме меня, не заметил.
Мы подняли с земли наши стволы и последовали за Кочей и его угрюмыми друзьями.
Всех наших благих намерений, конечно, не хватило бы, чтобы справиться с тремя кровососами. Пусть даже и «неместными», как определил их Коча.
С этой незатейливой мысли Борхес и начал свою речь на импровизированном военном совете, который мы устроили в тени проржавленного грузовика ЗИЛ-157.
Вообще-то это была моя партия. Я любил спускать людей с небес на землю, давить на реализм и прагматизм. Но легко уступил свои полномочия Борхесу. В конце концов, как он справедливо заметил, это ему деньги плачены.
— Кровососы сейчас наверняка прячутся в самых темных уголках трюма этого вашего земснаряда. Зачуяв нас, они, конечно же, войдут в боевой режим, а в боевом режиме эти твари почти невидимы даже при хорошем освещении. Хорошего освещения в трюме нет, поэтому они будут невидимы совершенно. Что же делать?
— Об этом мы с братвой уже подумали, — сказал Коча. — У меня и вот у него, — он ткнул пальцем в Ниндзя, — есть особая приблуда к детектору «Велес», показывает кровососа с пятнадцати метров. Будете гасить туда же, куда и мы.
— Целеуказание огнем по-научному называется, — ввернул довольный Тополь.
Борхес покачал головой.
— Мужики, — сказал он, — это получится, только если мы выгоним кровососов наружу. В трюмах очень тесно. Мы там либо друг друга рикошетами поубиваем, либо вообще никакого целеуказания огнем организовать не сможем.
— И что ты предлагаешь, умник? — зло ощерился Коча.
— Я предлагаю придумать, как заставить кровососов выйти из трюма, — пожал плечами Борхес.
— Забросаем земснаряд гранатами вдоль борта! — предложил Жаба.
— А Отто? Он что, думаешь, бессмертный и гранаты его не берут? — резонно возразил Коча.
— Так я же говорю «вдоль борта», — обиженно буркнул Жаба.
— Да не сможешь ты ничего гарантировать — у борта твоя грена упала или в трюм случайно провалилась. Не говорю уже об осколках.
— Ладно, я все понял, — устало вздохнул Борхес. — Придется воспользоваться моей машинкой.
— Что еще за «машинка»? — подозрительно осведомился Жаба.
Я уже заметил: он воспринял наше легкое согласие помочь со спасением Отто как признак какого-то особо подлого скрытого умысла.
— У меня ранцевый огнемет в тайнике припрятан. Если возьмем его, кровососам не поздоровится. Не возьмем — не поздоровится нам.
Все четверо бандитов синхронно засопели — как видно, осмысляли услышанное.
Мы с Костей переглянулись — а Борхес-то наш не промах! Столько лет из себя поведенного на книжной мистике ботаника изображал, а у самого по тайникам ранцевые огнеметы… Может, у него где-то и ядерная боеголовка листиками замаскирована?
— А где тайник-то твой? — приподнял бровь Коча.
— За Котлом.
— Это здесь аномальное поле такое, — пояснил Тополь специально для бандитов. Судя по их напряженным лицам, объяснение оказалось очень кстати.
— Сколько идти? По времени?
— За два часа обернуться успеем.
— Ч-черт, — выругался Коча. — Да они за два часа Отто на хрящики разгрызут!
— Хотели бы — уже разгрызли бы, — резонно возразил Джу-Джу.
Котел состоял из приметного холма, взятого в скобки двух стариц, заполненных удивительно прозрачной для Зоны водой.
Весь холм был словно иссечен гигантским штык-ножом. Глубокие трещины уходили на десятки метров в глубь израненной земли. Из них то и дело вырывались на поверхность языки призрачного недоброго огня — точно горел ацетилен.
Спецы, не поленившиеся пройти через лабиринт трещин за жирным хабаром в костюмах высшего класса защиты с замкнутым дыхательным циклом, говорили, что аномальное свечение не жжется, как настоящее пламя, а поражает человека субатомными обломками — мезонами. А еще рвутся там из земли короткоживущие изотопы радона — это я вам как бывший физик говорю… Но вот откуда они там берутся и почему никак не закончатся — это, уж извините, бывшего физика в моем лице ставит в тупик.
Но главная достопримечательность Котла — радуга.
Не всякий день ее видно. А когда видно, говорят, ничего хорошего это не предвещает. Если есть радуга — значит, активность аномалий и мутантов удвоилась, а то и утроилась.
Да и цвета у той радуги зловещие, апокалиптические: багряно-красный, мандариново-оранжевый и химически-синий. Увидев эту радугу, так и ждешь, что из-за саркофага Четвертого энергоблока выйдут в своих белых хламидах крылатые вестники и протрубят в трубы: «Трындец вам всем, грешники! Готовьтесь, сейчас будет жарко!»
Стоит ли говорить, что в тот день, когда мы шли за огнеметом Борхеса, радуга как раз была? Яркая, как последние минуты жизни Димы Шухова, великого первосталкера.
Но радуга радугой, а до тайника мы доковыляли бодрячком.
Я больше того скажу: радуга нам даже помогла! Изрядный табун псевдоплотей — голов пятнадцать, если не двадцать — двинулся было в нашу сторону, но, завидев радугу, раздумал и, разочарованно похрюкивая, заспешил куда-то на север.
Тайник Борхеса был устроен как-то очень по-эльфийски — в корнях рослой, вековой сосны.
А ранцевый огнемет ЛПО-50 — к слову, вещичка раритетная и вследствие раритетности не самая дешевая — был очень по-простецки завернут в восемь слоев полиэтиленовой пленки.
Учить да лечить Борхеса я, конечно, не стал. Но про себя подумал, что с такими делами огнемет скоро отсыреет вместе со всей своей пневматикой и толку от него будет как от швабры.
— А огнесмесь-то у тебя есть? — задал не вполне своевременный, но резонный вопрос Тополь.
— Огнесмесь? — хитро прищурившись, переспросил Борхес. — Не боись, сейчас набодяжим!
Вслед за этим — под нетерпеливыми, тяжелыми взглядами бандитов — Борхес вытащил из-под сплетения корней две замызганные пластиковые канистры.
— Мужики, сбегайте кто-нибудь за водой, а? — попросил он у людей Кочи.
— Пусть твои бегают, — покачал головой бандит.
Ну уж конечно! «Понятия», бандитский кодекс чести, работать им не позволяли даже в таких скромных объемах.
