Анатолий Спесивцев - Черный археолог из будущего. Дикое Поле
На руку атакующих сыграла ошибка в выборе приоритетов каймакама, возглавившего сопротивление агрессии после гибели великого визиря. Ему не хотелось стать градоначальником без города, но сил на уничтожение казаков у него не было. Поэтому он направил все свои усилия на защиту уважаемых граждан, в кварталы которых ворвались черкесы. Добавили ему головной боли и магрибские пираты. Потерявшие свои корабли, здорово прореженные огнём пожаров, они вместо помощи в защите города сами принялись его грабить. Вероятно, сработал разбойничий инстинкт. Градоначальник не знал, насколько он выиграл от законопослушности горожан (янычары и пираты — не в счёт). Живи в его городе гордые афроамериканцы… и казаки с янычарами при таких пожарах не понадобились бы. Жители же Стамбула паниковали, бежали кто куда, гибли тысячами, но лишь небольшая их часть решилась воспользоваться моментом и под шумок что-нибудь прихватизировать.
Сосредоточение подходящих подкреплений и организуемого в городе ополчения на борьбе с черкесами и магрибским пиратами объяснялось ещё и тем, что именно в районах ими разграбляемых было наиболее шумно. В районе Сераля слышалась лишь редкая перестрелка, и посланцы от валиде-ханум с середины ночи каймакама беспокоить перестали. Откуда ж ему было знать, что их элементарно перехватывают? У него и без султанского гарема голова кружилась от множества забот, одна другой головоломнее.
Между тем, редкая перестрелка была для защитников Сераля совсем не безобидной. Янычары, стоявшие на стене, были прекрасно видны в свете пожарищ и ночью. То там, то тут они после казацких выстрелов летели вниз. Сами же казаки прятались в тени домов, заметить их стало возможно только после рассвета. К тому времени несколько сот янычар отправились со своих позиций прямо к гуриям. Долгожданный рассвет стражам гарема облегчения не принёс. Помощь не шла, а проклятые казаки отошли на пару сотен шагов, куда даже «янычарки» добивали без всякой гарантии точного попадания, и начали расстреливать турок оттуда. Пули Дрексллера для гладкостволок и Минье для винтовок позволяли точно стрелять с куда большего расстояния, чем обычные шарообразные, применявшиеся тогда во всём мире. Янычары мужественно гибли, но позиций на стене не бросали, понимал, что стоит численно превосходящим их казакам ворваться на стену, и они обречены.
Полноценная, с истериками и визгом, паника разгоралась в гареме всё сильнее. Попытки евнухов, самих чрезвычайно испуганных, навести среди женщин хотя бы подобие порядка, к успеху не приводили. Крик и визг не способствовали спокойствию защитников, продолжавших нести серьёзные потери чуть ли не ежеминутно. Стена ограждавшая Сераль, для полноценных боёв не предназначалась. Казаки же заминировали подножие стены в трёх местах. Взрывы образовали бреши, хоть и небольшие. Руководитель обороны, бостанджибаши — начальник охраны султанских дворцов и садов, бросил на их прикрытие последние резервы. Которые были забросаны гранатами и быстро, почти поголовно уничтожены. Чугунные гранаты с взрывчаткой — для запалов Аркадий не пожалел капсюлей из патронов к ТТ — поставили жирный крест на организованной обороне. Начались резня и добивание уцелевших. Специально предупреждённые, что за милосердие будут уничтожены сами, казаки резали всех. Беспощадно.
Этот вопрос, резать ли всех, или кого-то и в плен брать, вызвал на совете самое бурное обсуждение. Действительно, в гареме было немало своих, с Руси, женщин и девушек, в глаза того султана не видевших. А принц из Османов мог стать для политических игр сильнейшим аргументом. Многие атаманы хотели стать хозяевами таких ценных трофеев. Однако, приложив невероятные усилия, именно Москаль-чародей настоял: уничтожать всех, что бы и семени османов на развод не осталось, чтоб оно не выбралось оттуда даже в чреве женщины, пусть отсюда угнанной. Ему было жаль несчастных девушек куда больше, чем атаманам, но веры в благоразумие и неподкупность старшины у него не было совсем.
«Пусть это будет кровавая дань моей паранойе, но нельзя давать никаких лишних шансов продаться нашим доблестным героям. Во времена руины не продались единицы, вряд ли они хоть капельку лучше сейчас. Пусть Господь, если он есть, накажет меня за это жертвоприношение по полной программе, но от опасности с юга я Русь избавлю навсегда. А там с поляками разберёмся».
После нескольких часов ругани, порой доходящей почти до мордобоя или резни, оружие у атаманов никто перед советом не отнимал и если уж кто-то решился бы его использовать… Пронесло. Утвердили полное уничтожение всего живого в Серале после выноса оттуда личной казны султана.
Хитрое это дело, государственные финансы. И крайне запутанное. Кому, как не жителям бывшего СССР это знать. Англичанин или американец может питать иллюзии о прозрачности бюджета страны для граждан и обоснованности если не всех, то большей части трат. Наивные… В государстве Османов к семнадцатому веку государственный дефицит рос со скоростью, уступающей разве что нынешним США. Денег не находилось зачастую на самое главное: армию. Бунтовали янычары, не получая месяцами своё жалованье, о других, менее привилегированных группах населения и говорить не приходится. Неудержимо падало содержание серебра в монете. Но у султанов на личные нужды денег всегда хватало. Многие, наиболее надёжные источники пополнения казны работали не на государство, а на личные нужды правителя. Ничто не ново под Луной…
Убивая всех без разбора, невзирая на мольбы о помощи, казаки ворвались в святая святых османского государства — гарем султана. Легко, с помощью наивного евнуха, надеявшегося на милосердие, нашли личную казну султана и вынесли её, за неимением мешков в шелках и парче из гарема. Женские украшения с трупов дополняли богатую добычу. А платья, завязанные узлом в районе груди, становились мешками. Увидев, что пираты никого не щадят, женщины и евнухи стали прятаться по укромным местам, для тщательного обыска такого огромного комплекса не хватило бы и недели. Именно так, никем не узнанный, сгинул брат Мурада, Ибрагим, вошедший в османскую историографию как Дели — храбрый. Правда в чём состояла его храбрость внятно объяснить никто из историков не смог. Большую часть сознательной жизни Ибрагим продрожал в гаремном заключении, гася страх перед возможностью быть удавленным по приказу брата постельными развлечениями. Взять в руки саблю и попытаться пробиться из гаремной ловушки он не решился, сгинул в месте своего заключения то ли от огня, то ли от дыма. Зато гордая Кёслем-султан, правившая страной много лет, страх преодолела и к захватчикам вышла, пытаясь преградить им путь дальше, в глубь гарема. Но встретившийся ей казак крики вздорной старухи слушать не стал. Ткнул её саблей, сорвал многочисленные, явно дорогие украшения и побежал дальше. Так закончилась жизнь женщины повелевавшей исламской страной во время правления сразу нескольких султанов.
Вынеся казну, казаки начали поджигать всё подряд. При огромном количестве ковров, занавесей и покрывал, деревянных перекрытиях в зданиях, на холме вскоре запылал костёр много больший, чем на каком-то линкоре. Отшедшие от горящих зданий, казаки не ушли совсем. Всех выбегавших, пытаясь спастись, немедленно пристреливали. Казаки знали, почему никому нельзя давать пощады и производили зачистку по-немецки тщательно. Очень поспособствовал уничтожению всего живого в гареме арсенал, устроенный турками в бывшей церкви св. Ирины, попавшей в дворцовый комплекс.
На помощь погибающим Османам никто не пришёл. Смог ли кто-нибудь спастись? Через некоторое время в Египте объявились два евнуха, сумевшие каким-то чудом пробраться мимо стороживших пожар поджигателей. Они вынесли с собой достаточно дорогих украшений, чтобы безбедно дожить свой век. Но много раз объявлявшиеся сестрами, дочерьми или племянниками последнего султана из Османов, Мурада IV, во всех случаях были разоблачены как самозванцы, и судьба их была печальна. На вышедшего с большим мешком казака в домотканой свитке, с измазанным сажей лицом, никто не обратил внимания. А напрасно. Свитку ведь может одеть не только казак, догадайся до такого фокуса Ибрагим… всё могло обернуться иначе. Но так и не провозглашённый султаном трусишка дрожал где-то за покрывалом. Убить казака, переодеться в его одежду и вынести дорогого для него человека, пленницу гарема, догадался только Расул. И видимо его бескорыстное стремление спасти человека тронуло кого-то на небесах. Его авантюра удалась, он беспрепятственно покинул дворец, а потом с драгоценной ношей сумел раствориться на улочках Стамбула, отделившись от цепочки переносчиков сокровищ. Впрочем, никого из Османов пленница не видела и в своей принадлежности к гарему никому не призналась. На казацкие планы по ликвидации Османов этот прокол никак не повлиял.
