Владимир Романовский - Добронега
— Да.
— И где же мой скромный элегантный ужин, Геракл, позволь тебя спросить?
— Он не успел еще.
— Ну а как успеет, ты мне его сюда подашь, ужин, заплатишь повару, а потом выпорешь его за нерадивость.
— Слушаюсь, господин.
— Как на твоем наречии «пошел вон, пес паршивый»?
— Get thee away, mangy cur.
— А как — «Удались с глаз моих»?
— Remove thyself from my sight.
— Замечательно. А как — «Послушание есть первейший долг холопа»?
— I’m a revolting Kievan moron, — ответил Годрик, не моргнув глазом.
— А если тебе башку… noggin, да?… Если тебе твой noggin оторвать?
— Obedience is a serf’s primary duty.
— Вот так-то оно лучше. Ну, стало быть, remove thyself from my sight, thou mangy cur, and see about that dinner, there’s a good fellow.
Новый повар готовил совершенно прелестно. Каждое блюдо следовало жевать неспешно, оценивая букет вкусовых качеств и аромат. Виноторговец из Жидове, один из отказавших Явану купить родительский дом, сразу понял, что имеет дело с человеком разборчивым и посылал Гостемилу самые лучшие вина, получая солидную прибыль — Гостемил торговаться не любил. Из-за всего этого жевания и дегустирования ужин затянулся на два часа. Для более полного хвоеволия не хватало неспешной беседы с Хелье, но Хелье куда-то запропастился. Возможно, он изменил своим правилам и задержался в каком-нибудь хорловом тереме? Кто знает. Гостемил умылся, пожевал смолу, со вкусом прочел несколько виршей Горация, посвятил время прогулке перед домом, вернулся, разделся до гола и улегся на белоснежную простыню, не укрываясь и не закрывая ставни.
Проснулся он поздно, снова умылся, сходил на двор поссать, съел завтрак, оделся по-домашнему, и деликатно постучал в комнату Хелье. Никто не ответил. Поколебавшись, Гостемил открыл дверь. Комната была пуста, постель застелена.
— Геракл! — позвал Гостемил, входя в гостиную.
Годрик пришел на зов.
— Хелье не возвращался?
— Нет, господин.
— Но ведь это не в его привычках — проводить где-то ночь, ничего никому не сказав?
— Нет, господин. Насколько я знаю — нет.
— Значит, что-то случилось?
— Скорее всего именно так, господин.
— Что же делать?
— Нужно наводить справки.
— Наведи, а, Геракл?
— Как же это, господин, я пойду наводить справки, коли я холоп?
— Как-нибудь.
— Нет, так нельзя.
— Ты хочешь сказать, что это я должен идти их наводить? Справки?
— Увы, господин.
— Ты безусловно прав. Но до чего утомительно! А сверд нужно с собою брать?
— Судя по всему, да, поскольку, возможно, господин будет подвергаться опасности, выручая друга.
— Невыносимо это, — сказал Гостемил. — Ну, что ж, как видно, придется. Ты точно не пойдешь?
— Помилуй, господин…
— Ладно, понял. Эх! А ведь так все хорошо устраивалось. На постоянную службу, оказывается, поступать не надо, а надо раз в полгода нести службу срочную и чрезвычайную. Полгода можно было сидеть дома днем и развлекаться вечером. А тут — вот, пропал человек, иди ищи его теперь. И сверд этот…
Следуя рекомендации Хелье, Гостемил посвятил около часу упражнениям со свердом. Приобретенные навыки жалко терять. Окатив себя водой, он тщательно оделся, опоясался, и зашагал на север, обходя Горку с востока, к дому Александра. Он был уверен, что самому ему в данный момент никакая опасность не грозит — вряд ли его кто-то запомнил там, на поле. А вот Хелье дурные варанги лицезрели у реки Скальд весь день.
— Нет дома, — сказал Швела.
— Жена?
— И жены нет.
— А кто есть?
— Сопляк есть с подружкой.
На всякий случай Гостемил хлестнул Швелу по щеке, чтобы тот впредь был повежливее, и вошел в дом, повинуясь какому-то инстинкту, связывающему людей, побывавших вместе в переделке. В гостиной Илларион и Маринка бегали друг за другом, стараясь не столкнуть с постамента какую-то тонкой работы вазу. Гостемил оглядел детей. Дети остановились. Ваза упала и раскололась на великое множество частей.
— Здравствуйте, дети несмышленые, — вежливо обратился к ним Гостемил. — Не знаете ли вы, когда вернется хозяин дома сего?
Дети молчали.
— Хорошо, — сказал Гостемил. — Тогда так. Я ищу человека по имени Хелье.
— Его повязали давеча, — сразу ответил Илларион.
— Его повязали, — объяснила Маринка. — Он шел, а они его повязали.
— И унесли.
— Куда?
— Мы не видели.
— Ага. А как выглядят те, кто его вязал?
— Большие такие.
— А сколько их было?
— Много.
— А все-таки?
— Много.
Много так много. Что ж. В общем, понятно. Нужно дождаться Александра. Сесть вон на то сидение на возвышении, элегантное, и ждать. Час, два, день, месяц. А за месяц, и даже за час, может многое произойти. Поднимутся цены, сменится правительство, германцы завоюют Полонию и Индию. И знаменитый изгой Эрик Рауде привезет из Винлянда десять необыкновенно красивых винляндок с золотыми волосами и плохими зубами, а какой-нибудь венецианский умелец воспроизведет наконец легендарную лиру, которой Орфей завораживал сирен, и будут на ней диатонно бренчать, не модулируя, наши консервативные гусляры.
А также можно предположить самое вероятное и действовать самому. Неустрашимые осведомлены обо всем. Сигтунца узнали на улице, и, если он еще жив и содержится в темнице, то следует выяснить, в какой именно. Дальнейшее понятно. Возможно, все это связано с большими расходами, придется подкупать людей, но тут уж ничего не поделаешь. Гостемил вздохнул. Он боялся за Хелье, и это было утомительно. И нужно было действовать, и это тоже было утомительно. В этот момент в залу спешным шагом вошел Александр.
— О, наконец-то, — сказал Гостемил. — Ты заставил меня ждать, друг мой. Это не очень-то вежливо с твоей стороны.
— Извини, — ответил Александр. — Я спешу. Что-то важное?
— Не очень. Хелье схватили и где-то спрятали. Зачем-то. Как бы худого не случилось. Я пришел, чтобы спросить, нет ли у тебя сведений.
— Схватили? Diabolo… Как не вовремя, а! Просто наваждение какое-то. Одно к одному. Мне нужно срочно отлучиться на две или три недели.
— Повремени.
— Не могу. Никак. Хотел бы, да не могу. Схватили и спрятали… К Эймунду соваться глупо. Но Добронега должна знать.
— Добронега?
— Мария.
— Это для нее он ездил в Константинополь? — спросил Гостемил.
— В Константинополь? — удивился Александр. Он помедлил, что-то соображая. — Ах вот оно что, — сказал он, улыбаясь. — Да. Для нее. И она, конечно же, знает, куда Неустрашимые прячут в этой местности людей, которых следует допросить. А допрашивать будет не иначе, как сам Святополк, когда вернется в Киев. Да, Мария знает. Швела!
Швела с невозмутимым видом появился в гостиной.
— Мой дорожный мешок, походный сверд, и длинную сленгкаппу. Быстро.
Швела вышел.
— Мария имеет отношение к Неустрашимым? — спросил Гостемил.
— Она одна из их предводителей, — ответил Александр. — Эх! Не могу я сейчас никуда ходить и ничего узнавать, — сказал он с досадой. — Вот вернусь, тогда — сколько угодно. Прости, Гостемил. Дело очень срочное.
— Да? — сказал Гостемил. — А тебе не кажется ли, что дело Хелье тоже вполне срочное?
— Кажется, кажется, хорла! Но я ничего не могу поделать, Гостемил, ничего! Сейчас — не могу. Поверь!
— Ладно, — Гостемил вздохнул. — Я сам все сделаю. Мария, говоришь?
— Не ходи к ней один. Ах, как не ко времени! Не ходи. Неустрашимые сразу вычислят, что ты тоже участвовал, на равных с Хелье, и тогда тебе не сдобровать.
— Это совершенно не важно, — заверил его Гостемил, вставая и поправляя сверд.
— Как это — не важно?
— Так. Когда нужно было спасать Бориса, Хелье ведь не очень задумывался, сдобровать ему или нет. И ты, спасая нынче, как я понимаю, Владимира, тоже не очень задумываешься.
— Шшш! — Александр сделал большие глаза. — Какого Владимира, ты о чем?
— Я, конечно, тугодум, — сказал Гостемил, — и вообще мне лень. Но ведь не дурак же. Если бы Владимир на самом деле умер, никто Бориса бы спасать не стал. Кому он нужен, вульгарный пьяница. Не беспокойся, тайна твоя тайной останется. До свидания, Александр.
— Подожди, Гостемил…
— До свидания.
Идя к детинцу, Гостемил прикидывал, как ему попасть к Марие. Подойдя к воротам, он решил что, возможно, сделать это будет проще, чем он думал. Ярославова сотня покидала детинец и город. Обоз с провиантом охранялся конниками. Гостемил дал обозу выехать за ворота и вошел в детинец. Несмотря на то, что был он здесь до этого всего один раз, в раннем детстве, он сразу понял, что вон то красивое здание с башенкой — княжеский терем, и там живет Великий Князь. То есть, в данный момент он там не живет. Но, возможно, там живет Мария. Хотя у Марии может быть отдельная резиденция в городе. Но сейчас в городе опасно, а в детинце охрана. Правда, охрана только что покинула детинец, но об этом еще никто не знает. Поэтому Мария должна быть в тереме.
