Мария Галина - Все источники бездны
Мария Галина - Все источники бездны краткое содержание
Максим Голицын
Все источники бездны
Все персонажи — плод воображения автора. Сходство с реальными лицами, разумеется, совершенно случайно.
… Тогда сыны Божии увидели дочерей человеческих, что они красивы, и брали их себе в жены, какую кто избрал… в то время были на земле исполины, особенно же с того времени, как сыны Божии стали входить к дочерям человеческим и они стали рождать им… И воззрел Бог на землю, и вот: она растленна, ибо всякая плоть извратила путь свой на земле…
… в сей день разверзлись все источники великой бездны и окна небесные отворились.
Бытие, гл. 6,7.
Пролог
Стоило Хадсону выйти из прохлады здания аэропорта, полуденное афинское солнце обрушилось на него, как удар кулака. Он поспешно зажмурился, нашаривая в нагрудном кармане темные очки, но, когда он, надев их, решился наконец открыть глаза, окрестный пейзаж застилали вращающиеся багровые пятна.
Поэтому он не сразу заметил приближающегося к нему мужчину. Тот был в штатском, но что-то неуловимо выдавало в нем человека служивого — то ли военная выправка, то ли неосознанная властность в повадках.
— Лейтенант Ясон Леонидес, — представился подошедший.
Хадсон молча протянул ему удостоверение.
Тот бросил на него беглый взгляд.
— Очень приятно, инспектор Хадсон.
Они торопливо обменялись рукопожатиями, как люди, которых связывает на короткий срок совместная работа.
— Машина ждет.
Черный, лаково блестящий автомобиль замер на раскаленном асфальте, напоминая разомлевшего на солнцепеке жука.
«Покрасить его в другой цвет не могли, что ли?» — раздраженно подумал Хадсон. От машины несло жаром, точно от раскаленной печки.
Но когда они забрались в полутемное нутро автомобиля, оказалось, что дело обстоит не так уж плохо: работал кондиционер.
— Летом всегда жарко, — извинился за местный климат Леонидес. Он говорил по-английски свободно, хоть и с ощутимым акцентом.
Хадсон воспринял это сообщение благосклонно.
— Ничего, — успокоил он спутника. — Я бывал в переделках и похуже. Это все-таки не пустыня Негев.
Машина влилась в поток таких же жуков, снующих взад-вперед по магистрали, пересекла раскаленный лабиринт городских улиц и вновь погрузилась в сонную одурь предместья.
«А тут шикарный район», — подумал Хадсон. Белые виллы тонули в зелени, которую лишь подчеркивала траурная чернь кипарисов.
У одной из таких вилл на склоне горы машина остановилась. Сержант, дежуривший у пропускного пункта, обменялся с Леонидесом несколькими короткими греческими фразами и отворил ворота. Машина въехала внутрь и покатила по подъездной аллее к белой, увитой бугенвиллиями террасе.
Почему-то при виде роскошного дома и отливающего лазурью бассейна на лужайке Хадсон ощутил смутное раздражение. Нужно быть жуликом международного масштаба или мафиозным боссом, чтобы жить в подобной роскоши, — среднему человеку такого сроду не заиметь, будь он даже агент Интерпола с солидным стажем.
Но когда десять минут спустя он разглядывал лежащее на полу тело, зависть его испарилась.
— Здорово, — пробормотал он.
— Да уж, — ответил коренастый черноволосый человек, философски оглядев мертвеца. Потом он перевел взгляд выпуклых черных глаз на Хадсона и представился:
— Комиссар Костанди.
— Хадсон, — вновь машинально отозвался Хадсон. И, сразу переходя к делу, спросил: — И что мы имеем?
— Ну, вы были правы, — отозвался Костанди. — Лицо изуродовано до неузнавамости, но что такое в наше время лицо… А отпечатки пальцев совпали с хранящимися в картотеке Интерпола. Это действительно Швед.
— Остается только уточнить, кто он на самом деле такой, — проворчал Хадсон.
— По документам он гражданин Сербии Гуго Вукович. Коммерсант. Бог его знает, чем торгует. Большинство тех, кто тут живет, не ангелы. Мы особо и не присматривались, но после всей этой стрельбы…
— Как это произошло? — перебил Хадсон. Он чувствовал нарастающую усталость: многочасовой перелет давал о себе знать.
— Вилла стоит на отшибе. А в роще часто стреляют — дроздов бьют. Формально это запрещено, но кто на это смотрит… — Костанди пожал плечами. — Утром почтальон обнаружил, что охраны у ворот нет. А виллу стерегли, что ваш форт Нокс. Часовой на башне, двое у ворот. Он, не будь дурак, внутрь входить не стал: о местной публике давно дурные слухи ходят. Но полицию вызвал. Я, когда увидел, что тут творится, едва в себя пришел. А мы люди привычные.
— А где остальные?
— Мы увезли их. Жара, — виновато пояснил он. — Вот Шведа вам оставили. Полюбоваться.
— На что уж тут любоваться, — сказал Хадсон сквозь зубы.
— Да, — жизнерадостно подтвердил Костанди, — здорово его отделали. И знаете, что самое забавное?
— Ну? — кисло спросил Хадсон.
— Никаких новомодных штучек. Никаких винтовок с лазерным прицелом, никакой оптики. Наши эксперты уже извлекли пули — из охранников, я имею в виду. Судя по всему, всех положили из одного и того же оружия. Пистолет «глок». С близкого расстояния. Этому вот башку разнесло.
— Одним и тем же оружием? — настороженно спросил Хадсон.
— Да. Судя по всему… — он покачал головой. — Не верится, конечно, но, похоже, тут убийца в одиночку действовал. Пять человек наружной охраны, шесть в доме. Сигнализация. По ограде сверху пропущен ток высокого напряжения. Как вам это нравится?
— Мне это совсем не нравится, — сквозь зубы проговорил Хадсон.
— У вас есть какие-то соображения? Не хотел бы я оказаться с этим типом один на один!
Хадсон поглядел на него.
— Вам слово «ирбис» ничего не говорит?
Костанди недоуменно вытаращил глаза.
— Ирбис, снежный барс, — пояснил Хадсон. — Вообще-то это кличка. Так вот — похоже на его почерк. Он — редкая птица. Берется только за те дела, которые не под силу остальным исполнителям. И всегда в одиночку. Это-то и паршиво. Никто не может описать, как он выглядит. Кто он вообще такой. По некоторым догадкам, он из Восточной Европы.
— Русский след, а? — оживился Костанди.
— Возможно, — сдержанно сказал Хадсон. — Так вот, Швед — никакой не Гуго Вукович. Его настоящая фамилия, по последним данным, Заболотный. И одно время он отмывал деньги, полученные на поставках оружия на Ближний Восток. Потом, видимо, почуял, что земля горит под ногами, прибрал к рукам крупную сумму и ушел в бега. Занимался наркобизнесом в Бразилии, потом, видимо, решил осесть в Европе. Уйти на покой. Но отдохнуть ему так и не пришлось. Похоже, до него давно пытались добраться — знал он слишком много. Но это оказалось не так-то просто. И тогда на него спустили Ирбиса. — Он пожал плечами. — Там, где Ирбис, всегда русский след.
— Будете осматривать тело? — поинтересовался Костанди. — А то протухнет.
— К чему? — пожал плечами Хадсон.
«Несчастный ублюдок, — подумал он, — и охрана тебе не помогла. Валяешься тут на полу своей шикарной виллы с пулей в черепе. Нет, ты меня не интересуешь, с тобой все ясно. Меня интересует Ирбис».
Он почувствовал знакомый азарт, который охватывал его в самых исключительных случаях. Впервые он оказался так близко от ассасина. «Конечно, будь я на его месте, я бы давно уже летел на белом самолете через лазурь и пурпур Средиземного моря… но вдруг он задержался в Афинах? Маловероятно, но вдруг? Столько гоняться за ним по всему свету, столько сил потратить — не может быть, чтоб понапрасну».
Хадсон сел в шикарное, обтянутое белой лайковой кожей кресло и стал рассеянно наблюдать, как двое дюжих полицейских запихивают труп Шведа в пластиковый мешок.
Костанди присел рядом.
— Выпить хотите? — спросил он. — Бар тут шикарный.
— Виски с содовой, — сказал Хадсон. — И льда побольше.
Похоже, Костанди уже основательно изучил обстановку, потому что безошибочно отыскал нужные ингредиенты. Себе он плеснул местной «Метаксы» и облегченно откинулся на мягкую, как облако, спинку кресла.
— Не могу сказать, что я буду плакать по нашему покойнику, — сказал он, отпив из бокала. — Скользкий тип. Темный.
— Досье у вас на него имеется? — поинтересовался Хадсон.
Тот кивнул.
— Не слишком законно, но мы присматриваем за обитателями этих вилл. Тут иногда такая шушера попадается… Ну и на Вуковича мы глаз положили. На всякий случай.
— К нему часто наведывались посторонние?
— Нет. Он вообще жил замкнуто.
— Женщины?
— В последнее время всего одна. Уж такая красотка!
— Кто она?
— Иммигрантка. Танцовщица в каком-то баре.
— Каком-то?
— Ну, в «Колибри». Это в нижнем городе, в порту. Хотите навестить?
