Дмитрий Зурков - Бешеный прапорщик
- Хорошо, цальмайстер, можете быть свободны. Если вы нам понадобитесь, мы вас позовем... А вы, доктор, что можете нам сказать?
- Если, герр гауптман, ваш вопрос касается раненых, то я - только что с осмотра. Кто находился в тяжелом состоянии, еще вчера были отправлены в госпиталь, здесь остались только те, кому повезло... М-да, за свою практику я повидал достаточно, но чтобы доставать из ран монеты, - такого еще не было ни у меня, ни у коллег... Извините, господа, немного отвлекся. Итак, что вы хотите от меня услышать?
- Герр Вальтрауб, нас интересует впечатление, которое произвел на вас русский офицер. Ведь вы, врачи, имеете привычку наблюдать за пациентами.
- Насчет этого вы правы, герр гауптман. Такие наблюдения помогают найти правильный подход к больному и, соответственно, способ лечения. Ну, я думаю, вам это будет неинтересно... Что же касается того офицера, - о нем можно сказать следующее... - Ассистенцарцт задумался на несколько секунд. - Хладнокровен, хорошо владеет собой. Умеет быть убедительным... Сначала, признаюсь, я испугался за свою жизнь, но потом понял его игру. Не лишен артистизма, во всяком случае, то, что Залесски знает русский язык, понял довольно быстро, а затем убедительно разыграл со своим подчиненным скетч-импровизацию. Вы ведь посылали солдат на предполагаемое место их стоянки? И никаких следов там не нашли?.. Я бы не верил ни одному слову цальмайстера, принявшего этот фарс за чистую монету, тем более, как мне кажется, он является поклонником барона Мюнхгаузена, вот ему и мерещатся ржавые ножи и пистолеты...
Хотя, в медицине бывали случаи, когда такое поведение замечалось у людей с психическими отклонениями. Человек ведет себя, как обычно, его поступки ничем не выделяются, но вдруг становится непредсказуемым,.. и чаще всего - опасным.
- Ну, за его психику я бы переживать не стал. - Фон Штайнберг задумчиво пробарабанил пальцами по столу. - Все говорит о том, что он тщательно просчитывает все свои действия...
За окном послышался невнятный шум, который по мере усиления превратился в столь знакомый и дорогой гауптману звук летящего на небольшой высоте аэроплана. Выйдя наружу, офицеры увидели, как самолет разворачивается вдалеке, и летит обратно, превращаясь из небольшой и малозаметной черточки в страшную большую "птицу", чей клюв обрамлен блестящим ореолом вращающегося винта. Заметив, видимо, что на него смотрят с земли, летчик покачал крыльями, демонстрируя черные кресты Fliegertruppe (военная авиация), затем внезапно снизился и с ревом пронесся над головами зрителей, направив биплан к небольшому полю, расположившемуся рядом с въездными путями на станцию. Там развернулся против ветра и зашел на посадку.
- Шмидт! - Гауптман подозвал дежурного. - Возьмите мой автомобиль, пару человек для охраны, и привезите ко мне летчика. Возле аэроплана выставить пост. Выполняйте!
- Цу бефель (Слушаюсь), герр гауптман! - Унтер-офицер козырнул, затем подозвал двоих солдат, и через несколько минут автомобиль уже мчался к севшему аэроплану.
- Пойдемте, Майер, мы еще не закончили разговор. - Фон Штайнберг направился в канцелярию, где их терпеливо дожидался врач.
- Герр Вальтрауб, скажите, как быстро раненые солдаты смогут вернуться в строй? И что из медикаментов для этого необходимо? - Командир роты решил уточнить интересующие его вопросы.
- Герр обер-лойтнант, в каких-либо боевых действиях они смогут участвовать не ранее, чем через неделю. Но по внутренней службе смогут исполнять свои обязанности уже послезавтра. Что же касается лекарств и перевязочных средств, у меня все в наличии. Благодаря честности русского офицера.
- Благодаря этому русскому у нас большие потери! Если вы забыли, я напомню, что только вчера мы похоронили двадцать два человека! Еще восемь солдат ранены при взрывах гранат!.. А разве не вы оказывали помощь пехотинцам, провалившимся в ямы с штыками? Сколько из них остались хромоногими калеками?.. Вы это называете честностью?!... Так что я бы на вашем месте, герр ассистенцарцт, не восхвалял бы врага так открыто. Мои егеря могут неправильно это понять!
- Я - в первую очередь врач. И сужу обо всем происходящем по тому, насколько это полезно, или вредно моим пациентам. Ваши егеря могут думать все, что угодно, но если получат ранения, то приползут ко мне, и я буду их лечить теми лекарствами, которые удалось сохранить в том числе и благодаря русскому офицеру. Что касается потерь, - A la guerre comme a la guerre, как говорят французы, не мне объяснять, что это значит. Вам же, как командиру, я посоветовал бы озаботиться более обильным и калорийным питанием для раненых. По госпитальному опыту знаю, что у местных можно вполне недорого купить мясо, пару свиней, например.
- Извините за некоторую резкость, герр доктор. Что же касается питания, то еще вчера мы с бургомистром договорились о закупке мяса. И я с утра отправил людей, чтобы привели обещанную корову. Надеюсь, это поможет моим солдатам так же, как и ваши пилюльки.
Обмен любезностями прервал дежурный унтер-офицер, который открыл дверь и собирался что-то доложить, но был решительно отодвинут в сторону, и в комнату ворвался коренастый обер-лойтнант с Железным крестом на кителе.
- Генрих, черт побери! Я очень рад снова видеть тебя, старина!.. - Он с распростертыми объятиями двинулся было к гауптману, но, заметив присутствующих, обратился к ним. - Извините, господа, позвольте представиться - барон Лотар фон Шмеллинг унд Лотецки!
- Лотар?!... Ты?!... Здесь?!... Как ты здесь очутился?.. - Вид у фон Штайнберга был несколько обескураженный. - Последнее, что я про тебя слышал, - рассказы о твоих подвигах на Западном фронте! Я думал, что ты там уже командуешь отрядом, и вдруг - такая встреча!.. Не могу поверить, - старый добрый друг, верный рыцарь Ланселот!..
- Да, Генрих, это я. Переведен сюда со своим отрядом. Получается - на твое место. Сочувствую тебе, дружище! Может быть, расскажешь, как это случилось?.. Потом... - Добавил летчик, видя заинтересованность на лицах врача и Майера. - В штабе намекнули, что еду на отдых, поскольку у русских почти нет аэропланов. Но, как оказалось, что помимо них существуют и другие опасности. Стоило мне приземлиться, как был атакован местной коровой, которую два твоих недоумка вели на расстрел. Она решила не сдаваться без боя, и вызвала меня на поединок. Я даже на секунду почувствовал себя в роли тореро в Мадриде. Это чудовище попыталось боднуть крутящийся винт. К счастью, он оказался прочнее коровьего черепа... В общем, Генрих, с тебя - бифштекс. А сейчас, - поехали, покажу, на чем мы теперь летаем...
Через три минуты тряски по ухабистой разбитой дороге фон Штайнберг со своим другом были уже возле аэроплана.
- Смотри, Генрих! Новая машина! Альбатрос С1! Скорость - сто сорок километров в час, поднимается почти на три с половиной тысячи метров! Скороподъемность и маневренность гораздо выше, чем у того же Авиатика, и это - при таком же моторе! Берет в полтора раза больше бомб, - почти сто килограмм, а, самое главное, - два пулемета, один из них - курсовой. Правда, пока ставят австрийские Шварцлозе, наверное, из-за недостатка наших Шпандау. Но, скажу тебе по секрету, говорят, что Фоккер у себя в Шверине придумал какую-то замечательную штуковину, которая позволяет стрелять сквозь винт, и мы, наконец-то, сможем вернуть должок и надрать задницу бриттам и лягушатникам! И, наконец, конструкторы все же сделали место летчика впереди. Теперь обзор ничем не закрывается в самый неподходящий момент! - Восторженный поклонник авиации, фон Шмеллинг готов был говорить о новом аэроплане бесконечно. - Я встречался с несколькими ребятами из нашей летной школы, отзывы о нем только хвалебные. Да и сам успел полетать немного. Это - не машина, это - верный и надежный товарищ, который понимает тебя с полуслова!
- Лотар! Мне теперь долго не подняться в небо! - Гауптман говорил жесткими рубленными фразами. - Из-за этой чертовой истории с отрядом я теперь не скоро взлечу!..
- Друг мой Генрих, как ты ошибаешься! Готов поспорить на бутылку хорошего французского коньяка, что ты сегодня же очутишься в небе. - С этими словами барон похлопал по крылу своего аэроплана.
- Лот!.. Ты хочешь сказать, что...
- Я хочу сказать, что самолет двухместный, а мне что-то не хочется сегодня больше сидеть за штурвалом. И я с удовольствием уступлю место тебе. Покатаешь меня? А, Генрих?..
- Но... Если твоему начальству станет известно, что...
- Эти зажравшиеся штабные крысы могут катиться ко всем чертям в Преисподнюю! Мне плевать на то, что они скажут, или подумают. Во всяком случае, Лотар фон Шмеллинг унд Лотецки всегда мог постоять за себя! И, насколько я помню, мой друг, Генрих фон Штайнберг, - тоже! Ты же - отличный летчик! Вспомни летную школу, - ты, я и небо!.. Кстати, я предусмотрительно захватил с собой второй пилотский шлем... Ну, так что, летим?.. Я думаю, что нам обоим не помешает небольшая прогулка перед обедом, которым, я надеюсь, ты угостишь своего старого друга. И не забудь про коньяк!..
