Дмитрий Володихин - Тихое вторжение
Обзор книги Дмитрий Володихин - Тихое вторжение
Дмитрий Володихин
Новая Зона. Тихое вторжение
Пролог
Я свободен!
Я абсолютно свободен!
Ничто не сковывает моей воли!
Никто не смеет ставить передо мной барьерцы!
Я могу делать всё, что пожелаю, хоть самые безуменные вещи!
Все мы, дети истины, свободны, счастливы и ни в чем не испытываем недосташки.
Если идет дождь, мы можем спрятаться от него в пещоре.
Если холодно, истина зовет к нам поле жары, и мы садимся близ его огненной границы и греем то один бок, то другой. Иногда кто-нибудь из нас желает больше тепла, много тепла, море тепла! Тогда он делает шаг в поле жары и сгорает в нем, словно красистый живой цветок.
Если мы хотим есть, истина пригоняет нам меньших братьев и сестер – тех, что рыщут по земле, летают под облаками и плавают в водах, – придавив к земле, истина убивает их и дарит нам свежее мясо. Если нам мало их мяса, мы сражаемся друг с другом, совсем убиваем слабейших и поедаем их плоть. Ничего! Взаменец слабых, пораненных, истина новых детей к нам приводит. Они сначала дураки, болванцы, а потом хорошие – как мы.
Если приходят чужие, опасные существа, истина ставит на их пути ловушки, и непрошеные гости гибнут. Тем, кто уцелел, истина подкладывает красивые яркие вещицы. Забрав их, пришляки уходят.
Если кто-то из нас желает совокупиться, то у него есть возможность скоро и без хлопот утолить свою жажду. Вокруг хватает детей истины другого пола – выбирай, кого хочешь. Иногда женщина не хочет совокупляться с тобой. Борись с ней! Победи ее! Возьми ее, побежденную.
Катя… где ты… Катя. Катя!
Наш народ живет в большой бетонной коробке, окруженной ржавыми ящиками на колесах. У нас тут большие светлые комнаты, коридоры, лестницы, большие темные места под землей… забыл это слово… Как они называются? Не важно. Кто хочет, вылезает на крышу, оттуда весь наш мир далеко видно.
Мы весело играем в нашей коробке, гоняемся друг за другом. Мы любим игру в пряталки. И еще – игру, когда все становятся в круг, а один кто-то внутри, и ему надо вырваться наружу. А еще много других всяких игр.
Перед входом в бетонную коробку тянутся две сверкучих твердых линии. Они лежат на тяжелых деревянных палках, а палки – на длинной каменной куче.
Если пойти по линиям направо, придешь к необъятному двору с кучами угля… угля… что такое уголь? Уголь… завод… что такое завод?.. пристанище иного народа. Мы сражаемся с ними, мы побеждаем их и отбираем ценные приятные вещи. В ценную вещь можно вдеть свое тело, и станет теплее. Другую ценную вещь можно нацепить на нос, и будешь лучше видеть. Есть много ценных вещей, наш народ обладает ими, ибо он силен и хорош в бою. Иногда мы находим ценные вещи, но редко. Иногда мы убиваем злого чужака. На его теле всегда бывает много ценных приятных вещей. Хорошо прикончить бродяя, который пришел неведомо откуда и принес с собой столько полезного!
Если пойти по линиям налево и идти долго, то почуешь странные запахи и услышишь странные звуки. Следует остановиться. Дальше живет зло. Это зло противно истине и свободе. Оно отбирает счастье и делает рабами.
У нас нет вождеца, мы все равны и все свободны.
Иногда с нами живут причудные существа. У некоторых нет голов. У некоторых нет штучки для совокупления с женщиной. Некоторые похожи на голых злых собак. Очень сильных. Некоторые – прозрачатые и такие быстрые, у-у-у-у. Некоторые, хитрые и невысокие, умеют бросать вещи взглядом. Но никто из них не смеет на нас нападать. Мы дети истины. Если напасть на нас, истина сурово накажет. Истина бережет нас.
Мы благодарны истине.
Она все дает нам и ничего не требует взаменец.
Иногда она просит у нас что-нибудь, и мы не отказываем ей. Ведь мы ее любим.
Вот ей надо думковать через нас. Берет одного или второго или трех. Думкает через их головы. Лежат, терпят. Щекотно в головах. Иногда умрет кто-нибудь. Думка – трудная, будто тебя сражает кто-то, очень долго сражает, а ты ответить ему не можешь. Ворочает у тебя в голове, ворочает не пойми чего.
Вот ей надо выгнать пришляков. Они упрямные, не хотят уходить. Злые. Воняют не как всё вокруг. Шумят. Бывает, унесут кого-то с собой и там у себя съедят – ни один не возвращался от пришляков. Пришляки делают коробки. Иногда шершавые, как наша. Иногда блескучие и с крутящимися штуками наверху.
Истина говорит: можете помочь?
А мы и рады. Мало кто откажется, только дураки, болванцы.
Истина говорит: оденьтесь грязью, станете не такими заметными.
Мы налепляем на себя всякой грязи. Оденьтесь – это что такое? Не помню… Забыл совсем. Не важно.
Истина говорит: идите, сделайте так, чтобы они не мешали нам. Истина – любименькая!
Мы идем. Тихо идем. Крадумчись. Хорошо, весело! Побьемся, посражаемся, станет больше ценных вещей. Мяса будет вдоволь. Жалко, плохое мясо, вкус противный. Соленое. У нас тут соленых нет, все хорошие.
Вот сейчас идем. Один пришляк стоял с автоматом… с чем он стоял? Что держал? Автомат… Почему автомат? На горло руки ему положили, он боролся, а потом умер. Сильный был, а умер быстро.
Голову ему отрываем, руку ему отрываем. Так истина нас научила.
Идем еще дальшее.
Место есть, где пройти внутрь. Там, внутри, – злые чужаки. До них нам надо добраться, истина просит. Руку пришляцкую прилагаю туда, куда истина говорит. Глаз на голове пришляцкой прилагаю туда, куда истина говорит. Я – умный. Я самый умный в нашем народе. Только слабый уже… наверное, скоро подерется со мной кто-нибудь и убьет совсем.
Место открывается передо мной, вхожу в место. Там комидор. Оглядываюсь, а народ не идет за мной, народ решил покушать и чужака ест. Свежая плоть, сочная, сладкая. Я их зову, чтобы скорее шли сюда. Не надо кушать сейчас. Потом у нас будет много хорошей, сладкой плоти, а сейчас надо сделать, как истина просит.
Не идут. Место закрывается за мной, я один тут, голова у меня и рука у меня, а сам я один в комидоре. Беда!
Потерян я.
Больно в голове. Щекотно в голове, а потом больно в голове. Тошнит.
Катя. Катя! Катя, откликнись! Катя!
Всё в крови. Руки у меня в крови. Что я держу в руках?! Господи!
Бросаю голову и руку несчастного часового на пол. Идиоты. Они все еще ставят часовых в Зоне. Боль накатывает волнами, каждая волна сильнее предыдущей. Катя, я люблю тебя. Катя! Шлюзование организовано с грубыми нарушениями. Наблюдательный пост как будто заснул. Сейчас народ… сейчас… они… дернут входной люк, а он захлопнулся, но не заперт…
Господи, что я творил!
Надо… спасаться.
Больно!
Голова раскалывается.
Делаю три шага вперед, силы мои исчерпаны. Кнопка… тревоги по всему исследовательскому комплексу. Всё. Теперь входной люк по аварийному сигналу заперт намертво. Без особого кода, который знают лишь глава комплекса да зам по безопасности, его не разблокировать.
Ноги подкашиваются.
Катя…
Часть 1
Раздача карт
Глава 1
Раб Зоны
Когда я очнулся, на меня очень внимательно смотрели четверо. Из них двое знали, кто такой сталкер Тим. С одним мы пили разок. Но все четверо – и знакомые, и незнакомые – приглядывались ко мне с большой настороженностью.
Какого ляда?
А потом, ребята, я рывком вспомнил, как я сюда пришел и что творил до того.
Иисусе! Кошмар какой.
– Какое сегодня число, господарищи?
Тот, что пил со мной, отвечает. Я гляжу на него, как на полного придурка, и очень мне хочется наорать. В голове – сумерки, боль такая, будто мозг хочет вылезти через уши, но проход для него узковат. И еще какая-то странная вонь. Нет, сам я благоухаю помойкой, это понятно. Я еще и чужой кровью благоухаю. Но почему помойка у меня вдобавок и под черепом? Почему такое ощущение, будто серое вещество протухло и наполняет череп ароматами холостяцкого холодильника?
Я все-таки принимаюсь орать:
– Ты, харч псевдоплоти, ты охренел?!
Хочется мне вскочить с койки, но меня крепко зафиксировали, дёрг-дёрг, остаюсь на месте. И я бы такого субчика зафиксировал…
Стараюсь разговаривать спокойнее. Не надо пугать людей, от них теперь вся моя жизнь зависит.
– Извини… ты, часом, не ошибся, мужик? Или это я ослышался? Давай, скажи еще разок.
Он повторяет.
Поверить невозможно! Я провел в Зоне без малого четыре месяца. А это значит…
– Я провел в Зоне четыре месяца. Мой организм начал подстраиваться под энергетику Зоны. Если вы меня не эвакуируете отсюда в ближайшее время, то, оказавшись за пределами Зоны, я просто сдохну. Или стану инвалидом, у которого всё в полуразвалившемся состоянии.
Тут один из них, по виду старший, говорит тому, кто со мной пил, мол, для начала знать бы, кто он такой или что он такое. Тот ему: да я знаю парня, это сталкер Тим, нормальный человек, работает на самого доктора Михайлова. Но старшой смотрит на него с о-очень большим недоверием.
Оно и понятно.
Прикиньте, ребята, вы сидите в исследовательском комплексе посреди чернобыльской Зоны отчуждения. У вас военное положение – круглый год, двадцать четыре часа в сутки. У вас каждый месяц Зона крадет одного-двух сослуживцев. И как раз недавно она схавала вашего часового, которого ваш же старшой, полный идиот, очевидно недавно прибывший в Зону, имел дурость поставить на открытом пространстве. Вы уже объяснили старшому, до какой степени он идиот. Но ему страшно хочется свалить свою вину на кого-то еще. И вот прямо в шлюзовой люк вваливается голый грязный мужик, обросшее вонючее чмо, с оторванной башкой часового в одной руке и кистью руки – в другой. Он, вроде, вовремя закрыл люк и тем спас центр от нападения каких-то… каких-то… в общем, таких же, как он сам, обросших и вонючих не пойми кого. Но… это Зона. Хитрая сучка. Кого она к вам подослала, хрен поймешь.
