Андрей Колганов - Жернова истории 3 (СИ)
- Так чем дело-то закончилось? - нетерпеливо перебиваю я его.
Дзержинский сделался очень серьезным:
- Сталин поставил на голосование предложение внести вопрос о выходе ВКП(б) из Коминтерна в повестку дня очередного заседания Политбюро.
- Даже так? - не скрываю своего удивления. - И прошло?
- Голоса разделились. Но предложение приняли, при двух против и одном воздержавшемся. Против - Бухарин и Косиор, воздержался Андреев.
Тут уж я не сдержался, и покачал головой. Надо же! Сталин, выходит, голосовал "за". Не ожидал, что в нём так рано начнет прорезаться расчетливый прагматик. Впрочём, он и раньше в тех вопросах, в которых хорошо разбирался, проявлял здоровый прагматизм. А вот в большой политике (в том числе - и в экономической) подчас пытался решать дела кавалерийским наскоком. Похоже, работа в Совнаркоме постепенно перенастраивает его на более трезвый лад.
Интересно, раз поставили в повестку дня, значит, полного отторжения идея не вызывает? Дзержинский же, получается, тоже "за" голосовал. Не за идею, правда, а пока только за её обсуждение. И каковы же шансы, что... Ладно, не буду загадывать
Глава 30. Потеря.
Разумеется, тот факт, что подброшенная мною идея заинтересовала членов Политбюро, внушал определенные надежды. Которым, увы, не суждено было оправдаться. Вскоре после того, как отпраздновали двенадцатую годовщину Октябрьской революции, Феликс Эдмундович счёл необходимом сообщить мне, глядя с ироничным прищуром:
- Ваше желание выйти из Коминтерна, Виктор Валентинович, похоже, не осуществится. После обсуждения на Политбюро мы довольно единодушно сочли, что выгоды от подобного решения вряд ли перевесят возможный политический ущерб. Так что даже на голосование вопрос не ставили, - после небольшой паузы Дзержинский едва заметно дернул щекой и добавил:
- Впрочем, без последствий эта затея не осталась. Для меня, во всяком случае, - видя мой вопросительный взгляд (неужели ему за несвоевременную инициативу подчиненного втык сделали?), председатель ВСНХ мягко улыбнулся. Усаживаясь за стол, он пояснил:
- По инициативе Сталина мне поручено организовать тщательную проверку расходования фондов Коминтерна и работу корреспондентского отдела, - на этом Феликс Эдмундович оборвал свой рассказ о делах Политбюро и без всякого перехода спросил:
- Готова ли сводка исполнения синдикатами генеральных соглашений с территориальными органами потребкооперации и всесоюзными кооперативными центрами за третий квартал?
Интерес моего начальника именно к этому предмету был вполне понятен - и в кооперативной, и в государственной торговле с наполнением прилавков товарами дело обстояло довольно напряженно. Маневрирование ценами помогало избежать повсеместного распространения очередей, но ситуация, когда цены растут, а проблемы "товарного голода" в прошлое никак уходить не желают, вызывала повсеместное недовольство. Да и с продовольствием было не лучше. Напрягая все силы для проведения индустриализации, страна балансировала на грани перехода к карточному снабжению. И всё же некоторый прогресс по сравнению с известной мне историей был: в ней население уже с 1928 года стало знакомиться с карточками на хлеб, которые в марте 1929 года были введены повсеместно. А к концу года произошёл переход к карточному распределению основных продуктов питания по не слишком-то щедрым нормам.
Казалось бы, изменения в экономике произошли не столь уж радикальные: немного больше, по сравнению с моим прошлым, было производства зерна и технических культур, сократились поставки зерна на экспорт за счёт увеличения поставок по другим статьям, побольше выделялось капитальных вложений на развитие легкой и пищевой промышленности, сохранялось довольно заметное частное производство потребительских товаров, несколько меньшими темпами росло городское население... Но этого пока хватало, что бы рынок, хотя и трещавший по швам из-за перенапряжения хозяйственной системы ради индустриализации, все-таки не разваливался.
А чрезмерному перенапряжению советского хозяйства отчасти препятствовала та конструкция плановой системы, которая сложилась в годы НЭПа. Эта система планового управления, в общем, устраивала и меня (ещё бы - сам к её созданию руку приложил), и моего непосредственного начальника. Ядром этой системы были две организации - Госплан, который сейчас из рук Кржижановского перешла в руки Рудзутака, и контора со скучным бюрократическим названием: Главное управление государственных закупок СНК СССР. Последняя была создана в конце 1927 года, и возглавил её заместитель председателя Совнаркома Серго Орджоникидзе. Без особого преувеличения можно сказать, что в Главном управлении госзакупок была сосредоточена едва ли не половина той власти, которой обладал Совнарком.
Через это управление финансировались заказы для военного ведомства и ОГПУ, для Наркомпроса, Наркомздрава, Академии наук, ряда других ведомств, и для функционирования государственного аппарата. Но самой существенной частью были закупки для обеспечения строек общесоюзного значения и для государственных научно-технических программ.
Аналогичные управления госзакупок были созданы Совнаркомами союзных и автономных республик, и исполкомами Советов краев и областей.
Исполнение контрактов с управлениями госзакупок жестко контролировалось и, по существу, было аналогом обязательных плановых заданий. А всё остальное производство регулировалось контрактами между государственными, кооперативными и частными предприятиями, трестами, акционерными обществами, синдикатами и т.д. Но это вовсе не значит, что в данной сфере не было никакого планового руководства, и господствовала чистая рыночная стихия. В рамках утвержденных правительством долгосрочных государственных программ предлагались различные льготы и преференции. Те, кто хотел участвовать в исполнении таких программ, и получить положенные за это льготы, заключали соглашение с головным ведомством, ответственным за реализацию той или иной программы. В этом соглашении обговаривались как обязательства предприятий по исполнению заданий программы, так и предоставляемые за это пироги и пышки.
Система была достаточно гибкой. При известной мне по прошлой жизни системе всеобъемлющего государственного планирования планы всё равно не выполнялись в точности, а жесткость системы мешала оперативной реакции на возникающие проблемы и проявлению инициативы. Теперь же примерный характер контрольных цифр пятилетки, обязательность только государственных контрактов, и исполнение государственных долгосрочных программ на основе экономической заинтересованности позволяли соединить преимущества плановой концентрации хозяйственных ресурсов и предпринимательской инициативы хозяйственников.
Довольной гибкой была и система регулирования заготовок продовольствия и сельскохозяйственного сырья. Договора контрактации посевов, как с единоличниками, так и с государственными и кооперативными сельскохозяйственными предприятиями, теперь заключались на пять лет, с тем, чтобы недороды одних лет возмещались урожаем более благоприятных. В случае снижения поставок данного года на 30% ниже контрактных, государство вправе было ввести особый режим, возлагающий на поставщика принудительную обязанность возместить недобор, сохраняя право оставить себе лишь запасы по установленной государством минимальной потребительской, семенной и фуражной норме.
Для планирования работы территориальных органов закупочных организаций и перераспределения планов закупок между ними вводилась оценка предстоящей урожайности различных культур на данной территории. Но, в отличие от известной мне истории, так называемая биологическая урожайность была основой не для установления обязательных поставок, требуемых с села, а для маневра ценами, кредитами и товарными фондами со стороны заготовительных организаций. Кроме того биологическая урожайность использовалась как основа расчёта продовольственных и сырьевых ресурсов для планирования производства на следующий год.
И вот под эту систему планирования намечался подкоп. Немалое число ретивых начальников разных уровней страстно желало "володеть и править" производством таким образом, чтобы всё делалось и свершалось по их приказу. Под крики о развитии и укреплении планового хозяйства они пытались протащить идею, что воля пролетарского государства должна диктовать каждому предприятию, что, в каком объеме и для кого производить - вплоть до последнего гвоздя. Под этот аккомпанемент предлагалась и реформа управления промышленностью: хозрасчетные тресты и синдикаты ликвидировать, на их место поставить государственные производственные объединения, а главные управления ВСНХ из органов экономического регулирования и технического руководства работой отраслей превратить в органы прямого оперативного управления производством.
