"Фантастика 2024-98". Компиляция. Книги 1-22 (СИ) - Горохов Александр Викторович

Горохов Александр Викторович

Точка перехода

Москва, кафе «У Гоги», 14 сентября 1999 года, 13:25

Вербовщика обложили очень грамотно. К его приходу для разговора с клиентом оставался свободен единственный столик по соседству с моим. На момент его явления я допивал молочный коктейль, лениво потягивая его через трубочку. А дождавшись собеседника моей жертвы, вынул мобильник и обиженно пропел в трубку:

— Счастье моё, ну когда же ты закончишь свою боевую раскраску?.. Хорошо, жду. А то я уже скоро с голода помру.

Студенточка юридического факультета ВИИЯ, трудящаяся у меня по полдня в качестве стажёра юротдела, явилась лишь минут через двадцать, когда за соседним столиком вовсю шло обсуждение нелёгкого положения дел в фирме клиента.

Наташа выглядела на все сто, и я невольно залюбовался ею: в офис она являлась в строгом костюме, а сейчас нарядилась в обтягивающие брюки и не мене плотно сидящий свитерок, выгодно подчёркивающий стройную фигурку и довольно крупную грудь. При моих 185 сантиметрах она была ниже меня всего сантиметров на пять. Причём, без высоких каблуков.

— Ну, наконец-то! — прижал я к себе стажёрку, сегодня играющую роль моей возлюбленной, и провёл ладонью по её спине.

Ого! А девочка-то оказывается — огонь! Как она отреагировала на эту ни к чему не обязывающую ласку! На работе ни я к ней никак не относился, ни она меня не воспринимала как нечто достойное внимания...

Мы, сделав заказ, негромко, чтобы у меня была возможность слышать разговор за соседним столиком, щебетали обо всяких пустяках, постепенно переходя на всё более и более фривольные темы. И когда я дал девушке заранее обусловленный сигнал о том, что пора сворачиваться (за соседним столиком уже договорились, и разговор шёл к завершению), Наташа абсолютно профессионально изобразила на лице испуг:

— О, господи! У меня же через полчаса лабораторная!

Она быстро подскочила, суетливо собрала выложенные на стол вещи в дамскую сумочку и, чмокая губами воздух, уже собралась бежать.

— Нет, так не пойдёт! — совершенно искренне возмутился я и шагнул ей навстречу в проходе между столами.

Наташа снова очутилась в моих объятиях, и я постарался, чтобы в этот она была прижата ко мне всем телом. Поцелуй пришлось прервать, чтобы дать ей уйти. Но перед этим, касаясь её уха губами, я прошептал:

— Сегодня после десяти жду тебя в моей квартире.

— Да! — прошептала она и куснула мне мочку уха.

Меня ещё несколько минут потряхивало от пережитых эмоций, но пришлось взять себя в руки, поскольку клиент «выпасаемого» вербовщика уже уходил.

Дождавшись, пока он скроется за дверью, я пересел за соседний столик.

— Простите меня великодушно, но я невольно стал слушателем вашего разговора.

— Хм, а мне показалось, что вы были всецело поглощены своей прекрасной — без каких-либо преувеличений — дамой...

— Увы, но столь интересная тема не могла не привлечь моего внимания даже в ситуации, когда его объектом должна была всецело быть женщина, сумевшая мне запасть в душу.

Я достал свою визитку и протянул её вербовщику.

— Хотел бы встретиться с вами при более располагающих для столь серьёзной темы обстоятельствах. Увы, но сейчас я немного не в форме: эта женщина умеет довести мужчину до невменяемого состояния!

И ведь, что характерно, мне даже врать не пришлось! Хотя весь этот разговор, к которому я шёл больше трёх лет, был просто спектаклем.

Москва, Алтуфьевское шоссе, квартира Николая Колесова, 15 сентября 1999 года, 7:30

Блаженно улыбающаяся Наташа, на которой была одета только моя рубашка, сидела на кухонном диванчике, обхватив обеими руками крошечную кофейную чашку.

— Отдай! — засмеялся я, отбирая давно опустевшую посудинку.

— У меня сил нет, чтобы её поставить, — прошептала девушка. — Ты просто монстр какой-то!

— На себя посмотри! — хмыкнул я счастливо. — Хорошо, хоть пару часов дала поспать... На занятия поедешь?

— Не-е-ет! И тебя на работу не пущу! Они без тебя не пропадут, а я — пропаду... Отнеси меня на руках в спальню, — протянула она руки. — Я чуть сознание от счастья не потеряла, когда ты вчера меня в постель нёс...

И попытка поехать на работу, утонула в океане ласки. Мы даже спали, так и не разомкнув объятий.

Москва, Алтуфьевское шоссе, квартира Николая Колесова, 18 сентября 1999 года, 14:05

Бухгалтер, выполняющая обязанности кадровика, протянула свою зелёную папочку с аккуратной наклейкой посредине «Кадровые вопросы», где сиротливо лежало четыре листочка. Так, назначить временно исполняющим обязанности старшего кладовщика на время отпуска штатного сотрудника... Подписываем. В связи с производственной необходимостью направить в командировку с такого-то по такое-то... Подписываем.

— А это что?

— Заявление об увольнении по собственному желанию стажёра Алёшиной.

— Как по собственному желанию? Почему?

— Мы не имеем права задавать такие вопросы...

— Пришлите ко мне Алёшину. Немедленно.

Бухгалтер пожала плечами, и через пару минут в кабинет вошла Наталья.

— Наташа, это что такое? — показал я ей листок, на котором была её подпись.

— Заявление об увольнении по собственному желанию...

— Но почему? Я тебя чем-то обидел?

— Нет.

— Тогда в чём дело?

Девушка неожиданно выпрямилась и её лицо закаменело.

— У каждого человека есть свои принципы, — негромко, но твёрдо заговорила она. — Одним из главных моих принципов является — не спать со своими начальниками. Я его нарушила. Поэтому я здесь работать больше не буду.

Я разорвал заявление на несколько частей, скомкал обрывки и выбросил их в мусорку.

— Ты всё поняла?

— Тогда я уйду без увольнения!

И я запил.

Нет, на работе я появлялся абсолютно трезвый, хотя и с трясущимися по утрам руками. И пахал, как зверь, выматывая и себя, и сотрудников. Но каждый вечер, придя домой, выключал телефон, садился в кресло перед невключенным телевизоров и тупо напивался до беспамятства. Чтобы по звонку будильника проснуться, на автомате доехать до офиса, досидеть до восьми вечера, когда уходят даже самый закоренелые трудоголики, и уехать напиваться в опостылевшем кресле... Чаще всего я и засыпал в этом кресле, но когда сил хватало дойти до постели, я никогда не ложился спать в той комнате, где мы были с Натальей.

В один из этих кошмарных вечеров меня вывел из забытья звонок в дверь.

— Да пошли вы все! — буркнул я в сердцах и снова уронил голову на грудь. А потом вдруг почувствовал, что кто-то касается моей руку.

Кое-как разлепив залитые водкой глаза, я вдруг увидел её. Осунувшаяся и как-то посеревшая, Наташа сидела на полу перед креслом и гладила мою руку.

— Зачем ты пришла?

Мой язык заплетался, но я постарался задать вопрос внятно.

— Прости меня. Я думала, что смогу без тебя жить.

И девушка, уткнувшись лбом в мою коленку, разрыдалась. А я пьяно бормотал какие-то успокаивающие глупости и гладил её по мокрым от дождя волосам.

В том, что это был не пьяный бред, я убедился утром, обнаружив голову вздрагивающей во сне Наташи на своём плече. Но ещё долго лежал неподвижно, боясь потревожить её сон. А когда она всё же проснулась, я задал вопрос, ответ на который, сколько ни ломал голову, я так и не мог найти:

— Как ты сюда попала?

— Ты не открыл, когда я звонила в дверь, хотя с улицы было видно, что у тебя горит свет. Я каждый вечер ездила через пол-Москвы, чтобы посмотреть на твои окна! А вчера сдалась. Но ты мне не открыл, и я попросила Ивана Андреевича приехать с ключами, чтобы проверить, не случилось ли что-нибудь с тобой.

— Хорошо, что ты пришла этой ночью. Уже сегодня вечером ты бы опоздала ...