Сергей Зверев - Тоннель времени
Обзор книги Сергей Зверев - Тоннель времени
Сергей Зверев
Тоннель времени
Глава 1
Шасси гулко ударились о бетон и некоторое время стучали по взлетной полосе Анталии. Они словно собирались сорваться с креплений. Самолет заметно потерял скорость. И когда стало ясно, что ничего страшного уже не случится, в салонах «Боинга» раздались аплодисменты.
Стольников, услышав их, с едва заметной улыбкой посмотрел в окно. Ничего интересного. Минуту назад «Боинг» делал вираж над побережьем Средиземного моря, и этот переход с бирюзовой глади на сушу казался мистическим – словно соединилась вновь цепочка, соединяющая его с прошлой жизнью. Вот это было интересно.
Первое время, начав летать гражданскими авиарейсами в начале двухтысячных, эти аплодисменты казались ему выставленной напоказ глупостью, и он чувствовал неловкость, словно сам в этом участвовал. Потом привык. Аплодировали в основном русские. По той причине, видимо, что самолеты без видимой причины падают только в России. Минуту назад было море, а сейчас – пальмы, пальмы и строй самолетов, прилетевших из Германии, Голландии, Польши… Август в Турции манит дешевыми отелями, бесплатным спиртным по программе «все включено» и относительно удобным проживанием в номерах.
За последние одиннадцать лет Саша жил, по крайней мере, в двенадцати таких. Первое время скрываться приходилось в Украине. Когда же команда Ющенко стала внимательнее присматриваться к русским, а случилось это сразу после того легендарного отравления, когда президент в буквальном смысле потерял лицо, наевшись каких-то блюд с тяжелыми металлами, Киев пришлось оставить. Прошлое Стольникова, как и прошлое любого человека, тянулось за ним, обременяло и давило. Нельзя избавиться от прошлого за один день, поменяв паспорт. В прошлой жизни ты оставляешь память о себе, и достаточно легкого посыла, даже запаха любимого одеколона, чтобы однажды на Крещатике прозвучало: «Стольников, это вы?» Сердце Саши сжалось, и он продолжал движение. Но окликнувший был человеком упрямым. Он догнал капитана и схватил его за руку. «Стольников!» Перед Сашей был один из офицеров штаба бригады в Грозном. Как оказался он здесь, одному богу известно. Вероятно, послужил, наелся боевыми дежурствами и вспомнил об украинских корнях.
– Вы ошиблись, – ответил ему Саша.
– Разве? – пробормотал человек и выпустил руку капитана.
В тот же день Саша улетел из Киева и оказался в Турции впервые в жизни. Случилось это восемь лет назад, в мае две тысячи четвертого. Потом было еще несколько подобных встреч, и, что удивительно, происходило это всякий раз за пределами России. Это уверило Стольникова в том, что спрятаться на планете Земля невозможно. Можно лишь оттянуть момент встречи. Зато есть шанс остаться в живых, и он тем выше, чем ты осторожнее.
Оказавшись в самом начале двухтысячных в центре скандала с разработкой керия, Стольников еще не понимал, что отныне его жизнь разделилась надвое: до этого полета на «вертушке» под Ведено, к лабиринту, ведущему в Другую Чечню, и – жизнь после спасения.
Деньги были. Выведя группу из лабиринта, он разделил поровну миллионы Алхоева. Каждому досталось около пяти, и это было хрупкой, но все-таки гарантией спасения. Одиннадцать лет прошло с того момента, когда он, поставив ногу на баул с добычей и глядя в глаза бойцов своего разведвзвода, говорил, почти теряя сознание от усталости:
– Здесь то, что позволит вам оторваться от привычной жизни и исчезнуть для знакомых навсегда. Вы должны сменить фамилии и не появляться на адресах, на которых бывали ранее. Приказать потеряться для родных я вам не могу, но помните: никто из вас сейчас не имеет права заговорить о своих планах. Никто из вас не должен знать, куда уедет и чем займется каждый из нас. Сообщение о своих намерениях в этом лабиринте является смертным приговором тому, кто это сделал. До конца ваших дней вас будут преследовать спецслужбы страны. – Помолчав, Стольников добавил: – По выходе из тоннеля, если нам посчастливится, конечно, выйти, мы разойдемся в разные стороны, чтобы никогда уже больше не встретиться. Единственное, о чем я вас прошу…
– Что? – взволнованный словами командира, машинально бросил Мамаев.
– Каждый четверг вы должны покупать газету «Доска объявлений». Если среди объявлений юридических услуг вы увидите объявление: «ООО «Стольников» требуется юрист, зарплата невысокая», знайте, что мне нужна ваша помощь. После этого вам останется только купить билет до Москвы и подняться на второй этаж ЦУМа. После появления объявления я буду ждать вас в течение трех дней с одиннадцати до двенадцати часов. Это все.
Они выходили из тоннеля, оборвавшего их привычную жизнь, молча. Вместе добрались до Владикавказа – ближайшего гражданского аэропорта и оттуда военными вертолетами, наспех обнявшись, улетали – кто в Нальчик, кто в Моздок. Никто не выбирал маршрут. Неважно, кто и куда улетит из Чечни. Главное – из Чечни. Совали деньги пилотам, и вот поднималась в небо «вертушка» с Айдаровым… следом – с Ключниковым… потом – с Масловым… Владикавказ – не Ханкала, контроль ослаблен, и Стольников не ошибся, поставив на этот маршрут.
Они не успевали даже обняться. Так и уходили в небо по очереди, кусая губы. Никто не знал, что будет дальше. Никто даже не верил, что дальше – будет.
С того дня Саша не видел ни одного из них. Но почти каждую ночь, пытаясь уснуть в очередном на его пути отеле, вспоминал. Ночь наступала, а сон не приходил. И Стольников, чувствуя, что сходит с ума, разговаривал с Пловцовым, Айдаровым, Ключниковым, Крикуновым, Жулиным… Где они? Саша не знал. Часто ему хотелось забыть о собственном же приказе и ринуться на поиски. Дважды он почти терял контроль над собой и был готов совершить эту ошибку. Но после, откладывая поездку умышленно на следующий день, он мысленно благодарил себя за выдержку. На кону стояла не только его жизнь, смысла в которой он с каждым новым годом видел все меньше и меньше. Встреча, случись таковая, могла стать роковой для близких ему людей. Собственно, и искать не было нужды. Просто подать объявление в газету и явиться в столичный ЦУМ.
Но прошло одиннадцать лет. И с каждым уходящим годом Стольников понимал – не все придут. Если вообще придет кто-то. Так он и жил – от желания увидеть людей, дороже которых не было в его жизни, и до невозможности сделать шаг навстречу, чтобы их не погубить.
Сразу после расставания с бойцами капитан потерял связь и с Зубовым, командиром оперативной бригады. Но три дня назад в Инсбруке, где Стольников купил себе квартиру, появился человек. Интерес к себе Стольников почувствовал сразу. Уже почти забыв, что такое находиться вне поля зрения опасных ему людей, Саша почувствовал, как заполняется тревогой. Встретить одного и того же человека в Инсбруке трижды в течение трех дней – явление нередкое. Но уже при второй встрече любой австриец при этом начинает улыбаться и здороваться. Этот же, черноволосый, лет тридцати пяти на вид, с пронзительно-голубыми глазами и высоким, как у Шамиля Тарпищева, лбом, отводил взгляд и проходил мимо. Так поступают только русские.
Стольников не ошибся. Жить в постоянной тревоге нельзя. Поразмыслив, что сделать: быстро исчезнуть из Инсбрука или начать действовать первым, пока враг этого не ожидает, Стольников привычно выбрал второе. В очередной раз столкнувшись в парке с голубоглазым, он быстро пересек газон и сел рядом на скамейку.
– Ты заметил, что правая моя рука в кармане? – тихо произнес Саша. В пруду кувыркались, словно поплавки при сильной поклевке, утки.
– Заметил, – спокойно ответил голубоглазый.
– Как ты думаешь, что в руке?
– Ничего, – сказав это, голубоглазый оторвал от булки, которую держал в руке, кусок и швырнул уткам. Утки перестали кувыркаться и ринулись к пище как пираньи.
– Ты не турист.
– Я знаю.
– Тогда какого черта тебе от меня нужно? – спросил Саша.
– Мне – ничего, капитан Стольников, – не меняя тона, ответил незнакомец. – Вас ищет Зубов.
Подстава или правду говорит? Говорить, что он не знает Зубова, глупо. Спрашивать, кто такой Зубов, – то же самое. Люди, которые безошибочно находят тебя в Инсбруке, ждут от тебя благоразумия и логики. Выглядеть дураком Стольников не хотел, а потому придвинулся поближе:
– Чтобы сообщить мне это, нужно было ждать три дня? А если бы я сам не подошел, на какой срок вы бы оттянули эту новость?
Голубоглазый подкинул корма уткам.
– Вы утратили чувство собственной опасности, Стольников, – заметил он. – Если я не подхожу к вам, значит, на то есть причины. И сейчас вы поставили меня в затруднительное положение. До сих пор люди, которые следят за мной, не знали, кого я ищу. А теперь вы им облегчили решение этой задачи.
У Стольникова хватило ума не обернуться. Ощущение беды, почти оставившее его несколько лет назад, вернулось.
– Почему бы вам всем не оставить меня в покое? – выдавил он. – Дайте дожить спокойно. Я отработал на правительство за десятерых.
