Цикл романов "Целитель". Компиляция. Книги 1-17 (СИ) - Большаков Валерий Петрович
Трудно сглотнув, Михаил перешагнул заветный порог, различая шумок в спальне. Бесшумно ступая, он вышел к дверям.
И Лена, и Наташа красиво склонялись к ноутбуку, потряхивая сжатыми кулачками, словно болельщицы, молящие о голе на исходе тайма. Они взволнованно попискивали, вздрагивая от сильнейшего напряжения. Наташа безмолвно шевелила губами, а Лена шептала:
— Ну же… Ну… — и вдруг возликовала, вскидывая руки: — Есть! Заработало!
— Ура-а! — запищала Наташа, пританцовывая на радостях.
Она первой заметила Гарина, прислонившегося к косяку, и бросилась к нему, обнимая и целуя ошеломленного «попаданца».
— Ура! Получилось, получилось!
Лена резко обернулась — и расцвела смущенной улыбкой. Хорошенькая от природы, оживленная, разрумянившаяся, девушка стала еще прелестней.
— Миша, прости! — сложив ладони, скорее игриво, чем молитвенно, она подбежала к Гарину, зная прекрасно, что тот станет неотрывно следить, как плавно подпрыгивают налитые шары грудей, еле удерживаемые халатиком. — Мы не могли рассказать тебе всего! Ну, нельзя было! Зато теперь… Всё получилось! Матрица твоей личности наложилась на мозг юного Миши Гарина просто идеально! Теперь ты и там, и здесь!
— Только там — альфа-пространство, — заулыбалась Наташа, — а здесь — «Гамма».
— Девчонки! — взмолился Михаил. — Объясните толком!
— Садись! — торжественно сказала Лена, кладя руку ему на плечо.
Гарин, повинуясь Рожковой, плюхнулся на диван. Девушки тут же сели рядом, притиснув мужчину с боков, и повели рассказ — по очереди, то и дело перебивая друг друга.
— Во-первых, — решительно заговорила Наталья, — эта вот блондинка никакая не Лена! По правде, ее зовут Лея Гарина, и она твоя дочь!
— А во-вторых, — улыбнулась Лея, — эта вот брюнетка, что притворяется шатенкой, хоть и Наташа, но никакая не Томина. Ее зовут Натали де Ваз Баккарин-Гарина, и она — твоя внучка!
Михаил удивленно вскинул брови:
— А… почему у нее португальская фамилия?
Натали задрала носик:
— А потому, что моя мама из Бразилии! Ее зовут Марина-Сильва де Ваз Сетта Баккарин, и она актриса!
— Морена Баккарин? — поразился Гарин. — Та, что сыграла Рахиль в «Красном шатре» и Джессику Броуди в «Родине»?
— Это у вас в «Гамме» было, а в «Альфе» она дебютировала в гайдаевском «Видео Иисуса», а самая известная ее роль — Татьяна Кравцова в сериале Кэмерона «Кровавое Благодаренье»! — похвалилась Наталишка. — И, вообще, она советская актриса, хоть и родилась в Рио. Мама говорит по-русски без акцента, а я свободно говорю по-португальски — меня баба Вера научила!
— Вера Сетта, — уточняет Лея, видя, что Миша «поплыл». Она переглянулась с Натали, и обе повели ликбез, углубляясь в дебри хронофизики и метапсихологии…
Михаил сидел, не шевелясь. Даже тесное соседство красоток, волнующее поначалу, больше не отвлекало его. Гарин едва дышал, внимая небывалым, фантастическим образам.
Сингонально-пространственная интерполяция… Хронодинамика… Теория совмещенных пространств…
— Значит, он все-таки стал ученым, как мечталось… — негромко выговорил «донор».
— Миша, — ласково молвила Наталья, — это был ты!
Усмехнувшись, Гарин покачал головой.
— Нет… Я остался здесь, «мерзок и затхл»… Извини… Наталишка? Можно мне тебя так называть?
— Ну, конечно! — проворковала девушка, жалостливо гладя крепкую мужскую руку. Левую.
За правую взялась Лея.
— Знаешь, — заговорила она тихонько и доверчиво, — мы однажды сидели втроем — я, папа и мама. Это было буквально два месяца назад, как раз перед моей командировкой сюда, в «Гамму»… Уединились в холле, перед камином, а папа, вот как ты сейчас, сидел посередине, одной рукой обнимал меня, а другой — маму. Мы болтали, болтали обо всем, а потом замолкли — и стали молчать, каждый о своем. Глядим на огонь, и молчим… И папа, задумчиво так, сказал: «Самое великое счастье для паранорма — это любовь такой же, как он, женщины… Леечка, если бы твоя мама не влюбилась в меня сорок лет назад, ничегошеньки я бы не добился в этой жизни!» А мама его поцеловала, нежно-нежно, и сказала: «Инициализация у паранормов происходит только тогда, когда чувство взаимно. Твой папочка, Лея, и сам влюбился в меня тогда… Не буду говорить, когда! А то, как представлю себе число „сорок“, так на меня уныние нападает…» — «Это потому, мамочка, — сказала я, — что ты вычитаешь из сорока десять лет разлуки, а это неверно! Ведь и ты сама была инициализирована! Твоя „Исида“, она из того самого десятилетия, и „молодильное зелье“ тоже…» Тут… — Лея хихикнула. — Тут я почувствовала такие мощные флюиды между папой и мамой, что мигом вспомнила о неотложных делах, и ускакала, оставив их одних…
— Миша, — мурлыкнула Натали. — Ты просто еще не встретил свою женщину!
Девушки переглянулись между собой и заулыбались с таинственным видом, но Гарин был слишком погружен в свои мысли, чтобы замечать движения души ближних.
— Значит, «Гамму» мою родимую никак уже не выправить? — проговорил он, заметно расстроившись.
— Отставить негатив! — ласково скомандовала Лея.
— Это хронодиверсией не исправить! — хихикнула Наталишка. — Но есть ведь и другие методы… Пошли с нами!
— Мы представим тебя тем, кто уполномочен решать такие вопросы! — «Рожкова» от волнения заговорила официальным тоном.
— Пошли! — выдохнул Михаил Петрович, на миг почувствовав себя просто Мишей.
Тот же день, позже
«Альфа»
Ново-Щелково, проспект Козырева
Веселая беготня из квартиры в квартиру действовала на Гарина как то, неведомое для него, «молодильное зелье», о коем шептались и хихикали девчонки.
То Миша сам заглянет, попросит рубашку выгладить, а Наталишка с энтузиазмом отвечает ему: «Ну, конечно! Сейчас мы ее, мигом!», то Лея заскочит, прикрываясь платьем: «Ой, а у нас такой утюг дурацкий! Легкий — не гладит совсем, только водой брызгается… Можно, я твоим?..»
«Ну, конечно!» — с жаром, нисколько не притворяясь, ответствует Гарин…
Ровно в полдень он натянул новенькие джинсы, начистил туфли… Подумал, и отказался от галстука — уж больно казённый «лук» выйдет. Да и не умеет он эту удавку завязывать…
Бледно-голубая рубашка и синий пиджак.
«Икона стиля» — нервно улыбнулся Миша.
А тут и девчонки зашли, обе в беленьких костюмчиках. Брючки чиносы заужены, оголяя лодыжки, и как будто подчеркивая стройность ног, обутых, для пущего эффекту, в туфельки на шпильке. Только Наталишка застегнула свой пиджачок, а Лее это не удавалось…
— Мы готовы! — прозвенела «Стоун».
Почему именно «Стоун», Гарин толком не знал, но девчонкам ведомо, и ладно…
— И куда теперь? — Он крутил головой, разглядывая «соседок», словно выбирая, кто из них милее, румяней и белее. — На вокзал? Или… О! А паспорт брать?
— Паспорт? — задумалась Лея. — Возьми, наверное…
— И закрой дверь! — велела Натали.
Миша завис.
— Изнутри, изнутри! — рассмеялась девушка. — Отсюда!
Ничего не понимая, но и не споря, хозяин квартиры повиновался.
— Димон звонил, — защебетала «Стоун», — сказал, чтобы не ехали на базу — он выведет портал прямо сюда! Дистанция позволяет…
Гарин кротко вздохнул, а «Рожкова» сдвинула бровки:
— Какой Димон?
— Ерошин! Дима Ерошин. Он сам отсюда, но парень нормальный, головастый. Кстати, надо будет вас познакомить!
Лея фыркнула с надменностью принцессы, а в следующее мгновенье на пустой стене, заклеенной обоями, засияла яркая синяя точка. Мигнув, она вытянулась в ослепительно-голубую линию, а та раздвинулась в прямоугольник. Замкнутое им пространство стены замерцало — и протаяло, словно отворяя дверь в соседнюю квартиру. Вот только Гарину открылся не скудный стандарт — гарнитур, телевизор, кресло, торшер, — а просторный зал, уставленный прозрачными стеллажами, с полок которых подмигивали индикаторами непонятные приборы.
— Проходим, проходим! — оскалился наголо обритый человек с восточными чертами смуглого лица. Черная скобка усов придавала его улыбке зловещий оттенок. — Добро пожа-аловать! Товарищ Гарина…
