Николай Андреев - За Русь святую!
И повезло. Штаб Десятой армии также выбрал для очередного удара именно тот участок, что облюбовала Конармия. Кроткий артиллерийский обстрел, возвестивший Петру Николаевичу, что Конамрия на верном пути. Германцы направили к укреплениям все наличные силы. Штаб оказался под ударом врангелевцев: разведка Петра Николаевича смогла определить его месторасположение. Взяли наскоком в плен всех офицеров, перерезали линии связи — и ринулись вперед, к окопам.
Немецкая пехота, державшаяся до того в траншеях более или менее крепко, ошалела: враг смог обойти сзади, со спины? Как? Значит, прорыв фронта? Соседи отступают! Четыре тысячи человек не могут просто так просочиться сквозь линию фронта. Началась не то чтобы паника, но все-таки нечто похожее произошло. Замешательством воспользовались наши атакующие части. Фронт прорвали. Соседние немецкие также начали отход, боясь окружения. Вражеская артиллерия замолкла — и уже вся Десятая армия перешла в наступление, наваливаясь всей силой наваливаясь на противника. Помогли и штурмовые отряды, за прошедший месяц наступления набравшиеся ценнейшего опыта. Все правобережье Немана, Гродно и Вильна оказались под ударом. И тогда Эверт и Корнилов бросили стягивавшиеся до того резервы в прорыв. Удалось разорвать вражеский фронт между Неманом и Вильной, создать угрозу окружения Десятой германской армии. Залатать дыры было уже нечем: резервы угробили в борьбе за Двинск, Вильну и Митаву. Противник начал отступление, с контратаками, временными победами, успехами. Не хватало для закрепления успеха только достаточного количества людей. Балтийский флот снова решил действовать и чудом прорвался к Либаве, но ушел практически сразу после высадки. Однако германский гарнизон отсюда уже был почти полностью выведен, а когда показались русские части в предместьях — решили, что армии Северного фронта смогли прорваться. Спешно эвакуировалась немецкая администрация и остатки гарнизона на юго-восток, для соединения с отходящей Восьмой армией.
Сами десантники не могли поверить в свой успех, однако ж за день-два Либава была уже готова к атакам врага. В городе оказалось достаточно припасов, чтобы выдержать более или менее продолжительную осаду. Вот только сил было мало. Германский флот бомбардировал недолго Либаву, однако ретировался: Щастный лично повел все корабли Балтийского флота на поддержку захваченного города, оголив линии снабжения и связи на Балтике. Он рисковал.
Кирилл, узнав о занятии Либавы, спешно попросил или скорее потребовал у англичан поддержки на море. Английский флот был нужен на Балтике. Союзники не захотели нового Ютландского сражения, однако согласились устроить демонстрацию у берегов Норвегии. Немцы спешно перекинули значительные силы в Северное море — и Щастный сумел отстоять Либаву. Сюда перебросили еще несколько полков, в основном новобранцев из финнов и латышей. Но и этого хватило, чтобы создать угрозу левому флангу отступающим от Митавы силам…
Сизов напрягал все силы, чтобы слушать доклад Юденича и даже что-то отвечать. Все последние недели напряжение было слишком велико. Вот Николай Николаевич что-то вещал, а Кирилл смотрел на него — и вспоминал, как лично прибыл в Петроград. Там вспыхнуло еще одно восстание. Пылала Выборгская сторона и острова, поднятые левыми. Кутепов проглядел — и пришлось расхлебывать. Служба Безопасности докладывала, что здесь не могло не обойтись без людей, только-только прибывшим через Норвегию в Петроград. Упоминались Авксентьев, Каменев, Зиновьев, Церетели…
Целую неделю шли бои за город. Но все-таки сумели справиться с помощью прибывших из Москвы частей. Благо, на этот раз железную дорогу держали в ежовом рукаве. А одновременно с восстанием в Петрограде Второй Рейх пошел в наступление.
Кирилл будет с ужасом вспоминать сентябрь семнадцатого года. Сводки с фронтов — одна другой хуже. Державшие фронт на линии Неман-Варшава-Белград-Задар, лишенные помощи вышедшей в августе из войны Оттоманской империи, вот-вот готовые отойти с линии Зигфрида, немцы все-таки бросились в бой. В ход шло все. Химические снаряды, первые германские танки, штурмовые отряды, авиация, сверхдальняя артиллерия, пропаганда и использование политической оппозиции…
И наши силы начали отступать. Кирилл вот-вот готов был снова потерять Польшу и Литву, но удержать за счет этого Будапешт и Словакию. День за днем приходили известия об очередном прорыве, об очередном поражении. Немцы — на подступах к Вильне. Немцы вот-вот выйдут к Брест-Литовску. Немцы готовятся к прорыву в Либаву…
Но в какой-то момент германцы просто выдохлись. В это трудно было поверить, но у Второго Рейха просто не осталось сил для борьбы на два фронта. Фронт выровнялся. Горбатовский готовил прорыв к Вене, стягивая туда все силы. Вильна выстояла. От Либавы немцы уже не отступали — они бежали, подогреваемые пропагандой, информационными листками об очередных голодных бунтах в Берлине и Потсдаме, о поражениях на Западном фронте, о волнении матросов в Киле, об опасности восстания в польских провинциях…
Кирилл пропустил тот момент, когда в кабинет вошел верный ординарец. За ним — еще какие-то люди. Сизов потихоньку начал их узнавать. Разум собрал последние силы, чтобы заработать. Да, надо бы поспать, надо отдохнуть…
Весь штаб Главковерха собрался в ставшей тесной комнате. Кирилл ничего не мог понять. Неужели переворот? За один шаг до победы — его уберут? Что ж, плевать, пусть делают что хотят! А Кирилл слишком устал…
Вперед вышел ординарец. Ни ручного пулемета, ни автомата в руках. Только какая-то бумага. Уйма печатей. Латинские буквы. Какая-то готическая вязь… Ага, привет от дьявола, точно, еще кровь… А, нет это восковая печать! Что за бред? Где санитары ходят, а?
— Ваше Высочество, — голос ординарца задрожал. И тут из его рук эту бумагу перехватил уже переваливший за шестой десяток Келлер. Да, его самообладание было на высоте!
— Ваше Высокопревосходительство, немцы просят Вас прибыть для ведения переговоров в Варшаву.
— Никакого сепаратного мира. Хватит России уже одного. Странно, тот был в Брест-Литовске. Чем на этот раз им не угодил, — только потом Кирилл понял, что брякнул лишнее.
— Ваше Высокопревосходительство, Вы не так поняли. То же самое предложение послано и нашим союзникам. Немцы просят начать предварительные переговоры. Перед подписанием всеобщего мира. Война кончилась, Кирилл Владимирович. Мы победили.
— Мы победили? — Кирилл глупо улыбнулся. Кажется, он вскочил с кресла, а потом снова осел на него. Силы покинули Сизова. Похоже, обморок.
Сквозь темноту пробивались голоса:
— Нашатырь! — Юденич. Точно, он…
— Верховному главнокомандующему плохо! — черт знает кто, но кто-то знакомый…
— Бросьте, господа. Водки. Водки! Водки!!! — Келлер, точно! Именно он говорил, что пусть пьют, пока пьется. Но это было совсем в другом месте и в другое время…
— Сейчас — можно. Сейчас все можно, — Кирилл сомневался, но это, похоже, был его собственный голос. И вправду, сейчас все было можно…
Но сперва — спать. Спать. Спать. Сутки, а лучше — недельку…
This file was created
with BookDesigner program
[email protected]
24.11.2009
Примечания
1
Такое сравнение употребил И. А. Бунин в своей заметке "Памяти адмирала А.В. Колчака" в газете "Общее дело", от 7 февраля. 1921 г.
2
"Я служу" (нем.)
3
"Милая химера в адмиральской форме" — одно из обращений Тимиревой к Колчаку.
4
В.Н. Пепеляев — последний председатель правительства при Верховном правителе.
5
Зиновьев и Каменев.
6
Именно такое звание на тот момент носил Великий князь Кирилл Владимирович Романов.
7
Семейное прозвище Николая II Романова.
8
Так в то время иногда называли Зимний дворец.
9
Участники "Прогрессивного блока", организованного в 1915 году, объединившего 300 депутатов Государственной думы и группу академического центра Государственного совета.
10
С 10 июля 1915 земские и городские союзы объединились в Земгор.
11
Шульгин Василий Витальевич — сын профессора истории Киевского университета, в 1900 году окончил юридический факультет, монархист, известен публикацией в газете "Киевлянин", статья первого номера которого заканчивалась словами: "Этот край русский, русский, русский!". Выступал против еврейских погромов, открыто заявляя об этом в печати (номер газеты был изъят, а сам Шульгин на некоторое время арестован). Депутат II–IV Госдумы от Волынской губернии, лидер фракции националистов, сторонник политики Столыпина и противник отмены смертной казни. В начале войны ушел добровольцем на фронт, ранен во время одной из атак. Сторонник кандидатуры Родзянко на пост министра-председателя Временного правительства.
