Владимир Потёмкин - История димломатии, том 1
«Трагично то, — писал Энгельс, — что партия войны беспощадной (a outrance), войны за освобождение народов, оказывается вполне права, и республика побеждает всю Европу, но только уже после того, как эта партия сама давно обезглавлена, и вместо войны для революционной пропаганды наступают базельский мир и буржуазная оргия директории»
Окончательный раздел Польши в 1795 г.
Распадение коалиции было тесно связано с событиями в Польше. Весной 1794 г. началось восстание поляков под предводительством Костюшко. Двинутая против поляков армия Суворова вступила в Польшу и штурмом взяла Варшаву. Прусский король, боясь, как бы Екатерина не завладела одна последними остатками Польши, тоже двинул свои войска к Варшаве и в Краков, а австрийцы заняли Люблин. Чтобы избежать войны с Пруссией, Екатерина вынуждена была согласиться на окончательный раздел Польши, оставив мечту о полном подчинении ее одной России. Между Австрией и Пруссией началась дипломатическая борьба из-за Кракова — важной стратегической позиции, на обладание которой претендовали обе стороны. Борьба эта обострила отношения обоих государств и ускорила выход Пруссии из коалиции. Прусский король с весны 1794 г. выехал в Польшу и в дальнейшем почти не принимал участия в войне с Францией. Видя это, Питт в 1795 г. решил прекратить выплату Пруссии английских субсидий. Екатерина опасалась захвата Кракова Пруссией и ее чрезмерного усиления. Она теснее сблизилась с Австрией, которая была ей нужнее, во-первых, как союзник против Турции, и, во-вторых, как более активный враг буржуазной Франции. После отказа Пруссии уступить Краков австрийцам Екатерина, без ведома Пруссии, заключила с Австрией тайный договор об окончательном разделе Польши. Изолировав Пруссию и поставив ее перед совершившимся фактом, она заставила ее уступить и принять свои условия. На этот раз Екатерина применила против Пруссии тот же прием, который во время второго раздела Польши 1793 г. был ею использован против австрийцев.
В 1795 г. по третьему разделу Польши Россия получила Литву, Курляндию и области до Немана и Буга, не присоединив ни одного клочка земли с преобладанием польского населения. Пруссии досталась Варшава, а Австрии — Люблин и Краков с их областями. «Грабеж в Польше, — писал Энгельс о разделах 1793 и 1795 гг., — отвлек силы коалиции 1792— 1794 гг. и ослабил силу ее напора против Франции, дав последней время окрепнуть настолько, что она совершенно самостоятельно одержала победу. Польша пала, но ее сопротивление спасло французскую революцию, а вместе с французской революцией началось движение, против которого бессилен и царизм». Царица умело воспользовалась войной Австрии и Пруссии с Францией, чтобы расширить свою империю. «Французская революция была новой удачей для Екатерины», — писал Энгельс. Реакционное сотрудничество России, Австрии и Пруссии в разделах Польши стало одной из основ их сближения и их дальнейшей совместной политики против революций и национально-освободительных движений в Европе, в частности в годы Священного союза.
Англо-русско-австрийский союз 1795 г.
По выходе Пруссии, Голландии, Испании австрийский союз и других государств из коалиции, только Англия и Австрия продолжали войну с Францией. Екатерина, освободившись от польских дел, стала готовить 60-тысячный корпус войск для отправки против Франции. В 1795 г. она заключила новый союз с Англией и Австрией, но ее смерть (1796 г.) и враждебная позиция Пруссии снова помешали участию русской армии в контрреволюционной войне. Грабительские планы коалиции стали в это время особенно очевидными. Чтобы не связывать себе рук на случай возможности расчленения и ограбления Франции, Питт и император отказались признать королем Франции брата Людовика XVI — графа Прованского. Одна Екатерина, которая не рассчитывала на территориальные приобретения за счет Франции, настаивала на этом признании. Другой брат Людовика XVI, граф Артуа, упрямый, расточительный и надменный, еще раньше мог убедиться в том, что английская буржуазия ценила выше всего свой карман и гораздо меньше французскую корону и аристократию. Когда граф Артуа в 1793 г. решил приехать в Англию, чтобы найти там активную помощь, то он не посмел даже высадиться на берег; друзья предупредили его, что, сойдя на берег, он по английским законам немедленно будет посажен своими кредиторами в долговую тюрьму. Граф уже успел наделать к тому времени долгов на сумму около 10 или 20 миллионов ливров, а шансы на их уплату падали с каждым днем.
2. ДИПЛОМАТИЯ В ГОДЫ ДИРЕКТОРИИ (1795 ― 1799)
Внешняя политика Директории.
В годы Директории новая военная система дала Франции блистательные победы над коалицией. Но та же Директория, которая опиралась на буржуазию, нажившуюся на спекуляциях, была неспособна создать в стране крепкую администрацию: она все более попадала в зависимость от хода войны и успехов своих генералов. В 1796 —1799 гг. война, контрибуции и грабеж покоренных стран стали основным источником финансов Директории. Одна парижская газета писала, что генералы сделались «казначеями республики» и стали мало считаться с Директорией.
Главная задача французской дипломатии периода Директории заключалась в наиболее выгодном использовании военных побед и в создании вдоль восточной границы республики пояса из зависимых государств, которые обеспечивали бы господство Франции над Центральной Европой и Италией. Италия была для Директории обильным источником продовольствия и денег и удобным путем к рынкам Востока. После потери заатлантических колоний завоевание этих рынков стало основной целью колониальной политики французской буржуазии. Захват Ионических островов в Средиземном море, занятие острова Мальты и экспедиция Бонапарта в Египет были последовательными этапами этой политики. Впрочем, Бонапарт имел и другие планы. Из Египта он хотел угрожать британским владениям в Индии; в связи с этим им было послано письмо с предложением союза султану Майсора Типу-Саибу, сильнейшему индийскому государю, боровшемуся с англичанами за свою независимость. Но письмо было перехвачено и попало в руки англичан.
Восстановление министерства иностранных дел. Дипломатия генералов.
В годы Директории происходило дальнейшее приспособление институтов и методов дипломатии абсолютных монархий к нуждам победившей буржуазии. Конституция 1795 г. передала руководство внешней политикой в руки Директории. Объявление войны могло быть санкционировано только Законодательным корпусом по ее предложению. По конституции Директория вела переговоры, заключала договоры, назначала дипломатических агентов. Секретные договоры не подлежали ратификации и не должны были содержать пункты об отчуждении французской территории. В отношении секретной дипломатии оставались в силе решения термидорианского Конвента. Комиссия по иностранным делам вновь была превращена в министерство. К службе в министерстве было привлечено много прежних чиновников; однако министр попрежнему не имел политического влияния. Царивший везде в годы Директории дух продажности, спекуляции и наживы проникал и в среду дипломатического персонала. В министерство пробралось много карьеристов и ловких дельцов. Чиновники получали жалованье быстро падавшими ассигнатами, что усиливало их продажность. Частые циркуляры, требовавшие строгой дисциплины и хранения дипломатической тайны, не помогали. Только с 1797 г. началось постепенное укрепление аппарата министерства.
Фактически при Директории дипломатия Франции находилась в руках не министра и даже не директоров, а в руках генералов республики, которые заключали договоры и подписывали почти все дипломатические акты. Все более выдвигавшийся Наполеон Бонапарт заключил конвенцию с Тосканой, мир с папой, мир с Австрией в 1797 г., подписанный им без предварительного запроса Директории и без учета ее инструкций. Генералы (тот же Бонапарт, Моро) подписывали перемирия и прелиминарные договоры. Только союз с Испанией в 1796 г. был заключен самой Директорией. Сознание своего военного превосходства придавало тону дипломатических переговоров Франции резкость, грубость и оттенок насилия. Бонапарт обнаружил замечательные дарования дипломата. Но для ведения переговоров и ему не хватало спокойствия и выдержанности. Иногда им овладевали припадки дикого гнева. Так, в 1797 г. в Кампо-Формио во время переговоров о мире с австрийским уполномоченным Кобенцлем он в ярости кричал ему: «Ваша империя — это старая распутница, которая привыкла, чтобы ее все насиловали... Вы забываете, что тут вы ведете со мной переговоры, будучи окружены моими гренадерами». Схватив драгоценный фарфоровый сервиз, подаренный Кобенцлю Екатериной II, он в бешенстве разбил его об пол. Эти переговоры кончились миром с Австрией, которая отказалась от Бельгии в обмен за Венецию. Венецианскую республику постигла участь Польши: она была разделена между Австрией и Францией. Во время войны в Италии французская революционная фразеология прикрывала прямой грабеж и захват подчиняемых областей. От суверенитета нации и плебисцита по вопросу о присоединении осталась только пустая и не всегда соблюдавшаяся формальность. В переговорах речь шла уже не о воле населения, а о военной и экономической ценности присоединяемых земель. Малейшее неповиновение грозило населению кровавой расправой. В Италии Бонапарт велел перебить за неподчинение все население Луго и Бинаско, приказал расстрелять весь муниципалитет в Павии, отдал город своим солдатам на разграбление на 24 часа и сжигал деревни, около которых находили убитых французов.
