Владимир Махов - Смертник
Обзор книги Владимир Махов - Смертник
Владимир Махов
Смертник
Пролог
– Я… – Хриплый мужской голос вырвался из плена мобильного телефона. – Я в мышеловке. Найди Глухаря, не откажет. Должен помочь. Ника, долг… долг… Он знает. Квадрат шестьдесят четвертый…
Голос прервался, и наступила тишина, совершенно оглушительная после посторонних шумов, свиста, шипения и эха далеких голосов.
Ника до боли сжала в руке трубку. Ей казалось, что так она сможет выдавить из нее еще хоть одно слово. Мобильный телефон молчал. Ника совсем уж было собралась разжать сведенные судорогой пальцы, как вдруг:
– …от Припяти. Он знает. Боровая, водокачка. Деньги в тайнике, сколько нужно. Ника!
Тонувший в эфире крик, полный безнадежной тоски, заставил Нику вздрогнуть. Она судорожно глотнула, пытаясь протолкнуть сквозь пересохшее горло обнадеживающие слова, но смогла только что-то прошипеть в ответ.
В распахнутое окно заглянула луна. Призрачный свет белил стены, старую мебель, красил серебром единственный выживший комнатный цветок, тянувший уродливые, темные колючки к потолку, – вот во что переродилась пышная драцена, недавно радовавшая глаз.
Ника разжала наконец непослушную руку.
– Да, Красавчик. Я слышу. Я сделаю все, что смогу, – сказала она в мертвую трубку, но там, откуда только что шел голос, ее слышать не могли.
Ветер влетел с улицы в комнату, вздыбил занавески, прошелся по вороху газет, громоздившихся на журнальном столике, качнул оранжевый боксерский мешок, подвешенный к потолку.
Ника села на кровати, боясь опять погрузиться в сон.
Красавчик в беде. Он застрял в мышеловке недалеко от Припяти, в деревне, вернее, в том, что от нее осталось, под названием Боровая. Еще каким-то боком там замешана водокачка. Это можно выяснить позже – Глухарь наверняка знает, о чем идет речь. Красавчик просит ее взять деньги в тайнике и обратиться к Глухарю за помощью.
Ника знала по рассказам, что такое мышеловка. Она догадывалась, что представляет из себя заброшенная деревня и как выглядит водокачка. Кроме того, Ника хорошо относилась к Глухарю и не сомневалась, что тот не откажет в помощи единственному другу.
Она ни разу не слышала только об одном. О том, что из Зоны можно позвонить по мобильному телефону.
Ника
– Ты, Ника, хорошая баба, но дура, – повторил Глухарь.
На этот раз он подтвердил свои слова тем, что до хруста сжал в руке банку с пивом. Будь она полной, он ни за что не позволил бы себе такого кощунства, но до этого Ника минут пять наблюдала за тем, как бородатый мужик, запрокинув голову, тряс несчастной банкой, пытаясь выжать из нее хотя бы каплю.
– Глухарь, – уже безнадежно сказала Ника, потянувшись к нему через стол, заставленный грязной посудой. – Я нормальный человек. Поверь мне, до этого глюки меня не беспокоили…
Она с досадой поморщилась, заметив, с каким удовольствием пьяный Глухарь уцепился за слова «до этого».
– Почему ты мне не веришь? – перекрикивая шум в зале, продолжала Ника. – И может быть, через пару месяцев, когда оттуда еще кто-нибудь дозвонится, ты пожалеешь, что не послушал меня! Твой друг…
– Послушай! – Глухарь облокотился на стол и попал локтем в пепельницу, переполненную окурками. – Все забываю у тебя спросить, твое полное имя Вероника что ли?
– Мое полное имя Ника, – сквозь зубы процедила она. – И другого у меня не было никогда.
– Тебе… двадцать?
– Двадцать один, – после паузы ответила девушка, и ей показалось, что он не расслышал ее слов.
Да и нужен был ему этот ответ, как кусок хлеба голодному живодеру.
– Так, говоришь, связь по мобильному плохая была? – Он сдерживал смех.
– Да. – От злости ее затрясло. – Шум, треск.
Разговор не заладился с самого начала. Ее рассказ о ночном звонке не произвел на сталкера ни малейшего впечатления. И совсем не потому, что тот был пьян. Давно и беспросветно. Трудно отрицать очевидное – никто и никогда не звонил с Зоны. Даже для новичков не секрет: все приборы, действие которых основано на электромагнитных волнах, могут подвести в любую минуту. Самый надежный девайс там счетчик Гейгера. Вот, пожалуй, и все, на что можно положиться. Зона – это маленькая смерть. Всякий уходящий знает, что она может настигнуть тебя сразу за периметром, в одной из тех аномалий, которые как грибы после дождя плодит новый выброс. Может удовлетворить свое порочное любопытство, равнодушно наблюдая за тем, как распадается мертвая плоть, желтой слизью вытекают незрячие глаза, а ты сам, лишенный сознания, – не более чем пристанище для жирных червей, – бродишь по запретным дорогам, куда живым вход воспрещен.
Может вдоволь натешиться и растянуть удовольствие, оставив тебе сознание, помещенное в гниющую оболочку мертвого тела.
Бар «Приют», где Ника по указке нашла Глухаря, был забит до отказа. Сквозь густой, тяжелый воздух, пропитанный запахом крепкого мужского пота, с трудом сочился свет разноцветных мигающих ламп. Деревянный помост для стриптиза, накрытый металлическими листами и для верности укрепленный шестами, намертво вбитыми в потолок, пока пустовал. Два десятка столиков были заняты сталкерами, отдыхающими после праведных трудов. За каждым из них царила своя атмосфера. Кто-то справлял поминки по погибшему товарищу, кто-то радовался тому, что остался жив, кто-то в очередной раз распространялся о том, как с честью вышел из, казалось бы, безнадежной ситуации.
Ровный гул голосов, изредка прерываемый отдельными возгласами, разговору не мешал. Ника кусала губы, отыскивая тот аргумент, что сможет качнуть чашу весов в ее пользу, и с каждой уходящей минутой эта затея казалась ей все более безнадежной.
Начать с того, что Глухарь не поверил ни единому ее слову. Все попытки Ники в качестве тяжелой артиллерии подключить понятия «дружба» и «взаимопомощь», давно потерявшие авторитет, разбились о надежный как скала мужской прагматизм. В нескольких словах он воспроизводится так: «Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда». Более весомое понятие «деньги» ожидала та же незавидная участь.
Это все было сначала. Самое страшное случилось потом. Примерно через полчаса ее воззваний «к уму и сердцу» пьяного сталкера Глухарь преподнес ей сюрприз, особенно ужасный тем, что явился для Ники полной неожиданностью.
Пуская струю сигаретного дыма через нос, Глухарь вдруг навалился грудью на стол и испачкал видавший виды комбинезон в засохшем картофельном пюре, оставшемся от недавнего обеда.
– А теперь слушай сюда, девушка, – сказал он, и огромные глаза, полускрытые за веками, набрякшими от беспробудного пьянства, недобро блеснули. – Пусть! – Глухарь воздел к потолку указательный палец с траурной каймой под ногтем. – Даже если все было так, как ты говоришь, никто – слышишь, никто! – не пойдет в Зону выручать Красавчика. Даже за деньги. И даже такой законченный ублюдок, как Грек. Если я единственный, к кому Красавчик тебе посоветовал обратиться, – что ж, его дела обстоят еще хуже, чем мне казалось. – Он с неприкрытым злорадством следил за тем, как округлились от удивления ее глаза. – Свой долг Красавчику я отдал и теперь ничего ему не должен. Запомни, девушка, ничего. Тебя извиняет то, что ты могла подумать, будто мы друзья, но…
Глухарь затушил в переполненной пепельнице обгоревшую до фильтра сигарету и задумался. Надолго.
Пока Ника пыталась осознать то, что сейчас услышала, перед сталкером как по мановению волшебной палочки возникли бутылка водки и стакан. Ника собиралась с духом, чтобы вслух списать все сказанное на большое количество выпитого, когда Глухарь заговорил снова. На этот раз в собеседнике он не нуждался.
– И никто ни здесь, ни за кордоном не ринется в Зону выручать твоего Красавчика. Половина народа будет радоваться, когда он сгинет в Зоне. Остальные повеселятся позже, когда станет известно точно. Сумел… Красавчик. Так еще исхитриться надо выжить. Уцелеть. Везунчик, а не Красавчик!.. Вот погоняло, вполне подходящее для него. Когда Штоф подыхал в Сумрачной долине… всего ничего – рукой подать.
Вынес он его, твой Красавчик? Хрен тебе! И умер Штоф. Только перед смертью сказать успел. Вести в Зоне быстро разносятся. И далеко… как круги по воде. А как он обошелся с Параноиком?
Наполненный до половины стакан водки блеснул в свете фонаря – булькнула жидкость, опрокинутая в жаждущий рот, – и снова занял свое место на столе.
– Все знали, что ему баклажан нужен до зарезу, сына от гемофилии вылечить. – Глухарь плеснул в стакан водки. – Только пойди отыщи его в Зоне. Все мы тогда в Зону ходили с тайным умыслом помочь Параноику – мало он добра сделал? Так что твой Красавчик? Нашел баклажан да торговцу в «Сталкере» и толкнул. Тому, естественно, до наших бед как до звезды. Жучара, он Жучара и есть. Вот и достойная пара твоему… Так и не дождался Антошка помощи. – Глухарь не удержался и при попытке махнуть рукой едва не свалился со стула. – Много чего вспомнится, если покопаться. А что меня спас от зомби, так выхода другого у него не было. Когда на мертвяков находит, уж лучше два ствола, чем один. Хрен тебе. Я отдал ему долг. – Слова с трудом вырывались из осипшего горла. – Сполна. Мы квиты. – Глухарь замолчал.
