Станислав Гагарин - …Пожнешь бурю: Хроника двух трагических часов
Питер Митчелл, второй пилот, немедленно повиновался, и распахнутые створки отсека – они уродовали аэродинамическую форму «Америго» – поднялись с бортов и сомкнулись, закрыв от взоров русских космонавтов вполне реальный теперь «гиперболоид инженера Гарина».
Не рано ли, командир? – проворчал лазерный комендор, официально именуемый «специалистом по операциям на орбите». – Через час снова открывать…
Вам так не терпится сжечь русских ребят, Сид? – спросил, оставаясь внешне бесстрастным, Брюс Гамильтон.
Я солдат, командир… И любой приказ для меня священен, – отрезал Сидней Томсон.
В это время Валерий Бут, который только что сообщил о действиях американцев, спрятавших пушку, воскликнул:
– Еще один «Шаттл», братцы! По-моему, это уже перебор…
К орбитальной станции приближался второй космический корабль.
Земля, – позвал полковник Митрофанов, – я – «Буран»! Пожаловали новые гости…
Успокойся, «Буран», – с легким смешком ответила Земля. – Это свои.
Когда Брюс Гамильтон увидел русский пилотируемый корабль, идущий к орбитальной станции, астронавт включил двигатели.
– Уходим, – облегченно вздохнув, произнес он.
Главный Архитектор «вольных каменщиков» принял бывшего теперь уже пресс-координатора Комитета семи в рабочем кабинете. Кабинет ничем не напоминал о принадлежности его хозяина к могущественной организации, о которой распространялось и продолжает распространяться такое множество мифов, что трудно уже отделить правду от вымысла. Большая просторная комната напоминала нечто среднее между кабинетом бизнесмена, подвизающегося в области индустрии досуга и и артистической студией богатого дилетанта, расположенного к искусству, не чурающегося модернизма и отдающего должное старому доброму реализму.
Джон Галпер бывал прежде в этом кабинете только два раза. В первый раз здесь ему поручили войти в Комитет семи и направлять должным образом его работу, Во второй свой визит пресс-координатор знакомил хозяина с планом «Миннесота».
И вот третье посещение, от него зависело для Джона Галпера все.
Как и в предыдущие визиты, он старался не озираться по сторонам, делая вид, что его не смущает странное соседство картин эпохи Возрождения с работами Сальватора Дали, Анри Матисса и Марка Шагала, сосуществование скульптур Полибия, добытых в раскопках на Апеннинах, и конструкций Рува Лосотберга – электросварщика из Вены, получившего за нашумевшие «Абракадабры из металла» премию Рокфеллеровского фонда.
Теперь Джона Галпера не удивляло отсутствие в кабинете Великого Магистра той символики, которая так поразила его воображение, когда он, тогда еще студент первого курса колледжа Святого Петра в Юдиксвилле, проходил обряд посвящения в начальную ступень братства.
… Мрачный подвал с могучими сводами, черные углы, куда не проникал свет колеблющегося пламени семисвечных ритуальных подсвечников, голубые пятиконечные звезды Моисея, шестиконечные Давида и восьмиконечные Соломона на черных бархатных портьерах, укрывавших священный ларец со свитками Торы. Старшие братья в длинных плащах с капюшонами, надвинутыми на лица, и лишь глаза видны в прорезях, испытующе глядящие на молоденького неофита.
А громовые слова торжественной присяги – клятвы, текст которой повторял дрожащим голосом Джон Галпер? Он помнил их всю жизнь… И как выводил на листе пергамента собственное имя, обмакивая гусиное перо в кровь из левой руки, которую надрезал старинным кинжалом командор местной орденской ложи.
Джон Галпер попал в «братство вольных каменщиков» не только потому, что определен туда по происхождению, принадлежности к клану, который уже много веков поставлял ордену высокопоставленных масонов. Еще до посвящения, когда Галпер не был до конца осведомлен об истинных целях «братства», его привлекала гуманистическая направленность деятельности «каменщиков», которую масоны всегда выпячивали, привлекая на свою сторону непосвященных. Возникнув три тысячи и более лет назад как тайная организация жреческих корпораций древневосточных государств, в просвещенные времена новой истории масонство заманило к себе Вольтера и Гайдна, Марата и Робеспьера, Моцарта и Гете. Да и кого из образованных людей оставит равнодушным «культ гения», лозунги социальной справедливости, призывы к расцвету культуры для всего человечества…
Довольно скоро Джон Галпер узнал, что все это, в том числе и обрядовая символика, только для тех, кто находится на первых, начальных ступенях «братства». А при переходе из одной ипостаси в другую начиналась жесткая сепарация, отделение от массы нижестоящих «братьев» тех, кто достоин постижения истинных целей ордена.
Он, Джон Галпер, достиг предпоследней ступени. Теперь его судьба в руках этого необыкновенного человека, управляющего обществом самых достойных людей планеты.
Как Архитектор решит его участь сейчас?
– Мы уже выяснили, кто помешал вам провести в жизнь план «Миннесота», – сказал Джону Галперу Великий Магистр. – К сожалению, узнали об этом слишком поздно, чтобы предотвратить столь пагубные для нашего дела действия противников. На вас, Галпер, вины за провал операции нет. Всю ответственность за это мы возложили на Дональда Крузо, который, как и вы, был представителем ордена в Комитете семи. Теперь директору ЦРУ пришлось бесследно исчезнуть…
Великий Магистр Мальтийского ордена масонов, сверх засекреченной организации «свободных каменщиков», призванных воздвигнуть «всемирный Соломонов храм», сделал многозначительную паузу.
Вы, Джон Галпер, должны будете инкогнито вернуться в Штаты и сделать все, чтобы о «Миннесоте» узнало как можно меньшее число американцев, да и за пределами страны тоже. Не ограничивайте себя в средствах! Помните, что все они оправдываются нашей святой целью. Вам лично я подчиняю ложу «шотландцев» и возвожу в ранг моего первого заместителя.
Благодарю вас, Великий Магистр, – прошептал смятенно Джон Галпер. – Служу святой цели!
И не принимайте так близко к сердцу эту неудачу, – усмехнулся глава масонского ордена. – У нас многовековой опыт, который говорит: не повезло в одном – повезет в другом… Считайте «Миннесоту» генеральной репетицией, мой мальчик.
Он медленно поднял морщинистую руку, покрытую темными веснушками, и ласково пошлепал Галпера по щеке.
– Приглашаю вас отобедать со мною, Джонни, дружочек…
Когда выходили из кабинета – студии, Галпер увидел пустой простенок и непроизвольно сдержал шаг. Там висела прежде, он помнил, картина известного русского художника XIX века.
– Подарил Советам, – ухмыльнулся хозяин. – Для пользы нашего дела… Русские весьма чувствительны к таким жестам. Стоит сделать вид, будто уважаешь их святыни, и тут же рискуешь стать в их глазах искренним другом. Помните об этом, Галпер.
Великий Магистр захихикал.
20
Крокодил! – восхищенно кричал Толик Зюганов и прыгал на берегу, размахивая руками. – Уходит! Держи его!
Не его, а ее, – проворчал вовсе не обескураженный Виктор Макаров, глядя, как вырвавшееся из рук удилище уплывает вниз по течению.
Почему «ее»? – заинтересованно спросил Зюганов.
Спокойный тон приятеля поразил парнишку, он проникся к Макарову чувством, которого прежде не испытывал. Оно означало, что Толик Зюганов подсознательно определил в Макарове лидера и подчинился ему до конца.
– Потому что это щука, – ответил Витька. – Ее повадка… Если леску не перекусит – поймаю.
– Догонять будешь? – спросил Толик.
– Зачем? Не до Волги же плыть будет. Щука – рыба хитрая. Сейчас норовит в укрытие уйти, отсидеться, а удилище мешает, да и выдает ее. Лишь бы нитку не куснула…
Витька Макаров не зря волновался. Попади леска щуке, как говорится, на зуб, она бы челюстями вмиг ее перегрызла. Но, заглотнув глубоко крючок, щука резко развернулась, и тогда капроновая нить легла ей на угол рта, где зубов не было вовсе. Щука тут же захлопнула пасть и принялась метаться в разные стороны, а леска удерживалась на прежнем месте, оборвать ее щуке оказалось не под силу.
Рыба эта была старая и мудрая. В родной реке ее поведение определяла безнаказанность – не было в округе другого хищника, который мог сравниться с нею по силе, находчивости, ловкости и наглости. Лет щуке было много, она их не считала, потому как считать не умела, но все случаи столкновения с угрожающей существованию действительностью помнила хорошо.
Попадала щука и в сети, в те времена, когда ими можно было еще пользоваться на реке. Однажды, маленьким щуренком, едва не угодила в уху, ее уже вынимал из сети мужик, готовясь бросить в ведро, только она извернулась и цапнула рыбака за палец… Тем дело и кончилось. Мужик покрыл ее и всю окружающую природу вместе с товарищами-сапиенсами матом, резко мотнул рукой в сторону реки, и у молодой щучки хватило ума в сей же момент отцепиться.
