Влад Савин - Ленинград-43
— С военной точки зрения, они правы. Один древнекитайский полководец говорил, что вести сражение, руководствуясь политическими мотивами, а не военной целесообразностью, это верный путь к своему разгрому.
— А ваш китаец не считал войну всего лишь инструментом политики? И не понимал, что выигранный бой при политическом проигрыше, это поражение?
— Тогда, Уинстон, могу предложить высаживать войска на берег, бросив затею с портом и батареями. Выберите участок, где оборона заведомо слаба. И если немцы поспешат капитулировать, а французы восстать, то наши парни не потратят даже тот боекомплект, что будет у них с собой.
— Бэзил, вы смеетесь? Именно это мне сказал Монтгомери — «вы конечно можете приказать, и мы высадимся. Оказавшись в положении гимнаста без страховки под куполом цирка — если партнер не толкнет трапецию ему навстречу. Если немцы откажутся сдаться, то будет второй Дюнкерк, или Дьепп». Причем в значительной мере он прав. Поскольку последние неудачи сильно подорвали наш военный авторитет. Можно представить, как выглядит ситуация из Берлина, если даже американские газеты печатают такое?
Карикатура на газетном листе. Сильно ободранный волк пытается вырваться из лап очень большого и злого медведя. Позади волка из норы испугано выглядывает кролик и спрашивает, «может быть, капитулируешь передо мной»?
— «Кузены» не понимают, что смеются и над собой тоже?
— А знаете, Бэзил, что мне ответил Эйзенхауэр? Американские войска пойдут исключительно вторым эшелоном, развития успеха! То есть, если окажется, что гунны отступают и сдаются, янки охотно присоединяются нас поддержать. А если мы попадем там в кровавую баню, они не двинутся с места! Кроме того, они придают чрезмерное значение информации, что ветеранские дивизии Роммеля еще не покинули Францию по пути на Восточный фронт. Повторения португальского побоища боятся, трусы! Ах, да, есть еще бомбардировки, и господство на море в Атлантике — вот только решению нашей задачи это не поможет ничуть!
— А если и впрямь попробовать договориться с кем-то из германской верхушки? И высадиться прямо в Бремерсхавене или Гамбурге, по приглашению хозяев?
— При живом Гитлере? Который отлично понимает, что труп, при любом раскладе, и будет держаться за свой трон до конца? А устроить еще один заговор, всего через одиннадцать месяцев после провала предыдущего, и весьма масштабных чисток? Все сколько-нибудь значимые фигуры в германском генералитете, кто могли бы нам помочь, или попали под топор, или сидят тихо, как мыши, боясь привлечь внимание! Зато резко возросла роль СС, а среди этой публики у нас нет никакого влияния. Есть смутная информация, что и там что-то затевают, но ситуация остается вне нашего контроля. Да и русский медведь встанет на дыбы, если мы завтра заключим сепаратный мир, допустим, с Генрихом Гиммлером, преемником убитого фюрера. И «кузены» скорее всего поддержат русских — с нашей стороны, это будет слишком уж вопиющее нарушение договора.
— Перспективы французского восстания? Которое, как я понимаю, Уинстон, является ключевым элементом.
— С одной стороны, мы категорически не готовы. Особенно в плане вооружения и организации повстанческих батальонов и рот, а не мелких диверсионных групп. С другой — обстановка накалена настолько, что все может вот-вот вспыхнуть само. Гуннские зверства в южной Франции делают патриотами даже тех, кто прежде был лоялен к немцам. Дошло до того, что население массово бежит на север, где соблюдалась хотя бы видимость законности — там основная масса промышленности, работающей на военную машину Рейха, и немцы не заинтересованы дезорганизовывать жизнь и там. Однако же теперь и в северной Франции германская политика сводится к тому — все должны работать на войну, никаких праздношатающихся и незанятых, таких мобилизуют в «трудовые батальоны», держат на казарменном положении, фактически как заключенных, вдали от дома и семей, и могут послать эти «батальоны» туда, где требуется рабочая сила — даже на заводы в самой Германии, или строить укрепления на Одере или Атлантическом побережье. Пока этом охвачено далеко не все население — но боюсь, что еще два-три месяца, и некого будет поднимать на восстание, все нелояльные окажутся за колючкой. А этот проклятый де Голль посмел устраниться, сделав главную ставку не на французское Сопротивление, а на формируемую на русской территории армию! Рассматривая свои структуры во Франции исключительно как силы разведки и диверсий, при будущем вторжении! И людей для своей «армии» он всерьез намерен набирать на нашей территории!
— Могу предположить, сколько среди этих людей наших агентов — будучи хорошо знаком с джентльменами из УСО и МИ-6. И также предполагаю, что эти джентльмены, с вашей подачи, рассматривали и самый радикальный вариант? Как говорят русские — нет человека, нет проблемы.
— Вот только сделать это на территории СССР трудновато. И у этого мерзавца хватает ума не возвращаться в Англию, а посылать свои указания через эмиссаров.
— Ну тогда, Уинстон, могу предложить, если не пускают в дверь, войти через окно. В Берлине могут наплевать на наш ультиматум, но не в Риме и не в Анкаре. Пусть периферийная стратеги послужит нам еще раз. Причем тут мы однозначно можем рассчитывать на помощь и поддержку «кузенов», поскольку прервем очень нежелательную и для них связь Японии с Еврорейхом.
— Потребуется много времени на переброску вокруг Африки значительного числа наших войск.
— А они и не нужны там, чтобы начать. При переходе турок и итальянцев на нашу сторону, логично потребовать от них первого взноса, разоружения германских частей на подконтрольной территории — весь Ближний Восток, Египет, Ливия. Флот Еврорейха зализывает раны, а Роммель вряд ли появится в Африке в третий раз, особенно если попадет в лапы русского медведя. И конечно, мы не должны брать на себя по отношению к туркам и итальянцам никаких обязательств.
— Заманчиво. Всю грязную и кровавую работу за нас делают другие, а мы появляемся на сцене, чтобы лишь вступить во владение нашей собственностью. Египет, Ливия, Алжир, Тунис, Марокко — и Мальта, Сицилия, Италия. И юг Франции — жаль, что не успеем на Балканы. Хотя может быть, гунны продержатся в Греции до нашего прихода?
— Но, Уинстон, надо действовать быстро. Пока русский каток давит Европу с востока, мы должны успеть войти с юга. И конечно же, быть наготове на севере — чтобы, когда рейх начнет рушиться, быстро войти и взять под контроль Францию, Бельгию, Голландию. Действия на юге ни в коей мере не отменяют операции по высадке в Па-де-Кале, или Нормандии. Считаю, что у нас достаточно для этого сил — и мы можем рассчитывать на «кузенов».
— Два, три месяца. Надеюсь, русские еще не начнут наступление на Берлин.
— Есть еще вариант. Войти в Средиземное море не с восток, или не только оттуда — но и с запада. Из той информации, что вы мне дали, следует, что Франко уже проклинает тот день, когда связался с Еврорейхом. И если удастся перетянуть его на нашу сторону, пообещав в будущем простить ему тот урон, что нанес он Британской Империи… Мы сразу получим то, что не удалось в Португалии «кузенам». Впрочем, падение Гибралтара откроет нам и путь в Алжир, Тунис, Ливию, Египет.
— Нет. Франко, это осторожный старый лис, и к тому же боится сейчас открыто рвать с Рейхом. Причем отчасти он прав — если Роммель еще во Франции, то мы рискуем получить еще один Лиссабон, размером с весь Пиренейский полуостров. Или еще один фронт с неясными перспективами. Может Египет и дальше — но там точно нет бронедивизий Пустынного Лиса. А с немногочисленными охранными подразделениями уверен, справятся и турки, имея двадцатикратный перевес.
— Ну и последнее. Что происходит в Африке? Вождь Авеколо, это наша креатура или нет? Если наша — то какой болван додумался дать ему идею «высшей черной расы»? Неужели непонятно, что наведя террор в итальянских тылах, он не остановится и у нас?
— Бэзил, заявляю со всей ответственностью, что мы не имели к этой фигуре ни малейшего отношения! Как нам удалось установить, он был командиром «туземной роты» в итальянской армии, но что-то не поделил с начальством. Теперь он сам по себе, имея под рукой две или три тысячи таких же дезертиров, контролирует территорию размером в половину Голландии, на которой убивает всех белых, говоря, что «Христос сказал, что мучения это высшая благодать, а какая раса больше страдала, чем черная?». Поскольку сначала он бесчинствовал в итальянской зоне, то пользовался некоей нашей благосклонностью — но не более того. Как только у нас дойдут руки, мы его уничтожим — ну а пока, пусть гуляет, все равно белых людей в его досягаемости, я про мирное население говорю, практически не осталось.
— Что ж, пусть так. Но не запускайте — чувствую, что этот нарыв еще доставит нам кучу проблем. Когда придется возвращать колонии под свою руку.
