Александр Золотько - Оперативник
Обзор книги Александр Золотько - Оперативник
Александр Золотько
ОПЕРАТИВНИК
Крик услышали все сразу. Каждый человек на Земле. И стало понятно, что мир стал другим.
О том, что рано или поздно что-то должно случиться, знал практически каждый из шести миллиардов жителей Земли. Больше года информационные агентства ежедневно сообщали о том, что мирные переговоры так и не вышли из тупика, требования остаются без внимания, а угрозы применения оружия приводят только к эскалации напряженности.
Средиземное море, Красное море и Персидский залив кишели военными кораблями и войсковыми транспортами, военно-воздушные базы в этом районе были забиты самолетами, а воздушное патрулирование места возможного конфликта велось беспрерывно и очень, очень интенсивно.
В небе было тесно, на аэродромах было тесно, в море и на суше было тесно, военные самолеты сталкивались в воздухе, разбивались при посадке, открывали огонь по призракам и друг по другу, боевые корабли таранили своих союзников и трижды расстреляли транспорты, не успевшие вовремя ответить на запрос. Танки на марше давили легковушки и разваливали дома, а пехотинцы, озверев от ожидания, устраивали пьяные драки в увольнительных и прямо в местах расположения.
Охрана оружия массового поражения, складов и ракетных шахт усиливалась многократно, ответственных за применение проверяли и перепроверяли, отслеживали малейшие изменения в их поведении, чтобы не прозевать, не допустить, не дать возможности… И эта забота держала ответственных не просто в напряжении — в шоке, в многомесячном ожидании катастрофы.
Раз за разом офицеры срывались, подавали в отставку, напивались на боевом дежурстве, стрелялись, а дважды, в Соединенных Штатах и в России, попытались отдать команды на старт, что, в свою очередь, привело к усилению и без того запредельных мер безопасности.
В Китае, если верить средствам массовой информации, было спокойнее, но кто верит Китаю и средствам массовой информации?
Такое положение дел не могло тянуться бесконечно. Собственно, долго оно тоже тянуться не могло и обязательно привело бы к катастрофе, если не в результате злого умысла, то из-за ошибки или несчастного случая.
Это понимали все, поэтому в ночь с десятого на одиннадцатое июля приказ был отдан. Вся военная махина сдвинулась с места, стягиваясь к указанной точке. Один из журналистов сравнил это движение с воздействием черной дыры. Ее не видно, но все, что ее окружает, приходит в движение, закручивается в спираль, ускоряется-ускоряется-ускоряется… чтобы исчезнуть в этой самой черной звезде.
Возможно, журналист просто сказал глупость. Не исключено, что он действительно имел в виду именно то, что сказал, и был уверен, что вся эта Армада Последней Войны ничего не может сделать, а просто исчезнет… а за ней исчезнет весь мир. Журналист был арабом, работал на арабском канале, поэтому к вечеру одиннадцатого июля потребовать у него объяснений было невозможно.
Да, собственно, и не до того было.
В полдень одиннадцатого по среднеевропейскому времени все радары ПВО вышли из строя. Операторы по всему миру лихорадочно пытались менять частоты и режимы работы, но ничего сделать не могли — все выглядело так, будто нечто громадное внезапно заполнило собой все небо, отражая сигналы радаров.
Потом, через секунду, исчезли самолеты, гражданские и военные.
Кто-то из пилотов успевал закричать, но большинство летательных аппаратов просто превратились в огненные комки и падали каплями горящего металла на землю и в воду. Или разлетались искрами, как праздничный фейерверк.
Затем прозвучал вопль. Он обрушился сверху, вырвался из-под земли, взорвался в мозгу у каждого, и люди вначале замерли потрясенно, а потом бросились бежать, зажимая уши руками, натыкаясь на стены, деревья, друг на друга…
Горели столкнувшиеся машины, летели под откос поезда, люди давили друг друга, топтали и рвали в клочья, пытаясь спастись, убежать, вырваться из цепких объятий чудовищного крика, но ничего у них не получалось — он звучал внутри каждого.
Потом никто не мог вспомнить, сколько времени длился этот кошмар. Кто-то говорил — всего несколько секунд, кто-то клялся, что не меньше часа. Для кого-то все это длилось вечность.
Но, наконец, закончилось.
Хотя многие полагали, что все только началось.
Во всем мире возникли серьезные проблемы со связью, спутниковое телевидение исчезло, поэтому сообщение из Иерусалима распространялось по миру медленно. Там, куда оно все-таки приходило, ему поначалу не верили. Мало ли что могло привидеться в такое время!
Но те, кто находился в Иерусалиме, стояли на улицах и потрясенно смотрели на серебристый стремительный росчерк колонны, возникшей в центре города и соединившей землю с небом.
Ее назвали Иглой.
Потом стали подсчитывать потери.
Погибших было не очень много. От силы — несколько десятков тысяч. Больше было пропавших без вести.
Три миллиарда.
Глава 01
И путь этот будет стоить любого покаяния.
Урбан ВторойТранспарант с рекламой лучшего в Иерусалиме стейк-бара «Три поросенка» висел за Яффскими воротами вот уже третий день. Ветер и снег с дождем изрядно потрепали и его, и воздушный шар, но и текст, и изображения всех трех поросят читались явственно из любой точки Старого города. Все три поросенка были румяны, округлы, у каждого во рту было по яблоку. Чтобы к хозяину бара Джеку не было претензий ни у Ордена, ни у Объединенной Инквизиции, этим рекламе стоило бы и ограничиться, но шкодливая рука Джека, малевавшая этот шедевр маркетинга, добавила всем трем зажаренным поросятам пейсы и тюрбаны. С шестиконечной звездой и полумесяцем, ясное дело.
Джека регулярно вызывали в Муниципалитет священного города, к нему время от времени наведывались инквизиторы, но Джек стоял на своем, вовсю ссылался на Акт Двенадцати и посылал особо назойливых со всей прямотой бывалого моряка. И, между прочим, право рекламировать свое заведение имел полное. В Старый город он не лез, к Темным домам не приближался, а, как временные обитатели Темных домов отнесутся к его художеству, Джеку было глубоко плевать.
Это реклама, сэр, да, а не какой не терроризм. Вот так, сэр. И пошли вы в жопу, святой отец, прости меня Господи.
Один раз Орден попытался подать на Хаммера в суд, придумали даже подходящую формулировку о прозелитизме. Звезда и полумесяц в иске были поданы как агитация, но Джек предложил вначале убрать с неба луну, а потом уж с его рекламного плаката полумесяц. И продемонстрировал потрясенному трибуналу бумаги, в которых его свинский рисунок значился как товарный знак и посему не мог быть изменен никем.
От Хаммера официально отцепились, но регулярно приходили к нему с увещеваниями и уговорами. С совершенно безрезультатными, между прочим.
У Ивана Александрова мысль, как можно прищучить Джека, была, но доводить ее до ведома начальства Иван не спешил. В конце концов, у Джека действительно были лучшие в Иерусалиме свиные стейки, низкие цены, льготы для оперативников Ордена и личные скидки для самого Ивана.
И это был не шантаж. Хотя, с другой стороны, как трезво рассудил Иван, шантаж не входил в список смертных грехов, а был, если разобраться, средством помощи ближнему в борьбе со смертным грехом гордыни.
Джек, выслушав идею Ивана и доводы, признал аргументацию неотразимой, выразил, правда, сомнение, что бесплатное угощение Ваньки Каина может подтолкнуть к другому смертному греху, обжорству. Борясь с алчностью, но, чтобы не впасть в уныние и не навлечь на себя гнев и зависть, заявил в конце беседы Хаммер, он готов предоставить господину специальному агенту Ордена Охранителей Ивану Александрову скидку в пятьдесят… семьдесят процентов. На том высокие договаривающиеся стороны пришли к соглашению.
Что позволяло Ивану экономить скудное свое жалованье, а Джеку — и дальше поднимать над своим стейк-баром наполненный гелием воздушный шар с привязанным к нему скандальным транспарантом.
И, что показательно, ровно в тот день, когда в Темные дома приезжали постояльцы. Ни раньше, ни позже.
По мнению Ивана, если о чем и спрашивать Джека, то об источниках этой секретной информации. В Ордене, во всяком случае среди оперов, принято было считать, что день прибытия посольств через Игольное Ушко является тайной, недоступной для посторонних.
Получалось, либо не совсем тайна, либо Джек — не особенно посторонний.
Пока — на планерках это «пока» подчеркивалось особо — вопиющая утечка не приводила к тяжким последствиям, но требовала бдительности, бдительности и еще раз бдительности.
С чем Иван, в принципе, был совершенно согласен.
Очередной порыв ветра сильно дернул шар, канат натянулся, а поросята одновременно вздрогнули. Ивану даже показалось, что они кивнули, прощаясь. И вот теперь улетят.
