Василий Кононюк - Ольга. Часть 2
Если ты РС-ми обстреливаешь летящего с тобой на одной высоте противника, то их обычно выпускают с расстояния четыреста метров. Если РС случайно воткнется во вражеский самолет, то сработает контактный взрыватель, иначе, РС взрывается через четыре секунды полета, за которые он успевает догнать уходящего противника.
На самом деле, при этом неявно допускается, что вражеский бомбер летит со скоростью около 340–350 км/час, а И-16-й догоняет его на скорости 450 км/час на той же высоте. За эти секунды истребитель успевает приблизиться еще на 100–120 метров. 300 метров, это достаточно далеко, чтоб осколки своего снаряда тебе не угрожали и достаточно близко, чтоб через несколько секунд добивать противника пушками и пулеметами.
Естественно, если ситуация отличается от изложенной выше, тогда принимающий решение летчик должен на ходу прикинуть кое-что к носу и на основании этих расчетов определить правильную дистанцию пуска реактивных снарядов. Или не определить.
Капитан скомандовал грамотно, когда до верхнего эшелона осталось метров триста пятьдесят. Учел восходящую наклонную траекторию полета снаряда и точно оценил расстояние.
Часы показывали 5 часов и 8 минут, когда, отдав своей эскадрильи команду к атаке, майор сосредоточился на действиях капитана и его ведомого. Они атаковали центральный и левый самолет первой тройки. Если отстреляются удачно, ему придется лезть вверх и атаковать правую машину верхней тройки.
К ишачку капитана потянулись линии трассеров, но летчик, прикрытый полуметровым диском мотора, упрямо сближался со своей целью.
«Метров семьдесят, чего он ждет?», — не успела мысль промелькнуть в голове, как капитан филигранно довернул самолет. Выдав короткую очередь из двух пушек, он тут же перешел в пологое пикирование, поднырнув под разваливающимся крылом хенкеля, в которое пришлось не меньше как по три снаряда из каждого ствола.
«Молодец, чертяка», — подумалось майору со смесью радости и белой зависти к увиденному мастерству. Капитан был признанным асом в полку. Только распиздяйский характер и регулярные загулы не давали ему занять должность замполка.
Майор Стриженов сосредоточился на своей цели. Ведомый капитана отстрелялся не так удачно, скорее всего попал по фюзеляжу, потому что цель продолжала лететь уверенно, огня не видно. Вместе с тем бомбер сразу пошел на снижение и начал отворот влево, удачно подставляя майору плоскость крыла. Переведя машину в горизонтальный полет, майор резко пошел на сближение со снижающимся самолетом противника. С семидесяти метров, слегка подняв нос и взяв упреждение прицела в полную ширину крыла, он дал короткую очередь из четырех снарядов. Сознание фотокадром отразило два разрыва на плоскости, а самолет майора уже свечой взмывал вверх. Перевернувшись и перейдя в отвесное пикирование он коршуном сверху упал на подранка и всадил очередь из пушки по кабине пилотов.
«А почему по мне никто не стрелял? Наверное, ишачок, шарахнув но фюзеляжу, подбил или поранил обоих стрелков» — мелькнула в голове запоздалая догадка. Замполка перевел свой самолет в горизонт со снижением, в направлении юго-восток, с удовлетворением отметил кувыркающийся за спиной хенкель, и начал высматривать следующую цель.
За это время ордер рассыпался, самолеты противника резко снижались, отворачивая во все стороны и высыпая бомбы из бомболюков. Следующую цель не пришлось долго искать, она сама нашла майора. Один из самолетов верхнего эшелона оказался сзади и слева от И-17-го, а передний стрелок уже открыл по нему огонь. Руки бросили самолет вниз в почти отвесное пике, убегая от трассеров, а пули уже барабанили по бронеспинке, дернуло левую руку, в переднем триплексе появилось пару вмятин и паутинки трещин расползлись по сторонам. Переднее бронестекло держало пулю ружейного калибра, в отличие от плексигласового фонаря, но красоты ему эти попадания не добавили.
Пламя, вспыхнувшее на левом крыле, сразу же погасло, сбитое потоком воздуха. Развернув самолет, майор полез вверх, заходя на противника снизу и сбоку практически вертикально, не давая возможности нижнему стрелку обнаружить себя. На этот раз он взял упреждение в полтора крыла и очередь дал длиннее. Но только один снаряд пришелся в плоскость крыла, остальные по диагонали перечеркнули фюзеляж от основания крыла к месту нижнего стрелка.
«Хорошо, что он бомбы сбросил… не учел я, что со стороны лечу, нужно было правее прицел брать, но стрелкам, похоже, кирдык», — его самолет, пролетев под хенкелем, взмыл свечой вверх, перевернувшись, ушел вниз в отвесное пике и расстрелял кабину пилотов.
«Тут у нас все отработано…», — смакуя удачное попадание, подумал он. Пикируя сверху на противника, майор Стриженов брал упреждение с запасом и давал длинную очередь из пушки, минимум, на десять снарядов, без поводки стволом в сторону движения цели. Отворачивая от противника, успевал заметить, как кабина пилотов наезжает на полоску его трассеров, взрываясь осколками стекла.
«План выполнил, пора на базу, а то кровью изойду…», — передав в 5 часов 10 минут командование капитану, замполка взял курс на север, и со снижением последовал в сторону Жабинки. На вопрос, почему он продолжил быстро снижаться к земле, закончив бой на комфортной высоте в три километра, майор недоуменно бы пожал плечами. Выработанные годами инстинкты заставляли его, прячась в тень, постоянно крутить головой, высматривая самолеты на светлеющем небе.
Наступил откат, организм перерабатывал впрыснутый в кровь адреналин, летчика начало трусить и поташнивать. Майор успел перемотать руку поверх куртки, когда краем глаза засек движение далеко слева. Не раздумывая, он, еще теснее прижавшись к земле, дал полный газ и свернул в сторону неизвестного самолета, но не полностью, отвернув на запад всего градусов на пятьдесят. От него самолет был западнее, но летел, скорее всего, на северо-запад, иначе бы не мелькнул.
«Наши тут не летают, тем более по одному», — кровожадно думал майор Стриженов, пытаясь вновь увидеть привидевшийся силуэт. Он прекрасно представлял, что же случилось, и был уверен — он обнаружил одного из убегающих, и теперь врагу некуда деться.
В тот короткий момент, когда он что-то засек боковым зрением, самолет противника выскочил из тени и отпечатался на фоне удлинившегося горизонта. Это могла быть ложбина между холмами, долина речушки которую пересекал самолет, любая складка местности с резким перепадом высоты и, как следствие, с кусочком светлого горизонта, на котором стал заметен силуэт вражеской машины.
«Возле земли идет, снизу не подберешься, сверху круто не спикируешь, придется к хвосту подбираться, ровненько… постреляем друг в друга… пока кому-то не повезет… выстрелов сорок к пушке еще должно быть, никак не меньше…» — прикидывал замполка будущую тактику боя. Скорее всего, тяжелый бомбер будет лететь ровно, и будет стараться подловить его истребитель на маневрах. Кто маневрирует, тот подставляет плоскости. У майора было два варианта действий: быстрый и рисковый — догонять противника в пологом пикировании, ведя перестрелку с его верхним стрелком. Выбить стрелка, благо передок истребителя защищен от пулемета винтовочного калибра, а вот стрелок от 23-мм пушки не спрячется. После этого без помех расстрелять хвост самолета или кабину. Менее рисковый вариант предполагал аккуратно подбираться к хвосту сзади, прикрываясь чужим фюзеляжем, так чтоб и верхнему и нижнему стрелку постоянно мешали горизонтальные и вертикальные плоскости хвоста. Подобравшись поближе, попытаться самому повредить удачной очередью хвост самолета.
«Сколько же до него было… не больше трех километров… у меня скорость километров на двести больше… за минуту должен догнать… если знать, куда лететь… на Брест летит поганец, боится сразу на запад лететь и аэродром у них там есть, километрах в двадцати западнее Бреста». — Майор с удивлением понял, что он уже секунд двадцать летит в направлении Бреста, направив самолет в эту сторону с самого начала преследования. Противника он больше не видел. Это нервировало, хотя умом понимал, — значит, летит правильно, иначе хенкель мелькнул бы, либо справа, либо слева.
Еще долгих двадцать секунд майор сдерживал себя, не давая сорваться на выписывание змейки и разрешая лишь голове вращаться во все стороны, а когда заметил бомбер, до него оставалось метров семьсот. Он хладнокровно пристроился в хвост и стремительно приближался к цели, съедая каждую секунду по пятьдесят метров пространства, разделявшего его с целью.
Стрелки заметили его и начали палить, когда между ними оставалось метров четыреста. Еще долгих четыре секунды замполка летел навстречу несущимся в лицо трассерам, убеждая себя, что любое его телодвижение лишь увеличит шансы попасть под пулю. Через четыре секунды, с двухсот метров, майор дал короткую очередь, целясь в хвост. Не попал, но попал по верху фюзеляжа, в том числе один из снарядов взорвался рядом с верхним стрелком. Самолет большой, летел ровно, мудрено было бы вообще не попасть. Верхний пулемет замолк.
