Atomic Heart. Предыстория «Предприятия 3826» - Хорф Харальд

— Академик Сеченов! Пароль: не тот еретик, кто горит на костре, а тот, кто зажигает костёр!

Замок подмигнул зелёным индикатором, распахивая двери, и Сеченов ворвался внутрь во главе маленького киберотряда. В лаборатории автоматически зажёгся свет, и академик замер возле ванны, всматриваясь в торчащий из поверхности первичного образца плечевой пояс с головой и шеей. Серое прозрачное желе агрессивного нейрополимера лежало в ванне единым неподвижным слоем, никакого продолжения у плеч внутри этой толщи не было, но черты лица желе-головы имели несомненное сходство с оригиналом.

— Харитон? — неуверенно произнёс Сеченов.

Желе-голова дрогнула, словно пыталась кивнуть, но вместо этого растеклась, быстро опадая до самой поверхности. Спустя несколько секунд поверхность первичного образца вновь была идеально ровной, проблескивая в ярком освещении.

— Активировать секретный протокол! — Сеченов обернулся к роботам. — Покинуть помещение, удалить всю информацию за последние сто секунд и возвращаться к работе! Приступить!

Роботы бодро покинули лабораторию, и Сеченов запер за ними дверь. Академик торопливо подошёл к операторскому пульту, подал питание на всё имеющееся в лаборатории оборудование и надел шлем нейропередатчика.

Две изящные, сверкающие золотым блеском кибернетические балерины, похожие друг на друга словно близнецы, синхронно порхали по сцене, совершая сложные балетные па, идеальные батманы и высокие прыжки в полном шпагате. Идеально исполнив балетную программу, стальные близняшки столь же синхронно поклонились зрителям и упорхнули за кулисы. В зале зазвучали бурные овации.

— Если бы я заранее не знал, что это роботы, — сидящий в первом ряду Штокхаузен аплодировал вместе со всеми, — то сказал бы, что это живые профессиональные балерины в хорошем гриме и реквизите!

— Действительно уникально! — согласилась Филатова. — Такой убедительной синхронностью может похвастать не всякая балетная труппа!

— Гениальное программирование! — подхватил Штокхаузен, оборачиваясь к Петрову. — Виктор! Это твоя работа?

Идущее представление было приурочено к возвращению с Луны первого советского лунохода. Совместный проект комплексов «Королёв» и «Челомей» увенчался триумфальным успехом. Советская ракета с луноходом на борту стартовала седьмого ноября, в знаменательную для СССР дату, благополучно прилунилась и выпустила луноход. Луноход прошёл по лунной поверхности почти километр, взял пробы грунта и вышел из строя под действием внешних факторов, не учтённых конструкторами в силу того, что до того момента никто на Луне не бывал.

Но гений инженеров «Предприятия 3826» не подвёл и здесь: автоматика лунохода зафиксировала поломку и успела развернуть солнечные батареи. Сутки луноход накапливал заряд, после чего специалистам Центра управления полётов удалось восстановить с ним связь и наладить управление. Луноход сумел вернуться к ракете и самостоятельно вкатился на борт. Лунный старт прошёл успешно, и ракета вернулась на Землю. Недавно отстроенный комплекс «Попов» отслеживал её вплоть до вхождения в атмосферу, и после выпуска парашютов к ракете немедленно устремился один из громадных «Кондоров-4», дежуривших в небе в ожидании спуска.

Красавица-ракета, увенчанная гроздьями белоснежных и оранжевых парашютных куполов, под прицелами телекамер плавно опустилась на поверхность могучей аэроплатформы и замерла в вертикальном положении, символизируя готовность немедленно устремиться в космос вновь. Очередной триумф «Предприятия 3826» вышел не только знаковым, но и красивым. Академики Королёв и Челомей на состоявшейся сразу после посадки пресс-конференции заявили, что в ближайшем будущем их комплексы приступают к совместной программе «Буран», призванной разработать многоразовый космический ракетолёт, который будет иметь возможность осуществлять выход на орбиту и последующее приземление самостоятельно, без дополнительных ракетоносителей.

— Вскоре у СССР появится такси на орбиту! — провозгласил академик Королёв под бурные аплодисменты журналистов.

На следующий день образцы лунного грунта поступили на исследование в соответствующие комплексы «Предприятия 3826», и уже к вечеру научный совет во главе с Сеченовым принял решение о создании ещё одного направления в рамках глобальной советской космической программы: комплексы «Павлов» и «Вавилов» начинают масштабные исследования в области адаптации растений и животных к внеземным атмосферам.

По поводу свершившегося триумфа советской науки правительство объявило праздничный день, посвящённый научным достижениям и техническому прогрессу. По всей стране проводились научные мероприятия, при библиотеках учёные читали познавательные лекции всем желающим, в ВУЗах проводились физико-математические игры, сеть и телевещание демонстрировали научно-фантастические картины.

На «Предприятии 3826» был объявлен концерт Театра имени Плисецкой, и Штокхаузен вытащил на представление Петрова с Филатовой. Филатовой представление понравилось, сразу чувствуется истинный научный дух! Петров, чтобы не опростоволоситься перед ней, делал вид, что тоже в восторге, однако Штокхаузен знал его слишком хорошо, чтобы не понять, что Виктор чем-то недоволен. Впрочем, на его недовольство Штокхаузену было глубоко наплевать, ибо сейчас его волновало совсем другое.

— Нет, я их не программировал, — ответил Петров. — Это личные роботы Дмитрия Сергеевича, они появились у него недавно, он сам ими занимается. Насколько мне удалось выяснить, парни из АПО тоже не касались их ПО, академик Сеченов сделал всё сам. Я не знал, что он ещё и программист, каких поискать!

Петров говорил с уважением, но в его глазах Штокхаузен увидел знакомое выражение. Понятно! Петрова опять гложут мысли о том, что кто-то может быть лучше, чем он сам. Из-за таких-де уникумов таланты вроде него постоянно недооценены, потому что им не дают возможности развернуться во всей своей красе. Завистливый болван! И кому завидует? Сеченову! Подумать только, каков червяк! И как только Филатова позволила себе опуститься до любовных отношений с таким идиотом?

— Дмитрий Сергеевич, — с гордостью объяснила Филатова, — выдающийся учёный и талантливая многогранная личность! Он является ценителем и знатоком балета и программировал этих близняшек через полимеры, а не посредством программ…

Она запнулась и перешла на шёпот:

— Впрочем, говорить об этом в общественном месте не положено! Мы сможем обсудить это позднее, в рабочей обстановке. Скажите, Михаэль, — Филатова посмотрела на Штокхаузена, — где сейчас Дмитрий Сергеевич? Я ожидала увидеть его на этом концерте.

— К сожалению, после того как академика Сеченова назначили министром кибернетической промышленности и торговли, свободного времени у него фактически не осталось. — Штокхаузен печально вздохнул. — У Дмитрия Сергеевича и так со свободным временем было далеко не роскошно, а теперь…

Он многозначительно развёл руками и грустно улыбнулся Филатовой.

— Это печально. — Филатова зааплодировала следующим кибернетическим артистам, появляющимся на театральных подмостках. — Но есть и светлая сторона этой медали: академик Сеченов умеет использовать своё время с величайшей пользой, как никто другой! Его вклад в мировую науку я могу с чистой совестью сравнить с величайшими учёными в истории, уровня Архимеда, Ньютона и Леонардо да Винчи!

Его улыбку Филатова проигнорировала, и Штокхаузен виртуозно скрыл разочарование. Он устремил взгляд на сцену и присоединился к аплодисментам Филатовой.

С Филатовой Штокхаузен познакомился пару месяцев назад. После того как Сталин назначил Сеченова министром, времени у академика действительно совсем не осталось, и он произвёл ряд кадровых назначений с целью оптимизировать свой рабочий процесс. В частности, Штокхаузен получил должность его первого заместителя, в обязанности которого входил контроль процессов производства роботов и административное управление «Предприятием 3826». И надо прямо сказать, что более Штокхаузена данной должности не соответствовал никто. Чтобы убедиться в этом, не нужно быть гением. Достаточно просто посмотреть на всех остальных. Где они — и где он, Михаэль фон Штокхаузен!