Владлен Багрянцев - Железные Люди в Стальных Кораблях
— Но вы сможете предоставить Сенату соответствующий доклад? — ласково улыбнулся Вице-маршал. — Я от всей души на вас надеюсь, герр Хеллборн. Конечно, вы получите один из наших кораблей. У нас столько трофеев, что мы не обеднеем. Разумеется, — спохватился викс, — многие бывшие русские корабли войдут в состав молодого Гававайского Королевского Флота. Или Республиканского. Аборигены еще не решили.
— Республика — наилучшая форма правления, — машинально ответил впитавший с молоком матери альбионец.
— Совершенно с вами согласен, — кивнул Сиберг. — Белголландия и все Ее Доминионы являются республиками. Я всегда говорил, что у нас с альбионцами много общего. И никаких противоречий. Мы должны тщательнее присмотреться к друг другу, мы — белголландцы и альбионцы. Я вижу уже в ближайшем будущем обширное, взаимовыгодное сотрудничество и крепкий братский альянс наших великих и свободных держав!
— Звучит заманчиво, — пробормотал Хеллборн, — но не мне принимать решения.
— Но вы можете на них повлиять! — снова напомнил Вице-маршал. Наклонился чуть ли не к самому лицу гостя и прошептал как заправский заговорщик: — Вдвоем мы надерем задницу всему остальному миру. И саксам, и франкам, и папистам. Нам делить нечего, но мы сможем поделить всю остальную планету. Подумайте об этом, герр майор. Это будет славная битва.
Когда за альбионцем закрылась дверь, в кабинете снова появился адъютант.
— Русский генерал здесь, как вы и приказали.
— Пусть войдет, — кивнул Вице-маршал Сиберг.
Князь Воздвиженский немного пришел в себя и воспрянул духом. В конце концов, он оказался в плену у цивилизованных белых европейцев и христиан. Что ж, они честно выиграли эту битву. Надо уметь признавать свои поражения! Да и пусть забирают себе эти дурацкие острова. Империя не обеднеет. Все равно никто толком не знал, что с ними делать. А с белголландцами надо срочно заключать мир и дружить. Против наглых британцев и лягушатников.
— Как вы уже знаете, герр Воздвиженский, мы готовы немедленно освободить вас, — начал Вице-маршал, предварительно усадив дорогого гостя в лучшее кресло (даже альбионец Хеллборн сидел в креслице попроще). — Вас и всех ваших офицеров, готовых дать слово, что они больше не поднимут оружие против белголландских флагов.
— Разумеется, вы его охотно получите, — добродушно кивнул генерал. — Что же касается моих офицеров, то право…
— Потом, потом, — как можно более вежливо прервал его штатс-протектор молодой Гавайской Республики ("Да, именно так мы ее и назовем", — твердо решил герр Сиберг. — "Назло всевозможным монархистам!") — Но прежде чем мы расстанемся, у меня к вам небольшая просьба. Мы бы хотели торжественно и с воинскими почестями похоронить некоторых российских солдат и моряков, погибших в ходе сражения. Это будет красивый жест, символ примирения, ет сетера. Ну, вы меня понимаете.
— Конечно, конечно, — закивал князь. — Если вам так будет угодно. Но причем здесь я?
— Мы бы хотели, чтобы вы произнесли небольшую речь над гробами, — пояснил вице-маршал Виктории. — Если вас не затруднит, конечно.
— Не знаю, стоит ли мне, — замялся Воздвиженский. — Быть может, кто-нибудь другой…
— Вы же хотите еще сегодня отправиться домой? — в который раз улыбнулся герр Сиберг.
— Да, но…
— Вот и прекрасно! Значит, мы договорились. Вот текст речи. Учить наизусть необязательно, можно читать прямо по бумажке. Там же список погибших солдат и офицеров, которых мы отобрали для этой церемонии, — добавил Вице-маршал. — Фамилии расположены в алфавитном порядке, так вам будет удобнее.
Князь пробежал список глазами.
— Унтер-офицер фон Блюхер… Поручик Гримальский… Ефрейтор Карташвили… Подполковник Кемпебелл… Рядовой Нутелькут… Фельдфебель Тер-Петросян… Рядовой Фишер… Лейтенант Фогель… Рядовой Хубилаев… Капитан фон Шварценберг… Поручик Яблонский… Вы издеваетесь, господин маршал? Здесь же нет ни одной русской фамилии!
— А разве вам не наплевать на русских?! — искренне удивился штатс-протектор. — Или я неправильно понял доклад штабс-капитана Тиммерманса?! Ладно, так и быть, добавлю вам капитана Новосельцева. Для разнообразия. И телеграфиста Клюшкина.
— Но…
— Разговор окончен, герр Воздвиженский, — белголландец отвернулся к окну и добавил: — Vae victis! Добровольный раб не смеет жаловаться на тесноту ошейника.
* * * * *Все традиции и обычаи были соблюдены. Принесли гробы. Прочитали речь. Унесли гробы. Спустили старый флаг. Подняли новый флаг. Прочитали еще одну речь. Прошлись победным парадом.
И только один человек не участвовал в церемонии. Он устроился на пустом снарядном ящике вдалеке от всех и спешил занести в блокнот неровные строчки. Потом, когда-нибудь, он приведет свои записи в порядок. Может быть. Может быть…
Был порт за синим горизонтом,
Прекрасен при любой погоде,
Здесь не проходят верблюдонты,
Здесь корабли другие ходят.
Гостей встречал всегда радушно,
Врагов встречал — рукою твердой,
Он был прекрасен — Порт-Жемчужный,
Жемчужный Порт, России гордость!
Со всех сторон открыты взорам —
Брезент скрывает только пушки,
Дремали мощные линкоры,
Как будто дети на подушке.
Был флот как порт его — прекрасен,
Врагам оказывал немилость,
Но сон прервался в одночасье,
Когда геенна пробудилась!
Гремел огонь. Сверкали сабли,
Как символ уходящей эры,
Висели в небе дирижабли,
Как будто рабские галеры.
Пусть пулемет ревел натужно,
Затвор кусал патронов фланцы,
Не сразу сдался Порт Жемчужный
Непобедимым белголландцам!
Но город пал в кровавых ранах,
И равнодушная Европа
В своих кафе и ресторанах
Играет вальс "Гавайских сопок".
Сражались словно борториксы —
И не по правилам, и грубо,
Идут победным строем виксы —
Они сегодня взяли кубок!
В мундирах цвета сардоникса,
Трещат на сотнях диалектов,
Идут победным строем виксы
По Адмиральскому проспекту.
А там стоят — как на витрине,
Как за стеклом универмага,
Гробы, накрыты светло-синим
Крестом Андреевского флага.
Рыдает, смявшая букетик,
Вдова погибшего капраза:
"К чему пустые жертвы эти?
Зачем они сдались не сразу?!"
Но где ответ? За гранью тонкой,
Ведущей к аду или раю,
Поймет ли глупая девчонка,
Зачем солдаты умирают?
Полна слезами, кровью, потом,
Пока совсем не станет плохо,
Проста солдатская работа —
Приказы выслушать и сдохнуть.
Зачем остался в поле чистом
Отряд, идущий на Цхинвали,
Зачем стеной стояли Триста
На Фермопильском перевале?
Зачем бойцы при Манцикерте
Своих врагов рубили в кашу,
Зачем Шестьсот в Долине Смерти
Неслись навстречу пушкам нашим?
Приказ полученный — исполнен.
Зачем? Что было им наградой?…
Бросая штык в седые волны,
Солдат, не спрашивай.
Не надо.
Послесловие
Дальнейшие судьбы героев этой истории сложились по-разному.
Риттмейстер Бонифациус Абель пристрастился к алкоголю и наркотикам, растратил казенные деньги и был с позором уволен из армии. Он умер весной 1906 года в тасманской лечебнице для душевнобольных.
Полковник Давид Антуан погиб через две недели после битвы за Порт-Жемчужный. Его дирижабль был уничтожен во время налета на Петропавловск-Камчатский.
Товарищ Александр Берг, генеральный секретарь Белголландской Коммунистической партии, был замучен в фашистских застенках в сентябре 1939 года. Память о нем навсегда сохранится в наших сердцах.
19 мая 1940 года флит-адмирал Роджер Бриджстоун находился на борту К.Е.В. "Снарк Ройал". Когда в корабль угодила белголландская торпеда, адмирал отказался покинуть тонущий авианосец.
Контр-адмирал Маркус Верхувен погиб в августе 1913 года, в самом конце короткой войны с Анти-Папскими Штатами Америки. Согласно официальным данным — ушел на дно вместе с линкором "Тасманский Дьявол". Согласно легенде — был взят в плен апсаками и сожжен на костре как злокозненный еретик.
Генерал-майор князь Петр Николаевич Воздвиженский после войны вышел в отставку. Удалился в свое имение, где писал мемуары. После революции эмигрировал в Америку. Умер в Бразилии в 1952 году.
Адмирал Ян-Питер ван дер Капеллен был взят в плен бойцами Фабриканского Альянса 14 февраля 1940 года. Он скончался два года спустя в корейском лагере для военопленных.
Поручик Андрей Лашманов умер в белголландском плену через полгода после Гавайского сражения. Скорей всего, был отравлен по приказу местного губернатора, которого успел вызвать на дуэль.
