Кассандра Клэр - Город падших ангелов
Дверь гаража снова поднялась.
— Эй, чуваки? — Это снова был Кайл. — Послушайте, если вы не хотите, чтобы я попробовал, все нормально. Может, вы изменили свой стиль, да что угодно. Просто скажите, и я отстану.
Эрик склонил голову на бок.
— Входи, мы на тебя посмотрим.
Кайл вошел в гараж. Саймон уставился на него, пытаясь оценить, что именно заставило Клэри счесть его сексуальным. Он был высоким, широкоплечим и стройным, с высокими скулами, длинноватыми черными волосами, которые спускались кудрями на его лоб и шею, а кожа была смуглой, еще не утратив летний загар. Его длинные и густые ресницы, обрамляющие поразительные каре-зеленые глаза, делали его похожим на красавчика рок-звезду. На нем была надета приталенная зеленая футболка и джинсы, а обе его руки обвивали татуировки — не метки, просто обычные тату. Они выглядели, как рукописные строки, извивающиеся вокруг его руки и исчезающие под рукавами футболки.
— Ладно, — пришлось признать Саймону. — Он не урод.
— Знаешь, — наконец, сказал Кирк, прерывая молчание. — Мне кажется, что он довольно симпатичный.
Кайл моргнул и повернулся к Эрику.
— Так вы хотите, чтобы я был вокалистом, или нет?
Эрик отсоединил микрофон от стойки и протянул ему.
— Давай, — сказал он. — Попробуй.
— Знаешь, он действительно довольно хорошо пел, — сказала Клэри. — Я как бы пошутила насчет того, чтобы взять Кайла в группу, но он и в правду умеет петь.
Они шли вдоль Кент-Авеню в сторону дома Люка. Небо потемнело и из голубого стало серым в преддверии наступления сумерек, а тучи низко нависали над Ист-Ривер. Клэри вела рукой в перчатке вдоль сетчатой изгороди, которая отделяла их от потрескавшейся бетонной набережной, с металлическим дребезжанием.
— Ты так говоришь, потому что считаешь его красавчиком, — сказал Саймон.
Она улыбнулась.
— Не настолько красавчик. Не самый красивый парень, которого я когда-либо видела.
«Которым, вероятнее всего был Джеймс», — подумал Саймон, — «хотя она и не сказала этого вслух».
— Но я действительно подумала, что взять его в группу было бы хорошей идеей. Если Эрик и остальные не смогут сказать ему, что ты вампир, то они и другим не скажут. Надеюсь, это положит конец этой глупой идее.
Они почти подошли к дому Люка; Саймон видел его через улицу, ярко-желтые освещенные окна, выделяющиеся в наступающей темноте. Клэри остановилась возле прохода через забор.
— Помнишь, как мы убили здесь кучку демонов Раум?
— Ты и Джейс сделали это. А меня чуть не вырвало.
Саймон помнил, но его сознание не задержалось на воспоминании; он думал о Камилле, сидящей напротив него во внутреннем дворике, и говорящей: «Ты можешь дружить с сумеречными охотниками, но никогда не станешь одним из них. Ты всегда будешь другим и чужим для них». Он покосился на Клэри, размышляя, что она скажет, расскажи он ей о своей встрече с вампиршей и ее предложении. Он подумал, что, вероятно, она будет в ужасе. Тот факт, что ему нельзя было навредить, не заставлял ее меньше переживать о его безопасности.
— Сейчас ты бы не испугался, — сказала она мягко, словно читая его мысли. — Ведь теперь у тебя есть Метка. — Она повернулась, чтобы посмотреть на него, все еще облокачиваясь на забор. — Кто-нибудь замечая ее, спрашивает тебя о ней?
Он помотал головой.
— Волосы в основном прикрывают ее, и в любом случае, она сильно выцвела. Видишь? — Он убрал волосы в сторону.
Клэри протянула руку, чтобы коснуться его лба и закругленной Метки. В ее глазах была печаль, как и в тот день в Зале Согласия в Аликанте, когда она высекла старейшее проклятие мира на его коже.
— Болит?
— Нет. Она не болит.
И сказал Каин Господу: наказание мое больше, нежели снести можно.
— Ты же знаешь, что я не виню тебя, правда? Ты спасла мне жизнь.
— Знаю. — Ее глаза сияли. Она опустила руку и провела тыльной стороной перчатки по лицу. — Проклятье. Ненавижу плакать.
— Ну, тебе лучше привыкнуть к этому, — сказал он и, когда ее глаза расширились, добавил поспешно, — я имел в виду свадьбу. Когда там она, в следующую субботу? Все плачут на свадьбах.
Она фыркнула.
— Кстати, как дела у твоей мамы и Люка?
— Отвратительно влюблены. Это ужасно. Как бы то ни было… — Она похлопала его по плечу. — Я должна идти домой. Увидимся завтра?
Он кивнул.
— Конечно. До завтра.
Он смотрел, как она перебежала улицу и поднялась по ступенькам к двери. Завтра. Он изумился, как давно это было, чтобы он провел без Клэри хотя бы несколько дней. Он поразмышлял о том, чтобы быть странником и скитальцем по миру, как Камилла сказала. Как сказал Рафаэль: «Голос крови брата твоего вопиет ко мне от земли». Он не был Кайном, который убил своего брата, но проклятье считало по-другому. Странно, размышлял он, ждать, что потеряешь все, не зная, случится ли это.
Дверь за Клэри закрылась. Саймон повернул в сторону Кент-Авеню, к подземке на Лоример-Стрит. Наступила уже почти полная темнота, небо над его головой превратилось в смесь серого и черного. Саймон услышал, как позади него заскрипели шины, но не обернулся. Машины постоянно неслись по этой улице слишком быстро, несмотря на трещины и выбоины. Он обернулся, только когда голубой фургон подъехал к нему и заскрипел тормозами.
Водитель фургона выдернул ключ зажигания, выключая двигатель, и распахнул дверь. Это был мужчина — высокий, одетый в серый спортивный костюм с капюшоном и кроссовки, и капюшон был натянут так низко, что скрывал большую часть его лица. Он резко вылез с водительского сидения, и Саймон увидел в его руке длинный сверкающий нож.
Позже Саймон подумает, что ему следовало бы бежать. Он — вампир, быстрее любого человека. Он может обогнать любого. И лучше бы ему убежать, но он был слишком удивлен; он замер, пока мужчина с блестящим ножом в руке шел к нему. Мужчина произнес что-то низким, гортанным голосом, что-то на чуждом для Саймона языке.
Саймон сделал шаг назад.
— Послушай, — сказал он, засовывая руку в карман. — Можешь забрать мой бумажник…
Мужчина прыгнул на Саймона, опуская нож к его груди. Саймон уставился в неверии. Казалось, все происходило очень медленно, будто время растянулось. Он видел острие ножа около своей груди, вжимающееся в его кожаную куртку — и вдруг оно сдвинулось в сторону, будто кто-то схватил нападающего за руку и отдернул. Мужчина закричал, вздернутый в воздух, словно марионетка на веревочках. Саймон дико огляделся по сторонам — несомненно, кто-то должен был услышать или заметить происходящее, но никого не было. Мужчина продолжал кричать, бешено дергаясь, пока его рубашка разрывалась спереди, словно разрезаемая невидимой рукой.
Саймон уставился в ужасе. Огромные раны появились на теле мужчины. Его голова откинулась назад, а изо рта брызнула кровь. Его крик резко оборвался, и он упал, будто невидимая рука раскрылась и отпустила его. Он ударился о землю и разбился, как стекло, рассыпаясь на тысячу сияющих осколков, которые разлетелись по мостовой.
Саймон опустился на колени. Нож, которым его хотели убить, лежал неподалеку, он мог дотянуться до него рукой. И это все, что осталось от нападающего, если не считать горстку сияющих кристаллов, которые уже начал развеивать резкий ветер. Он осторожно коснулся одного из них.
Это была соль. Он посмотрел на свои руки. Они дрожали. Он знал, что случилось и почему.
И сказал ему Господь: всякому, кто убьет Каина, отмстится всемеро.
Так вот, что означало «всемеро».
Он еле успел добраться до канавы, прежде чем согнулся пополам, и его стошнило кровью.
В тот же момент, как Саймон открыл дверь, он понял, что просчитался. Он думал, что его мать будет уже спать к этому моменту, но она не спала. Она сидела в кресле, лицом к входной двери, а ее телефон лежал рядом на столе, и она моментально увидела кровь на его куртке.
К его удивлению, она не закричала, но поднесла руку ко рту в ужасе.
— Саймон.
— Это не моя кровь, — сказал он быстро. — Я был у Эрика, и у Мэтта пошла кровь из носа…
— Не хочу ничего слышать. — Она редко говорила таким резким тоном; он вспомнил, что она разговаривала так же последние несколько месяцев болезни его отца, с острым, словно нож, беспокойством в голосе. — Я не хочу больше никакой лжи от тебя.
Саймон бросил ключи на стол около двери.
— Мама…
— Ты только и делаешь, что лжешь мне. Я устала от этого.
— Это не так, — сказал он, но почувствовал себя неладно, зная, что так оно и было. — Просто сейчас очень много меняется в моей жизни.
— Я знаю. — Его мать поднялась из кресла; она всегда была худой и сейчас выглядела костлявой, а в ее темных, рассыпавшихся вокруг лица волосах — таких же, как у Саймона — было больше седины, чем он помнил. — Пойдем со мной, молодой человек. Сейчас же.
