Владимир Чистяков - Несносная Херктерент
Обзор книги Владимир Чистяков - Несносная Херктерент
Чистяков Владимир
Несносная Херктерент
Глава 1. Неправильная принцесса
«Если бы я была принцессой…» — любят говорить многие девочки. Марина Саргон так никогда не скажет. Да ещё и посмеётся. Она — принцесса, младшая дочь могущественного императора раскинувшейся на трех континентах Грэдской империи.
Сама Марина на белокурую красавицу в пышном платье и с ангельской улыбкой вовсе не похожа.
Низенькая, черноволосая, стремительная, не полненькая, но довольно крепенькая Марина словно слеплена из живого огня. Сказочного белоснежного замка с башенками у Марины нет, и никогда не было. Лошадей Марина терпеть не может. Белое, розовое и голубое в одежде не выносит, одеваться предпочитает во всё черное. К нему грязь меньше пристает. А в грязи, особенно таких специфических видов, как машинное и ружейное масла, пачкаться приходится довольно часто.
Цветы и музыку Марина не любит. Машины и оружие — это да! Оружие девочка просто обожает, и даже умеет стрелять из настоящего строенного крупнокалиберного пулемёта.
Лучше оружия — только книги про него же! И вообще, любые книги про войну. Отец однажды чуть в обморок не упал (хотя нервы крепкие, летчиком-истребителем был когда-то, не сразу же императором становиться) когда девятилетняя Марина поинтересовалась, при каком способе применения — из баллонов или с использованием артиллерийских снарядов выше убойная сила боевых газов. И бывают ли газовые мины.
Мама вообще старается Марине вопросов не задавать; как подозревает Марина — после того случая, когда она, ещё совсем маленькая, на вопрос матери.
— С какой стороны света восходит Солнце? — ответила так:
— Тебя точный ответ интересует?
— Ну да…
— Солнце вообще не всходит. И не заходит. Это земля вертится.
Читать Марина читает все подряд, не разбирая особо, для какого возраста книжки написаны. Иногда не все понятно. Приходится спрашивать у кого-нибудь из взрослых. Иногда отвечают, чаще же бубнят что-то невнятное, как-то странно, глядя на Марину, словно пытаясь понять, где она набралась таких слов.
Так что вопросов Марина с каждым днём задает всё меньше, читая все больше. Если в одной книге нашлось непонятное слово, то значит, где-то обязательно стоит другая, где слово это объяснено. И в огромной отцовской библиотеке такую книгу хоть с трудом, но можно найти. Постоянный доступ к императорской библиотеке — единственная хорошая часть статуса принцессы, по мнению Марины. Возможность рыться в библиотеке Марина променяла бы только на в два раза большую библиотеку. А вот от статуса избавилась бы с удовольствием. Больно надоело выслушивать, когда по нескольку раз на дню говорят «это неприлично» (а что неприличного в вопросе об особенностях размножения пауков?) или «этого тебе знать не надо» (а Марина считает, что способ производства взрывчатки с использованием краски для волос ей жизненно необходим). Пойманную в парке змею оставить тоже не дали. Хотя змея и не ядовитая. Маме вроде даже плохо стало. Она змей не боится, бывает, даже в сапожках из змеиной кожи ходит. Вытатуированную Змею Еггтов, символ Великого Дома, обвивающую всю левую руку от шеи до кисти никогда не скрывает. Даже какой-то институт, занимающийся изучением тропических змей из своих средств финансирует, и даже дала институту право именоваться «Имени Ея Императорского Величества». Отец по этому поводу съязвил, когда думал, что Марина не слышит «Мода сейчас такая — науке покровительствовать, а она не может не следовать моде. Будь у неё герб- кабан, точно бы образцовую свиноводческую ферму купила.»
Но одно дело змея, лежащая в оборудованном по всем правилам террариуме, и совсем другое дело — рассерженная змея пусть и того же вида в руках у чумазой, словно девка из простонародья, Марины. Потом мама в очередной раз с отцом ругалась, даже Марина кое-что слышала.
Быть принцессой Марине совсем не нравится. Она считает, что это невероятно скучно. Надо часами стоять в неудобных платьях на каких-то непонятных церемониях. Постоянно делать серьёзное лицо, разговаривать на каком-то неживом языке. За столом сидеть чинно, и не вертеться. Да ещё постоянно выслушивать нотации старшей сестры — невозможной зануды, материнской любимицы, красотки и тоже принцессы. Хорошо хоть общение с сестрой не ежедневное — Софи большую часть времени проводит там, где живет императрица. А жить последние пару лет она предпочитает подальше от Загородного дворца императора.
Марине хорошо только в Загородном дворце отца в окрестностях столицы. Дворец окружает огромный, и, по мнению императрицы, ужасно захламленный старыми деревьями, парк. Многие аллеи и дорожки зарастают травой, затерянные в глубине парка павильоны постепенно разрушаются. Немногочисленные старинные статуи уже на памяти Марины сняли, и отправили в музей имени прошлого императора. Дворец и парк когда-то считались охотничьей резиденцией, но от охотничьего убранства осталась только посуда с видами охот, да потемневшие картины с мертвой дичью. Мебель почти вся современная. Под потолком причудливо переплетаются провода, их с каждым днём все больше. В подвальных помещениях, где когда-то были роскошные винные погреба, теперь многолюдно — устанавливают какие-то непонятные приборы с массой циферблатов и лампочек.
Охрана берет перед Мариной на караул, ей это нравится, она отвечает, вскинув руку к виску. Помня высказывание брата: «К пустой голове руку не прикладывают.» — она по дворцу ходит в морпеховском черном берете с эмблемой в виде смеющегося черепа.
Но в последнее время во дворце все больше и больше каких-то новых охранников, не знающих Марину, и не пускающих её в некоторые помещения. Сперва хотела пожаловаться, но, подумав, решила: во дворце ничего не делается без ведома отца, и раз Марину куда-то не пускают — значит так нужно.
Пришла колонна, где много больших и шумных гусеничных машин, некоторые из них ещё не очень давно были танками. Причем не какими-нибудь, а огромными пятибашенными гигантами, стальным олицетворением имперской мощи. Высотой почти с двухэтажный дом, с тремя пушками и десятком пулемётов каждый, они казались несокрушимыми. Марине после парада как-то раз разрешили забраться внутрь одного. Внутри можно было потеряться! Чего там только не было! Блестящие снаряды с черными, зелеными или красными наконечниками, непонятные приборы, всякие тяги и рычаги. Вращающиеся барабаны, заполненные пулемётными дисками. Какие-то таблицы на металле у казёнников орудий. Каучуковые глазки прицелов. Хотела взять на память снаряд от маленькой пушки или пулеметный диск — не дали. Отец даже пошутил, обращаясь к командиру танка: «Ей волю дай — и она у машины главную башню открутит, и скажет, что так и было». По танку Марина лазила почти целый час. Лазала бы и дольше, но императору надо было куда-то ехать. Куда именно — Марина уже забыла. А вот танк запомнился.
Теперь же вместо башен на них — лапы с клешнями, легко поднимающими самое большое дерево. Спереди на машинах огромные отвалы. Некоторые способны таскать за собой чудовищные плуги, проводящие борозду чуть ли не в полтора метра глубиной. Через парк тянут дорогу, к тому же в дальнем углу, возле и внутри самого большого из заброшенных павильонов развернули самую настоящую стройку. Рубят лес, тянут кабели, водружают какую-то конструкцию, напоминающую гнутую сетку от металлической кровати великана.
Марине нравится смотреть на работу машин. Словно вымершие гигантские ящеры выползли поиграть и порезвиться. А люди вокруг им вовсе не мешают.
В парке есть стрельбище. Император туда частенько наведывается. И берет с собой Марину. На стрельбище часто можно видеть совсем непривычные автоматы, винтовки и пулемёты. Об иных Саргон подолгу разговаривает с конструкторами. Марине, тем временем удается пострелять почти из всего. А кое-что даже разобрать (если разрешают). Отец как-то раз сказал, глядя на собирающую автомат Марину: «Ну, если ребенок так с ним обращается, то на вооружение надо принимать». Марина была жутко довольна.
Летом Марина целыми днями пропадает в парке. Здесь ее, по крайней мере, некому отчитывать.
Под корой упавших деревьев можно найти толстых белых личинок жуков, кусачих многоножек, увидеть муравьиные ясли и массу других интересных вещей.
В парке много деревьев, помнящих времена чуть ли не первых Еггтов, а где старые деревья — там и огромные рогатые или усатые жуки. Как-то раз удалось здорово напугать сестренку, засунув большого дубового усача в её ящик с красками. Жук ухватил Софи за палец. Кто больше испугался, жук или Софи, осталось неизвестным. Визгу было много!
— А вдруг он заразный?
Марина в ответ выдала лекцию о царстве настоящих насекомых вообще, и семействе жуков-дровосеков в частности, закончив словами: «Попыталась бы дубовые побеги погрызть- не такие бы челюсти отрастила!»
