Ивонн Наварро - Чужие.Музыка Спирса
Обзор книги Ивонн Наварро - Чужие.Музыка Спирса
Ивонн Наварро
МУЗЫКА СПИРСА
Перевод А. Токарев
В память Пэтти Уолд и музыки, отзвучавшей слишком скоро.
Миз Фон, есть у вас время?
Пролог.
Ему не верилось, что она так и не включит свет. Джарлат Кин выбрал для этого визита самое лучшее из своего гардероба. Ему хотелось выставить напоказ наиболее важные составляющие своей личности - деньги, власть, влияние. Костюм из техношелка от Паолетти, который обошелся ему в пятьдесят пять сотен кредиток, говорил именно об этом, если не большем. Его стратегия, похоже, себя не оправдала. Помещение, в которое он вошел, хотя и было погружено в темноту, создавало ощущение простора, с каким ему прежде не приходилось встречаться в частных апартаментах, особенно если учесть, что оно располагалось в столь непривлекательном здании. Его с трудом удавалось найти среди множества подобных на перенаселенном Манхэтгене. Кин сразу почувствовал себя маленьким и невзрачным.
Сияния ночного неба сквозь громадные - от потолка до пола - окна особняка на крыше небоскреба было недостаточно, чтобы разглядеть подробности, но роскошь внутреннего убранства в духе декаданса не мог скрыть даже этот призрачный полумрак. Все органы чувств Джарлата, кроме зрения, буквально окунулись богатство: ковер под подошвами туфель-мокасин из тонкой итальянской подделки под натуральную кожу был таким густым, что пружинил, ноздри щекотали дорогие благовония. Кину очень не хотелось двигаться на ощупь - он наверняка почувствует себя неловко, а значит, попадет в невыгодное положение в предстоявшей сделке. Но деваться некуда, он вытянул руки и пошел. Пальцы то и дело натыкались на обивку мягкоймебели из настоящего шелка и кожи. Он щелкал попадавшимися под руки выключателями, но ни один светильник не зажегся. Многочисленных, но далеких городских огней было явно недостаточно, но глаза мало-помалу привыкли к темноте. Выбора, видимо, нет, и переговоры придется вести в полумраке.
- Мистер Кин.
У нее был тихий, нежный голос, почти шепот, походивший в темноте на шелест падающего шелкового шарфа. Кин сумел взять себя в руки и повернуться с максимальным достоинством, какое можно было продемонстрировать в темноте перед женщиной, выглядевшей не более чем призраком. Он откашлялся и заговорил:
- Да, мисс… э-э…
- Мина.
- Мисс Мина. Благодарю вас за любезное согласие принять меня. - Чувственность в ее голосе внезапно превратила прекрасно скроенный костюм в очень тесный, слишком теплый, несмотря на безупречно свежий и прохладный воздух особняка. - Я понимаю, что короткая записка…
- Мое время дорого, мистер Кин. Что вам нужно?
Теперь она была в трех метрах от него, на фоне ряда громадных окон. Серебристо-золотистый отсвет огней Манхэттена за стеклом обрамлял чернильно-черный силуэт женщины. Он видел только неописуемо загадочный блеск ее темных глаз. Прямые волосы, не уложенные в высокую прическу вопреки японской традиции, ниспадали до бедер, тускло мерцая. Мина слыла легендой в кругах первых людей Земли, которых судьба одарила миллиардами, знакомство с нею было пределом мечтаний любого из них. Почему она согласилась с ним встретиться?
- У меня… есть предложение,- смог он наконец заговорить. Она ничего не ответила, но Кин легко вообразил вскинувшиеся в сомнении брови. Они рисовались ему тонко очерченными дугами над черными как смоль глазами. - Деловое, конечно. Касающееся одного… общего знакомого. -Он, повертел шеей в ставшем вдруг неудобным воротнике тщательно подобранной к костюму рубашки. - Я более чем щедро компенсирую ваши усилия.
Мина не позволила себе рассмеяться над неуклкюжим многословием Кина, хотя он почувствовал, что она больше чем удивлена. Его слова повисли в воздухе между ними; ему показалось, что их смысл медпенно смешивался с запахом ее духов, но явно не улучшал их букета.
- Усилия? Какое интересное слово, мистер Кин.- Она опустилась в кресло перед окном, напомнив ему этим движением исполнение танца змеи… или настоящую кобру, сворачивающуюся кольцом. Было неестественно тихо, что говорило о полной звуконепроницаемости ее владений. Кин почему-то ожидал услышать приглушенную музыку, что-нибудь романтическое: строгое, исполняемое… вероятнее всего, на арфе.
- Возможно, - елейным голосом заговорил Кин, - джентльмен, с которым вы связаны, не вполне соответствует вашим потребностям. Существуют более тонкие вещи, чем богатство, которыми определяются взаимоотношения мужчины и женщины. Я располагаю убедительными свидетельствами существования другого джентльмена со средствами, который жаждет вашей компании. - Неплохо, подумал он. Исполнение отрепетированного текста прошло почти без изъяна; язык подвел его только на первом слове, «джентльмен» - ничего удивительного, если учесть его личные чувства к мужчине, о котором шла речь.- Я готов гарантировать реальное вознаграждение по вашему усмотрению.
- Понимаю,- Мина отвернулась к окну, и теперь Кейн мог видеть лишь очертание ее профиля: высокий лоб, небольшой прямой нос, округлые линии губ на классическим подбородком. - Так что же о мужчине которого я должна оставить, мистер Кин? В чем вы видите проблему?
Теперь Кин порадовался отсутствию освещения, тому, что даже лунный свет мог выдать заигравшую на его лице лисью ухмылку. В жестокой борьбе с самим собой он победил и не допустил даже намека на игривость в тоне.
- В жизни иногда выпадают несчастливые карты, не так ли? Приходится суетиться и изворачиваться под ударами судьбы. Многие люди верят, что их судьба предначертана от рождения.
- А вы, во что верите вы?
О, этот голос, такой чувственный и сладкий, словно стекающий с ложки теплый темный шоколад… Он таил в себе опасность, повергал в смятение.
- Я… Я верю, что личность в вилах управлять, собственной жизнью,- сказал он.- Бытие каждого уникально в своем роде, оно формируется миллиардами жизненных экспериментов, из которых и складывается личный опыт, не доступный никому другому.
- Это действительно так.
Мина замолчала. Она не открывала рта так долго, что Кян стал подумывать, не потеряла ли она к нему интерес, не слишком ли стремительным аллюром он приступил к делу.
«Чем ее взять? - задавал он себе вопрос.- Наркотиком? Более солидной суммой кредиток?» За нынешний вечер он еще не выжал себя досуха, но до этого совсем недалеко.
- Хорошо,- неожиданно изрекла она,- я это сделаю. Но абсолютно никто не должен знать о нашем разговоре. Если наша встреча станет достоянием гласности, последствия будут… ужасными для нас обоих.
- Вы можете довериться мне полно…
- И,- прервала она его на полуслове,- упомянутое вознаграждение вы переведете в твердую валюту. Вы будете держать ее при себе, пока я не потребую, но я предварительно сделаю необходимые приготовления. Не обманите меня, мистер Кин, иначе вам придется столкнуться совершенно не с тем, чего ожидаете. И это не доставит вам удовольствия.
- Уверяю вас…
- Теперь вы можете идти, мистер Кин.
- Он открыл было рот, но где-то позади распахнулась дверь, и у него едва не выпрыгнуло из груди сердце. Яркий прямоугольник света лег на пол и резко замер, словно не осмеливаясь двинуться дальше одного метра от двери.
- Мой помощник покажет вам выход. В нужное время я свяжусь с вами. Доброй ночи, мистер Кин.
Ему хотелось протестовать, потребовать права взглянуть ей в лицо. Он поставил на кон сотни тысяч кредиток - накопления всей жизни. Почему же ему не позволили посмотреть ей в глаза, увидеть, как она на самом деле выглядит?
Джарлату Кину удалось покинуть апартаменты Мины по крайней мере с высоко поднятой головой. Он напоминал себе побитого, но оставшегося в живых гордого дуэлянта. Такое ощущение лишь укрепило его жажду мщения, а лучшего и нельзя было ожидать. Пока Мина - едва заметная трещина в фундаменте, и пролегла она на гораздо более глубоком уровне, чем действуют капканы денег и махинаций в бизнесе. Нынче ночью он будет спать сном праведника: первый шаг сделан.
При неослабном внимании и надлежащем терпении эта крохотная трещина превратится в пропасть.
Глава 1.
Манхэттен, 2123 год
Кабинет Джарлата Кина находился в Башне. Это название давно стало общепринятым для здания вице-президентских офисов «Синсаунд корпорейшен». Громадная фирма имела множество представительств во всем мире, но главная штаб-квартира на Манхэттене была ее домом, а на его содержание не скупились. Здесь размещались офисы еще тридцати четырех вице-президентов, среди которых Кин остро ощущал себя старым козлом-провокатором во главе молодого овечьего стада. Он был пятым или шестым от верха служебной лестницы, в зависимости от того, оказалась уже голова кого-то из вышестоящих на плахе. Это постоянно терзало его. Его личные претензии простирались не дальше того, чтобы титул вице-президента Отдела музыкального развития означал именно то, о чем говорили причудливая бронзовая табличка на стене возле двери в кабинет и наличие личной секретарши за письменным столом в приемной. Однако любое решение, сумма затрат по которому превосходила две тысячи кредиток, он по-прежнему представлял на утверждение кому-то другому.
