Дмитрий Дивеевский - Ось земли
– Уверяю Вас, это не так. Может быть, вы еще обратитесь ко мне с персональной просьбой вырезать фрагменты о вашем участие во всем этом ужасном террористическом акте.
– Я не убивал людей.
– Достаточно того, что Вы активно участвовали в составлении плана и выдвинули немало конкретных предложений. Вы один из палачей этих несчастных людей.
– Я отказываюсь с вами разговаривать в такой тональности.
– Это к слову. Так мы договорились?
– Я не знаю, что Вам ответить. Мне необходимо посетить Лондон и посоветоваться с моими коллегами. Потом мы можем встретиться еще раз.
– Я не имею ничего против такой постановки вопроса. Удачной дороги. Когда вернетесь в Дрезден, прикрепите, пожалуйста снова вашу визитку на дверь в по старому адресу. Я на Вас выйду.
* * *Через день Хейли докладывал о встрече брату Секретарю.
– Безусловно, это был один из руководителей организации. Судя по тому, что он не немец, организация имеет международную структуру. Скорее всего, ее центр находится не в Германии. И амбиции у них тоже не малые – участие в большой политике. В целом ясно, что они имеют какие-то материалы о нашем участии в 911. Похоже, материалы серьезные. В любом случае, от них не следует отмахиваться.
– Откуда они взяли, что мы планируем удар по Ирану? Неужели они получили реальные документы? Ведь пока все находится на стадии разработки замысла. Это святая святых нашей канцелярии.
– Не исключаю, что они дошли до этого вывода аналитическим путем. Ведь серьезные специалисты видят нашу руку в том, что мы подталкиваем правительства на шаги, на которые он сами могут не решиться. Без нас ни Израиль, ни Вашингтон не пошлют на Иран заряды даже самой малой мощности. А мы сумеем их на это подвигнуть через наши возможности. Но то, что заговорщики просчитали наши планы говорит об их сильной аналитической структуре.
– Это успокоительный вывод. А не логичнее ли нам исходить из того, что у них в ложе появился источник? В «Великой объединенной ложе Англии»! Когда такое было!? Впрочем, пока это всего лишь одна из версий.
– Я не понял, каково Ваше мнение о дальнейших шагах?
– Надо идти на захват переговорщиков и допросы с пристрастием. Пока они контролируют ситуацию, мы ничего не добьемся. Ту бумагу, которую они Вам собираются передать, можете сразу выбросить. Даже если источник реально существует, им придется так купировать его материалы в целях его же безопасности, что и читать нечего будет. Лучший способ переломить ситуацию – захватить их представителя и выжать из него все возможное. Думаю, в отличие от первого немчика, он знает куда больше. А вот когда мы получим от него достаточно информации, тогда и предпримем главный шаг, который будет для них неожиданным. Мы не дадим каким-то негодяям диктовать нам свою волю и не забудем о четырех наших братьях. Приступайте к планированию операции. Разработайте план очередной встречи с их представителем в Дрездене с курсом на его захват. Но обстряпайте все так, что бы комар носа не подточил. Кстати, этот американец из ЦРУ, кажется Кулиш, не мог иметь отношения к данному заговору?
– Трудно судить, сэр. Правда, тот факт, что он работал в Берлине, говорит в пользу этой версии. Но сигналы о его нездоровом интересе мы получили в США и там же была попытка его ликвидации.
– Он, что, хотел разобраться со сбитым самолетом, который летел на Кемп Дэвид?
– Да, каким-то неведомым образом он нашел пилота одного из двух истребителей, которые отправили «боинг» к праотцам и хотел склонить его на свою сторону. Уговаривал дать показания. Причем действовал довольно умело и парень даже заколебался.
– Пилот – член ложи?
– Да, но «Череп и Кости» завербовала его именно под эту акцию. Он, видимо, не очень хорошо соображал, насколько все серьезно. Однако американцы быстро локализовали этот неприятный случай.
– Ничего себе, локализовали! Кулиш пережил покушение и исчез вместе с женой. Это скандал!
– Да, американцы плохо подготовили операцию. Они не знали, что парень носит бронежилет. К тому же он оказался бравым малым, ловко отбился от киллера, а после этого скрылся.
– И где он сейчас?
– Следы ведут в Мексику. Если, конечно, это не ложные следы. Но мы его найдем.
– А члены семьи?
– У него двое взрослых сыновей. Выпускники Колумбийского университета. Пока их не трогаем. Это наш последний резерв.
Вторая Мировая война
Начало учебного года было тревожным. Второго сентября прилетела весть о том, что Германия вторглась в Польшу. Вслед за этим ей объявили войну Англия, Франция и Канада. Где-то совсем рядом началась большая война. В воздухе повисла тревога. Неслышные громы боевых действий словно докатились до Ветошкина. Среди выпускников ходили разговоры о том, что грядет усиленный призыв в армию. Севка, как и другие студенты, не мог не думать о будущем. Он видел, что его семейная жизнь с Волей не получилась и понимал, что насильно мил не будешь. Это мучило его и в то же время, он надеялся на то, что после выпуска жизнь каким-то образом расставит все по своим местам. Однако выпуска ждать не пришлось. 17 сентября СССР вступил на территорию Западной Украины и Западной Белоруссии, а вслед за этим военкоматы начали расширенный осенний призыв. Кроме набора в рядовой состав, производился набор в командиры работников партийного и комсомольского звена.
Поздно вечером в последний день сентября к техникуму подъехала «эмка» Колоскова. Районный руководитель на сей раз не стал соблюдать условности. Он постучал в комнату Булаев, вошел и поздоровался. Севка изумленно смотрел на Владимира Дмитриевича, а Воля замерла в сладком восторге. Именно такого поступка она ждала от своего возлюбленного.
– Извини, Всеволод, что так получилось. Вот, пришел с вами попрощаться. Завтра ухожу в армию. Хочу сказать несколько слов Воле.
Севка не мог произнести ни слова от сковавшего его шока. Воля поднялась с кровати и вышла в коридор. Потом они спустились в темный парк и остановились среди сосен. Колосков схватил Волю в свои объятья и стал бурно целовать. Они упали на сырой мох и соединились, почти теряя сознание от страсти.
Колосков и Воля не видели, как совсем рядом с ними словно призрак прошел Севка. Почти не соображая, что он делает, охваченный невыразимой болью, Булай бродил по лесу в надежде увидеть жену и остановить этот ужас. Но он никого не нашел и вернулся к себе в комнату посиневший от холода и страданий.
Воля вернулась поздно ночью, молча собрала чемодан со своими вещами и ушла к подругам в другую комнату. Севка, проживший за эти часы целую жизнь, не двигаясь смотрел на происходящее. Он превратился во внешнее подобие человека, не способного на нормальное поведение. Понадобится еще немало времени, прежде чем Булай придет в себя от шока, справится с болью, сковавшей его душу раскаленным обручем. А пока в его голове словно чугунный маятник качалась лишь одна фраза: «За что?»
Они продолжили учиться рядом, но практически не общались. Приход Колоскова открыл Булаю глаза на причины холодного отношения к нему жены. Он все понял и надобность в объяснениях с Волей отпала. Теперь все его существо подвергалось предельному испытанию на выдержку. Он перестал спать, его бросало из боли убитого мужского самолюбия в ярость мстительных желаний. Мысли его были неразборчивы, чувства смешались. Душа невыносимо страдала. Но сквозь всю эту боль стала пробиваться мысль: «может быть это мне за то, что я сделал с Настей?» Мысль стала посещать его все чаще и чаще. Он думал о девушке и неведомым образом эти воспоминания приносили ему облегчения.
А Воля была счастлива. В ту решительную ночь Колосков поклялся в любви и обещал после возвращения из армии развестись и жениться на ней. Теперь же они договорились о переписке.
Так совпали бурные перемены в жизни Булаев с переменами в мире. В ноябре началась финская кампания и страна стала постепенно погружаться в атмосферу военного лагеря. Люди в военных формах заполнили улицы. Газеты сообщали о победах советских войск, хотя чувствовалось, что не все так гладко. В кинотеатрах шли военные кинофильмы, по радио звучали военные песни. Наступал сороковой год, в мире бушевала война и СССР не мог не чувствовать ее жаркого дыхания. В людях словно проснулось предчувствие пожара. Не зная грядущего, они все равно готовились к худшему. Ощущение общей опасности нависло над страной.
После новогодних праздников Севка вместо того, чтобы ехать в Ветошкино, ринулся в Муром. Он добрался с попуткой до Арзамаса и сел в единственный, забитый сверх всякой меры пассажирский вагон почтово-багажного поезда Сергач-Москва. Отстояв всю ночь в набитом и прокуренном тамбуре, на рассвете Булай спрыгнул на перрон станции Муром. Единственное, что он знал, это то, что Настя работала в воинской части, расположенной в бывшем Спасском монастыре. Спрашивая у ранних прохожих дорогу, парень дошел до древнего монастыря, расположенного неподалеку от спуска к Оке. Его стены и башни необыкновенно красивой кладки несли на себе печать времени и возвышались на фоне рассветного неба древней сказкой.
