Сергей Стригин - Восьмая горизонталь
Огоньки на противоположном берегу собираются в кучу, они знают, где мы, от этого становится страшно, хочется вырваться из ловушки, но как это сделать, пока не можем представить.
Ливень хлещет не переставая. Периодически прокатываются раскаты грома, молнии, со щёлкающим треском, взрываются в пространстве, на миг ослепляя. В их мимолётных вспышках мелькает, вздыбленная сильнейшим ливнем, река. Стихия бушует, словно хочет кому-то отомстить. С радостью замечаем, огоньки мельтешат, словно пытаются укрыться от непогоды, затем резко исчезают в чаще леса, очевидно, воду они плохо переносят.
Семён указывает пальцем, хохочет как пьяный подросток. Волчонок улавливает перемену в настроении человека, неожиданно тявкает как обычный щенок.
— Прорвёмся! — с воодушевлением заявляет он. и делает отмашку топором, брызги веером разлетаются в разные стороны, но я не слишком оптимистически настроен как друг, водяных на берегу скопилось бесчисленное множество. Они, переваливаясь, ходят по скользким камням, спотыкаются, поминутно падают, зарываясь в них одутловатыми мордами, смешно дрыгая, перепончатыми лапами. Они явно жители подводного мира, наверное, в будущем, разбредутся по водоёмам мира и станут осторожными, редко человек будет встречаться с ними, но часто фатально для себя. Сколько ещё подобных монстров создадут пришельцы, одному богу известно. В любом случае, извести аммиачную заразу необходимо как можно быстрее. С тоской смотрю вниз, лежат там наши ранцы с артефактами и смолой.
Ливень шпарит как оглашенный, с каждой минутой наращивает мощь. Корень размывается, он склоняется всё ниже и ниже, у водяных на рожах мелькают, что-то подобие улыбок, они ждут, когда мы упадём прямо им в слюнявые пасти.
При свете вспышек молний, в реке виднеются лысые головы их соплеменников, они покрывают воду как бородавки на коже жаб. Шансов справиться с таким количеством, нет, как говорится — "шапками закидают".
Корень вновь стронулся с места, ближайшие от нас водяные поторопились обхватить толстыми пальцами наши ноги, но свистит меч и гудит лезвие топора, в стороны брызгает зелёная сукровица, отрубленные конечности сваливаются на землю, нечисть отступает, разъярённо шлёпает губами, возникает недовольное урчание. Они еле сдерживаются, ещё немного, и, невзирая на наше оружие, ринутся в атаку. Мы чувствуем приближение этого момента, пальцы обхватывают скользкие рукоятки.
Внезапно сверху сыплются камни, вперемешку с глиной, козырёк из корешков над нами прогибается, пахнуло серой, в лёгких запершило. Нечто тяжёлое соскакивает вниз, водяные попытаются наброситься на неожиданно, возникшего на берегу чужака. Но не ту-то было, взлетают вверх членистые конечности, громоздкие тела водных чудовищ разлетаются как капли воды от встряхнувшейся собаки. Распространяя чуждое для человеческого обоняния зловоние, существо вертится в разные стороны с непостижимой скоростью, сея за собой смерть. Пространство заполняется взлетающими ошмётками от тел водяных, словно заработал гигантский миксер.
С ужасом наблюдаем за происходящим. Непонятно кто пришёл нам на помощь, и пришёл ли. Может он отбирает свою добычу у них? А вдруг он нас просто пока не заметил? Сейчас увидит и на этом закончится наше земное существование… и он смотрит — знакомая россыпь изумрудных глаз на черепе тираннозавра — мальчик из Пекельного мира!
Глава 42
Звучат мысли, словно металлические шарики покатываются по стеклу:- Я хочу задать вопрос, если мне не понравится в вашей среде обитания, дорогу назад откроешь? — он присаживается на лапы, закрывая огромной головой раздутое брюхо.
— Чем же тебе не нравится у нас? — пытаюсь мысли облечь в насмешливую форму.
— Скучно, даже шраги нет, пищи много, но она вялая и безвкусная, неинтересно, настоящей охоты нет, особь не могу себе найти. Вероятно, ваш мир зашёл в тупик в своём развитии.
— Это как сказать, — я скатываюсь вниз, оставаться на корне нет смысла, захочет, из любой щели выцарапает. От жуткой боли в разорванной икре едва не теряю сознание, Семён вовремя поддерживает меня. Прислоняюсь к склону, пот смешивается с дождём, попадает в оголённые раны, в конец их разъедает. Гашу на губах рвущийся из глотки стон, лишь кривлюсь. — Если хочешь домой, я открою тебе "дверь", хоть сейчас, — с трудом скрываю рвущееся из груди торжество и радость. Неужели так просто избавимся от страшного монстра.
— Нет. Я ещё похожу по вашим дорогам. Ещё встретимся, — обещает страшное существо, приподнимается на членистых лапах, обдаёт нас едким сернистым запахом, стремительно бежит к реке, прыгает. Вода приходит в движение, словно открываются сотни водоворотов, из бурлящей воды выталкиваются куски плоти водных существ, но всё быстро сносится течением. Дождь, последний раз вздыбил поверхность реки и тучи, клубясь, уходят в разные стороны, Луна засверкала на усыпанном звёздами небе.
Стоим на берегу, он словно покрыт зелёными слизнями, воняет сырыми внутренностями, икрой, тиной, тошнота подкатывается к горлу.
Первым делом добираемся до реки, крича от боли, отираем себя слизи и крови, затем открываем крышку на ведёрке с целебной смолой, с наслаждением опускаем пальцы в янтарную субстанцию. По коже ползут светлые огоньки, боль гаснет. Мажем раны, происходит очередной раз чудо, раны словно вскипают, рваные края ползут друг к другу, выталкивая из себя всю грязь. Не прошло и пяти минут, как всё рубцуется и даже швы рассасываются, не оставляя ни малейших следов. Состояние блаженства, ничего не болит, полный покой, лишь появляется здоровый голод. Гостинцы, добрых людей, безнадёжно испорчены, отстирываем вещи, вычищаем ранцы, затем, ходим по берегу, в надежде найти свои стрелы, но всё так перемешалось, что с трудом обнаружили лишь с десяток. Вздыхаем, бредём по берегу, опасливо косимся на гладь реки, которая посветлела в преддверии приближающего рассвета, мы знаем, водяных по близости нет, наш необычный союзник изничтожил большую их часть, но пережитые воспоминания заставляют вздрагивать от любой появившейся волны.
По мере движения склоны спускаются прямо к берегу, совсем рассвело, гиганты-деревья, подступают непосредственно к реке, в перекрученных петлях мощных корней, образовались небольшие заводи, а в них бултыхается огромная медведица с подросшими медвежатами.
— Рыбу ловят, — останавливается Семён.
Медведица замечает нас, становится на задние лапы, внимательно наблюдает, затем рычит, нехотя выбирается из запруды, подгоняет медвежат, а они не хотят уходить, но мать тревожно ревёт и медвежата, разбрызгивая капли воды, несутся за ней. На пригорке она вновь останавливается, шумно втягивает воздух. Мы медленно начинаем идти, медведица не выдерживает и, ломая молодую поросль, устремляется в чащу леса, за ней, толкаясь друг с другом, спешат медвежата.
— С человеком знакома, с такой тварью как мы, лучше не связываться, — подытожил я свои наблюдения.
Семён улыбается:- Нет, она просто не хочет рисковать своими малышами, хотя человек, наверное, здесь уже тоже наследил, — добавляет он, соглашаясь со мной.
В любом случае дорога в лес открыта. Останавливаемся у заводей, в мутной воде показывается тёмная спина рыбы, вильнула широким хвостом, шныряет в сплетение веток и корней.
— Попробуем подстрелить? — неуверенно говорит Семён.
— Времени нет, я не стал бы тут задерживаться, провозимся до восхода Солнца, по пути кого подстрелим, — бросаю в запруду камень. Он булькнул, в сторону идут ровные круги, ничего не шевельнулось в глубине, рыба нашла лазейку и ушла в большую воду.
Заходим в лес, моментально обостряются все чувства, неизвестно чьи это охотничьи угодья. Сыро и свежо, с листвы изредка сыплются крупные капли от прошедшего ночью дождя, тяжёлые птицы с шумом перелетают с одной ветки на другую, слышится чудесное пение соловушек и трескотня шустрых белок, вдали мелькнули пятнистые спины гигантских оленей.
Останавливаемся у зарослей кустов, похожих на тростник, пробуем руками ветки ровные, тугие и не ломаются, прекрасный материал для стрел. Не упускаем такой возможности восполнить свой боезапас. Нарезали две большие охапки, перевязываем верёвками, закидываем за спину, будет время, займёмся изготовлением стрел.
Сбоку брызнули светлые лучи проснувшегося Солнца. Заросли, покрытые каплями воды, вспыхнули, словно увешенные бриллиантами, едва не на глазах, под листьями показываются шляпки скользких грибов.
— Красота, то-какая! — жмурится Семён, разводит руки, задевает ветви, с листьев на него скатываются потоки дождевой воды. Промокший волчонок обиженно тявкает, пытается найти сухое место под одеждой, Семён довольно вздрагивает, черпает в пригоршню воды, смачивает лицо.
Утро чистое и воздушное, дышится легко и свободно, настроение великолепное, под ногами пружинит подстилка из листьев, величественные деревья возвышаются на больших расстояниях друг от друга, ни что не мешает идти и не нужно продираться сквозь заросли, отодвигая преграждающие путь ветви. Далеко видно сквозь лес, в неясной дымке он скрывается в ложбинах, затем взлетает на холмы, стелется на ровных поверхностях.
