Александр Афанасьев - Под прикрытием
Бухгалтер достал затвор, выбросил на расстеленную рядом газету дымящуюся гильзу, зарядил винтовку снова, прицелился, как в прошлый раз, выстрелил.
– Снова левее. Футов на семь.
Ага. Два выстрела подряд – значит, дело в винтовке и в прицеле. Внеся горизонтальную поправку – с вертикальной он пока не стал разбираться, он снова зарядил винтовку и выстрелил.
– Как?
– По камню.
Бухгалтер отложил винтовку, взял трубу, установил ее на максимальное увеличение, стал осматривать камень. Скол он нашел почти сразу – свежий рубец на гладком, отполированном ветром и веками боку валуна. Для такой дистанции – шрам весьма существенный.
С горизонтальной поправкой немного переборщил – поэтому он немного сдал маховик прицела в обратную сторону. Выстрелил еще два раза. На сей раз угадал – обе пули легли в мишень. Шестерка и девятка. Для такого расстояния – совсем неплохо.
– Попал… – сказал он больше для себя.
Для того чтобы окончательно «найти стрельбу», он сделал еще пять выстрелов, не меняя поправки. Убедился в том, что поправки найдены правильно, и записал их в блокнот, одновременно с данными температуры, влажности и атмосферного давления. Затем начал неспешно собираться, чтобы переместиться на сто метров дальше от мишени и продолжить стрельбу. Стрельба на дальние и сверхдальние дистанции сильно напоминает не войну. Бухгалтерию…
03 августа 1996 года. Шангри-Ла[102]. САСШ, штат Мэриленд
Военно-морской лагерь Термонт, расположенный в горах Мэриленда, первоначально создавался рабочими Федерального агентства по реконструкции для отдыха правительственных служащих и их семей. Тогда в САСШ бушевал тяжелейший финансовый кризис, в наши времена больше известный как «Великая депрессия», толпы голодных и нищих людей становились легкой добычей коммунистических агитаторов Бронштейна-Троцкого, за которым стояли рвущиеся к власти еврейские[103] капиталисты. Строительство было начато при одном Президенте – демократе Франклине Рузвельте, а закончилось уже при другом – республиканце Хьюго Лонге. Тем не менее Президенту понравилось новое место – уединенное, в горной местности, тихое – и в то же время расположенное поблизости от Вашингтона. В итоге лагерь для отдыха государственных служащих стал загородной резиденцией всего одного государственного служащего – Президента Северо-Американских Соединенных Штатов.
Изначально лагерь этот представлял собой несколько крупных домов из бревен, каждый носил название какого-нибудь дерева или растения. Дома эти построили прямо посреди леса на горном склоне. Сейчас часть горного склона расчистили под автомобильные стоянки и вертолетные площадки, ниже по склону поставили несколько домов для охраны и президентской обслуги, а сам лагерь окружили двойным кольцом безопасности. Но те дома, где отдыхал Президент и его ближайшее окружение, за время, прошедшее с момента их постройки, почти не изменились. Больше всего они походили на русские дома, выполненные в модернистском стиле – сейчас среди богатых людей России появилась мода строить огромные коттеджи из дерева, площадью по триста-четыреста метров и с минимальными внешними украшениями.
Самое крупное строение в этом комплексе, названное Aspen – Осина, построили уже позже всего остального комплекса, по указанию Президента-демократа Джона Джекобса, которого нынешний Президент, тоже, кстати, демократ, за это люто ненавидел. Дело в том, что именно Президент Джекобс ввел моду на посещение иностранными лидерами Шангри-Ла. Это стало своеобразной частью протокола – если встреча очень важна или если Северо-Американские Соединенные Штаты желают принять гостя наилучшим образом, протокольной встречей в Белом доме дело не ограничивается – добро пожаловать в Шангри-Ла! В итоге уединенное место для отдыха Президента, где можно хоть ненадолго побыть наедине с собой, превратилось в этакий филиал Белого дома на природе, где отдохновения нет никогда…
Наследник престола должен был прилететь несколькими часами позднее, но Президент был на ногах уже с шести утра – готовился к встрече. Готовился-то готовился, но совсем не с теми людьми, с кем следовало бы. Предыдущим вечером и ночью в Шангри-Ла на вертолетах прилетели несколько человек, которые официально не занимали никаких должностей в правительственных органах САСШ. Один из них был президентом благотворительного фонда имени себя, другой вообще не работал и даже, по версии журнала Forbes, не входил в список миллиардеров, хотя его реальное состояние превышало объявленное больше чем в сто раз. Третий – мутный и непонятный человек, чьим неоспоримым достоинством – за это с ним последние двадцать лет сотрудничали все президентские администрации: и демократические, и республиканские – были отличные связи с лидерами диктаторских режимов, с повстанческими и террористическими организациями по всему миру. А как им не быть, если этот человек продавал американское оружие тем, кому правительство САСШ официально продать его не могло? Никаких согласований в Госдепартаменте – плати двойную цену и получай, что тебе надо. Еще один почитался всеми как гений Уолл-стрит, человек, который сделал себя сам. Его биография была иллюстрацией американской мечты: отец – чистильщик обуви, а у сына в управлении больше ста миллиардов долларов. И никто – ни восторженные биографы, ни поклонники, тщательно изучающие все биржевые кульбиты маэстро, никогда не узнают, чьи деньги он крутил и кто подбрасывал нужную для успешной биржевой игры информацию.
Президент прилетел в Шангри-Ла позавчера, официально дать себе немного отдыха от предвыборного марафона, который уже шел полным ходом. Нормально отдохнуть не успел, а сегодня поднялся в пять часов утра. Поэтому такого Президента, каким он был сейчас, наверное, никто и никогда не увидит – небритый, хмурый и раздраженный, в дешевом свитере, он с трудом сдерживался от того, чтобы не наорать и на своих гостей, и на разносящих кофе «янки уайт»[104]. Вчера, вдобавок, он сильно поругался с женой. Тема была такая же, как последние двадцать лет, такая, что лучше ее не озвучивать.
Разговор начал Биржевик – как самый молодой среди собравшихся здесь сильных мира сего, за исключением, конечно, Президента. Да и в разговоре он был заинтересован больше остальных.
– Господин Президент… Мы подготовили для вас небольшой меморандум, который и представляем вашему вниманию. Деловое сообщество Америки крайне заинтересовано в том, чтобы на вашей предстоящей встрече с наследником российского престола были подняты определенные вопросы. Как вы знаете, текущая экономическая ситуация не очень радует – по итогам года по индексу Доу-Джонса мы, скорее всего, выйдем в ноль – а возможно, не будет и этого. Поймите, господин Президент, избиратели также заинтересованы в хорошей игре, и если мы вместе не сделаем ее для них, они могут расстроиться. Если бы вопросы, освещенные в меморандуме, нашли свое разрешение, наша благодарность имела бы вполне конкретное материальное выражение.
Таким тонким намеком в САСШ говорили о пополнении предвыборного фонда. Это вообще было болезнью Северной Америки – регулярные выборы. Из института демократии они постепенно превратились в маховик коррупции и злоупотреблений. Ведь как было раньше? «Честный Эйб» Линкольн на проведение предвыборной кампании занял двести долларов и большую их часть вернул – на потраченные деньги он купил большую бочку сидра и выставил ее избирателям. Вот так вот просто. А теперь? С каждым годом предвыборная кампания стоит все дороже и дороже – последняя обошлась более чем в сто миллионов долларов. Время на телевидении, ролики, плакаты, волонтеры. Подкуп журналистов, поиск компромата на конкурентов. Работа профессиональных психологов – кандидата в Президенты и его программу они разрабатывают, как товар, который надо продать. Возникла целая отрасль экономики, работающая на выборы.
Кто дает деньги? Да многие. У каждого богатого, занимающегося бизнесом человека есть интерес в системе власти – они и дают, неофициально и официально. Конечно, есть искренние сторонники партии и кандидата, они посылают деньги в конвертах, но большая часть, конечно, идет от богатых и влиятельных людей. Какие у них интересы? Да разные. Кто-то хочет доступа к государственному оборонному заказу – лакомый кусок для любой фирмы, занимающейся производством вооружений. А там, где гособоронзаказ, – там цены вздуваются в два-три раза, по сравнению с гражданскими секторами рынка, там сверхприбыли, там разводной гаечный ключ можно продать министерству обороны за несколько сотен и даже тысяч долларов, если знать, как это делается. Строительные фирмы хотят получить заказ на строительство за счет бюджета – дороги, мосты, гидроэлектростанции. Есть самые разные фонды и неправительственные организации. Например, NRA, влиятельнейшая Национальная Ружейная Ассоциация, заинтересована в том, чтобы граница с Мексикой оставалась почти открытой. Потому что с той стороны приходят бандиты и наркомафиози и покупают себе оружие, из которого они потом стреляют друг в друга, в гражданское население и в североамериканских солдат из контингента стабилизации. Есть люди, которые хотят получить какое-то назначение – например, был прецедент, когда послом в Лондон отправили не профессионального дипломата, а главу крупнейшей издательской фирмы[105]. Есть люди, которые – как сейчас – заинтересованы в том, чтобы Президент пролоббировал их интересы на международном рынке. Схема простая и гениальная. Вся Южная и Латинская Америка представляет собой конгломерат нищих и неспокойных государств – но это зона влияния САСШ. Вот, например, какая-то страна хочет построить ГЭС. Она обращается к североамериканской строительной фирме, та через лоббистов выбивает североамериканский кредит этой стране, но кредит сразу перегоняют на счета этой фирмы, а она строит гидроэлектростанцию – втридорога. В результате страна остается с построенной втридорога гидроэлектростанцией, фирма с громадной прибылью, Президент САСШ – с деньгами в предвыборном фонде, а государственный бюджет САСШ – с сомнительным должником, который в этом веке вряд ли погасит долг и в следующем – тоже. Вокруг таких махинаций возникло море лоббистских фирм, заполонивших Вашингтон – лоббизм превратился в систему узаконенной и всеобъемлющей коррупции, которая, как ржавчина, разъедала страну.
