Алексей Ивакин - 7 дней в июне
Дальше – полевой аэродром и уже стоящие в ожидании нас транспортные вертолёты.
– К вертолётам, повзводно, на погрузку! Бегом… Марш! – мы заученно, словно только что из части, грузимся в «вертушки». Будто бы ещё вчера всё отрабатывали.
В голове бьётся одна удивительная мысль: «Ну, вот мы и дома!»
И даже шум двигателей ничуть не мешает мне снова уснуть.
Во сне я снова держу Женю за руки.
Подъём провели спокойно, но как положено – быстро. Не слишком торопясь подняться, одеться, обуться, оправиться и только потом надевать «РД», набитые металлоломом. Кто научился – успевает всегда и везде. Из одежды только берцы, штаны и майки. Если есть желание – можно надеть кепи или платок.
Это зарядка и первый день раскачки, поэтому щадящие три километра. Ползком.
Бррр, какая земля-то холодная. До такой степени, что кажется, если остановишься, то примёрзнешь к ней моментально. Но надо ползти… Пока сержанту не надоест.
А ему не только не надоедает, но и нравится. Поэтому ползёт наша рота как червяк – извилисто и по грязи.
– Шевелись парни! – Голос сержанта бодр и весел. – До завтрака уже двадцать минут, а нам ещё обратно ползти! Ну, шустрее, тараканы!
Теперь сам прыгаешь активнее, лишь бы хоть как-то согреться – джамп, вприсядку, кувырки, элементы рукопашной – лишь бы потеть, сгоняя с себя появившийся на гражданке жирок.
Рота сборная – некоторые из тех, кто хрипит и сопит позади меня, уволились в запас аж восемь лет назад. Поэтому кто-то уже пыхтит как паровоз… но всё равно ползёт к цели.
Лёгкие свистят как кузнечные меха, тело как чужое, руки уже не соображают что делают. Пру вперёд только на втором, нет, шестом дыхании. Уже просыпается внутри уснувшая, казалось – навсегда, но разбуженная, оттого и взбешенная, злость армейского разведчика. Вперёд, только вперёд…
«Кто летает выше крыши?
Эт спецназ летучей мыши!»
Кто-то орёт, подбадривая себя и окружающих, речёвку и словно чуть, но прибавляется сил.
До КПП мы полубежим, полуползём, полупрыгаем. ЭрДэ буквально притягивают к земле, каждый прыжок всё ниже и ниже, встать каждый раз всё труднее и труднее, руки, локти, колени, всё что выпирает – всё в синяках и ссадинах. Но строй не сломался, не растянулся от начала и до конца – все ушли, все и пришли.
– Ну, давай! Давай Дима! – сержант Цыденов склонился над замыкающим наш строй парнем и словами, причём цензурными, помогает ему добраться до финиша. Ползущий по-пластунски, парень едва-едва перебирает руками и ногами, но в конце концов тоже добирается до ворот КПП.
Закрытых ворот. Дежурный ухмыляется через стекло будки.
– Чё встали! Через десять минут построение на завтрак! Голодными что ли хотите остаться!
– Ну?! – сержант улыбается.
Ворота на КПП опутаны колючкой сверху, а снизу пролезет разве что Патрон – старый дворняга, что уже пожилым псом провожал меня на дембель. Наверно, он единственный, кто искренне рад, что мы вернулись в часть. Он задорно, для своих лет, тявкает и подаёт нам пример – пролезает под воротами. Вот старый засранец!
– Лесенка! – голова колонны, в том числе и я, кидаемся к воротам и падаем на колени. На наши спины встают другие, и уже по их спинам рота перепрыгивает через ворота. С другой стороны тоже «живая лесенка» – чтобы помочь взобраться нам.
Сержант проходит через вертушку, и остаток пути мы пробегаем в спринтерском темпе.
В таком же темпе пройдёт весь наш день. Этот, и другие дни.
Рота, ввалившись стадом грязных антилоп в расположение, уже через десять минут стоит, построившись – чистая и свежая. Разве что мокрая, но всё равно – чистая.
– Уложились, – сержант разочарованно смотрит на часы, и мы спускаемся вниз, чтобы отправиться в столовую на завтрак. – Хе, всем разрешаю перекурить.
«Чую подъ**ку» Так подумали все. Так что «сержик» на улице снова разочарованно крякнул.
– Ладно, – протянул он, – С песней, шагом МАРШ!
«Это не крик! Это не вой!
Это разведка идёт строевой!
Наш крик услышат!
Услышав – поймут!
Что всем террористам наступит капут!»
Затем ещё пару речёвок и, как запевала, я хотел было затянуть нецензурный вариант «У солдата выходной», но тут стали попадаться офицеры и пришлось отвлекаться на всякие там «Рота! Равнение налево, направо, на х*й!» И так далее.
Завтрак.
Космический.
И снова на улицу. Солнышку уже высоко. Хм… Точно что-то тут не то. Чует моя… «Смирно! Равнение налево!» Развелось офицеров… По виду – их тоже мобилизовали с гражданки. Это ж когда они успели повоевать-то… в Афгане? Или в Первую Чеченскую?
В казарму мы не заходили – проторчали минут пять у курилки, по-нормальному перекурили и привели обувь в порядок.
Построение. Плац забит народом – несмотря на то, что все одеты одинаково, опытный глаз мигом вычисляет «ху их ху». Выгоревший камуфляж и загоревшие рожи – нынешние срочники и контрактники. Молодые как всегда – с юбочками, прямыми козырьками.
Рядом уже, и их намного больше, солдаты и сержанты призванные из запаса – форма уже подшита и местами потёрта, несмотря на то, что ещё сохранила запах армейского склада.
Офицеры, что есть – стоят вместе с кадровыми. Наши – пока отдельной группой. Некоторые ещё с сумками – только что прибыли.
Подъём флага, торжественный марш под звуки гимна и обращение командира части к личному составу. Полковник строг и суров, но оригинален.
От него мы и узнаем подробности происходящего в стране.
Так. Мы в 41-м. На нас напали немцы. Нас отправляют стабилизировать обстановку на Западном фронте.
Хм… Хоть стой, хоть падай, но, похоже, это всё не сон и я вчера не въехал в фонарный столб. Значит, времени у нас мало. Надеюсь, личное оружие и радиостанцию мне дадут пристрелять, настроить и привести в порядок.
Ну а так, конечно, нормально…
Вспомнить работу на радиостанции дело недолгое. А вот заново привыкнуть к ней как к части своего тела – это труднее.
Хорошо, хоть снарягу выдали новую, но легче от этого не стало – рация, автомат, батареи, ещё одна рация – связь внутри группы и прочие вещи. Кроме своих, я отвечал за рации остальных ребят в группе – чтобы они все были исправны, настроены и заряжены. С запасными батареями пришлось побегать и повозиться, зарядку – вообще делать на коленке. И слушать вопли старшины с нижнего этажа: «Какая самка собаки спионерила блок пожарной сигнализации!!!». А что, выход на питание датчиков – как раз двенадцать вольт! Не я же виноват что зарядка у нас всего одна, а зарядить нужно много и сразу.
Своего групника – командира группы, мы ещё не знали. По идее, им должен был быть наш групник по срочке. Но «ВС» могло и поменяться, поэтому голову я особо этим и не забивал, разобрал свой АК-74С и счищал ветошью старую смазку, перед тем как наносить новую. Несмотря на все прилагаемые мною усилия, пальцы, словно с неохотой, вспоминали, чему их учили в течение двух лет.
Этот оружейный стол и соседний оккупировал наш разведвзвод. Кому-то всё же не хватило места, и он разбирал, чистил и собирал своё оружие на табурете, сидя на корточках или на кровати.
Моим соседом оказался служивший со мной, но на полгода позже пришедший, Женя У. или «Уха», или «Кот в сапогах». За два года после дембеля, он успел подняться – создал дело, фирму, хотел жениться. Повзрослел, короче. Трудно видеть сейчас в этом парне того ошалелого бойца что испуганно «летал» по «располаге», а затем на первом же учебном занятии, чуть было не утонул. Гм… собственно он не утонул, просто вышел на берег как один из тридцати трёх витязей дядьки Черномора – плохо надул спасжилет, и снаряга утащила его на дно. Хорошо, что у самого берега – встав ровно на грунт, он вышел пешком. Тогда мы все перепугались не на шутку – выяснилось, что он соврал в военкомате, что умел плавать – корочки разрядника оказались липовыми.
Когда взбешённый обманом командир отряда загнал его в свою канцелярию, и, сломав его тушкой шкаф, стенку и два стула – к счастью, деревянных, потребовал объяснить причину обмана – он честно ответил – я с детства хотел служить в спецназе.
Видимо, ответ был искренним.
По прибытии в роту «Ухо» тут же стал объектом насмешек со стороны сослуживцев – тогда в клубе части как раз показывали «Шрека», где Кот в сапогах сделал такую милую мордашку перед лицом грозных врагов, что те оттаяли и забыли, зачем они хотели его отлупить.
Так что наш старший сержант, когда хотел поприкалываться, требовал от него именно такую – невинную мордочку, а не «взгляд убийцы» как с остальных.
Женя весело скалился, вспоминая те деньки, и рассказывал всем как я, с ещё одним парнем, будучи уже «дедушками», спалился с одеколоном.
Если вкратце – то сцена была точь в точь из «Джентельменов удачи» – «О! Одеколончик!»
