Ник Кайм - Путь восставших
Обзор книги Ник Кайм - Путь восставших
ПУТЬ ВОССТАВШИХ
Без передышки, без снисхождения
THE HORUS HERESY®
Это легендарная эпоха.
Галактика объята пламенем. Великий замысел Императора относительно человечества разрушен. Его любимый сын Гор отвернулся от света отца и принял Хаос.
Его армии, могучие и грозные космические десантники, втянуты в жестокую гражданскую войну. Некогда эти совершенные воители сражались плечом к плечу как братья, защищая галактику и возвращая человечество к свету Императора. Теперь же они разделились.
Некоторые из них хранят верность Императору, другие же примкнули к Магистру Войны. Среди них возвышаются командиры многотысячных Легионов — примархи. Величественные сверхчеловеческие существа, они — венец творения генетической науки Императора. Победа какой-либо из вступивших в битву друг с другом сторон не очевидна.
Планеты пылают. На Исстване V Гор нанес жестокий удар, и три лояльных Легиона оказались практически уничтожены. Началась война: противоборство, огонь которого охватит все человечество. На место чести и благородства пришли предательство и измена. В тенях крадутся убийцы. Собираются армии. Каждый должен выбрать одну из сторон или же умереть.
Гор готовит свою армаду. Целью его гнева является сама Терра. Восседая на Золотом Троне, Император ожидает возвращения сбившегося с пути сына. Однако его подлинный враг — Хаос, изначальная сила, которая желает подчинить человечество своим непредсказуемым прихотям.
Жестокому смеху Темных Богов отзываются вопли невинных и мольбы праведных. Если Император потерпит неудачу и война будет проиграна, всех ждет страдание и проклятие.
Эра знания и просвещения окончена. Наступила Эпоха Тьмы.
Ник Кайм
АРТЕФАКТЫ
— На границе Вурдалачьих звезд, на самом краю Сегментум Ультима, я и мой брат объединились во имя милосердия. Наши корабли вышли из варпа, окутанные сполохами психического свечения, которые цеплялись за потрепанные корпуса, но мы опоздали. Мы пришли, чтобы обуздать безумца, но стали только свидетелями злодеяния.
В словах примарха слышался треск огня, хотя Т’келлу было непросто разобрать, что порождало звук: голос повелителя или же пылающие на стенах факелы. Воздух был наполнен смрадом горячего пепла и шлака, а также глубоким и рокочущим баритоном Вулкана.
— Смотреть было не на что, хотя я и не уверен, что ожидал обратного. Этот мир настолько же не похож на наш родной, как день на ночь… Ноктюрн создает жуткое впечатление, и, хотя я не чувствовал страха, когда выбрался из своей капсулы в пылающий рассвет, мне удалось оценить его жестокое великолепие. Высокие вершины огненных гор, протяженные пепельные равнины и выжженные солнцем пустыни, источаемый океаном серный смрад. Наша планета жестока и смертоносна. Из космоса Ноктюрн выглядит, как темно-красная, пылающая сфера. Его же мир был темным и непримечательным. Он походил на черный мрамор, отмеченный серым смогом грязной атмосферы.
Воспоминания заставили Вулкана нахмуриться, как будто он мог ощутить вкус ядовитых испарений.
— С орбиты облачный покров казался плотным, но мне говорили, что он скрывает многочисленные грехи. Даже если и так, это не оправдывает поступок Кёрза, свидетелем которого мы стали.
По лицу примарха прошла тень. Наступившую после произнесенных им слов гнетущую тишину нарушал только звук тяжелого дыхания. Т’келл понял, что описанное Вулканом отвратительное деяние оставило в нем след более глубокий, чем клеймо. Хотя легионер не знал, что было причиной — само преступление или же его исполнитель.
— Планету скрывала тьма, проклятье, наложенное уродливой луной, называемой Тенебор. Ее имя означало «тень», что было вполне уместно, а в данном случае и буквально, ведь луна отбрасывала ночную пелену на планету, отчаянно нуждающуюся в свете. До этого момента я никогда прежде не видел его родины. Теперь и не увижу, хотя не могу сказать, что жалею об этом. Все отзывы о ней сводились к тому, что это проклятое место, без шансов на изменение.
— Все началось, как взрыв звезды, в бездне космоса полыхнули бесшумные вспышки. Их зажег его флагман — темный, кинжалоподобный корабль. Сначала я не мог поверить своим глазам. К темному миру устремились огромные лучи пульсирующего света и рои торпед. Конечно же, все попытки вызвать корабль ни к чему не привели. Наш брат собирался мстить, а не рассуждать. Потом он заявил, что хотел уничтожить планету и одним безумным очищающим действием избавить ее от всех грехов. Поверхность взорвалась цепочкой ярких вспышек, и впервые за свою долгую, погруженную в ночь историю мир увидел свет. Но это был свет погибели.
Вулкан замолчал, словно желал тщательно подобрать слова, чтобы как можно точнее передать свои воспоминания.
— Ты должен понять, мой сын, что весь ужас произошедшего заключался в точности орбитальной бомбардировки. Он не хотел просто излить свой гнев. Он знал. Неважно как, откуда, но обстрел был точно направлен в единственное уязвимое место тектонической структуры. Я полагал, что мы наблюдаем за капризом, незрелым поступком с трагическими последствиями незрелой души. Но это было не так. То, что мы увидели, было спланировано заранее.
Следовательно, примарха лишили покоя и злоумышленник, и преступление. Т’келл не представлял, как повелителю удалось смириться с этой реальностью. Вулкан продолжил.
— Трещины раскололи внешнюю кору по линиям геологического разлома и разошлись во все стороны. Смертоносное, как чума, пламя неслось по земле до тех пор, пока не охватило всю поверхность планеты. Затем она исчезла. Ее луна и меньшие небесные тела в пределах досягаемости были уничтожены одним катастрофическим взрывом.
Опустив голову, Вулкан минуту приходил в себя. Когда он снова поднял глаза, они пылали, как только что описанное им пламя, выражая гнев, который он испытывал за устроенный братом планетарный геноцид.
— На нас обрушивались обломки, сдирая щиты и колотя по броне кораблей. Мы преодолели накрывшие нас ударные волны, получив повреждениями, которые не ограничивались выбоинами и царапинами на корпусах кораблей. Колоссальный выброс энергии рассеялся, оставив после себя пыль и обломки.
— На некоторое время воцарилась тишина, пока Гор не преодолел всеобщее чувство неверия в происходящее и не дал нам цель. Поступок нашего брата привел его в ярость. Луперкаль был решительно настроен настичь безумца. Я бросился в погоню вместе с Гором, не зная, что он велел другому примарху незаметно обойти с другой стороны. Втроем мы взяли убийцу планеты в клещи. Сбежать было невозможно. Я полагал, что Гор откроет огонь и убьет его за содеянное, однако, на самом деле, он решил спасти его. Мне интересно, поступи кто-нибудь из нас так же в отношении Гора, изменило бы это ход нынешних событий?
Вулкан снова прервал свой рассказ, словно представляя себе реальность, в которой Гор был верным сыном, а не мятежником.
— Теперь это не имеет значения. Нострамо погиб, и тогда же исчезли все шансы на искупление Кёрза, хотя ни один из нас не понял этого в тот момент. Все началось с него, возможно, им же и закончится…
Т’келл внимательно наблюдал за примархом, зная, что не стоит открывать рот, пока Вулкан не закончит говорить. Воздух кузни смягчал жару, а полумрак добавлял значимости словам властелина Ноктюрна. В воздухе витал приятный запах пепла и нагретого металла, но звуки ударов молота о наковальню стихли: кузнец прервал свою работу.
— Я не могу понять, что должно было твориться у него в голове, милорд. Мне приходилось видеть разрушения подобного масштаба и прежде, но обратить оружие против собственного мира с единственной целью уничтожить его… Мы отличаемся от своих прародителей, но я, по крайней мере, могу понять вашу мотивацию.
— Но не в этом случае? — спросил Вулкан. — Не в том, что касается порученного тебе задания?
— Я выполню свой долг, примарх, — немного настороженно ответил Т’келл, словно не желая вызвать у Вулкана мысль о непослушании.
— Но ты не понимаешь причины.
Т’келл признался: Не понимаю. Не в этом случае.
Вулкан откинулся на спинку кресла. Оно представляло собой кусок горной породы, приобретшей очертания фигуры самого примарха за те долгие часы трудов над артефактами, которые создавались при помощи унаследованного от Императора мастерства. Один особенно великолепный, недавно законченный образец лежал на верстаке. Молот был подлинным произведением искусства, и, в сравнении с красотой этого оружия, собственные работы казались Т’келлу ничтожными.
Вулкан заметил восхищение сына.
— Ты знаешь, почему мой отец сотворил всех своих сыновей разными? — спросил он.
Т’келл покачал головой. Его боевой доспех в ответ загудел и заскрипел. Магистр кузни выковал его сам, и броня была также превосходно выполнена, как и любое другое боевое облачение из керамита и адамантия в XVIII Легионе. Обычно доспех венчал шлем в виде головы дракона, но Т’келл не допустил бы и мысли надеть его при разговоре с повелителем. Примарх всегда настаивал на том, чтобы смотреть в глаза своим воинам, и ожидал того же в ответ. Он отчитал бы магистра кузни, если бы тот спрятался за ретинальными линзами.
