Олег Курылев - Убить фюрера
Поздним вечером того же дня соотечественники вносили вещи в двухместный номер небольшой гостиницы в Илидже, а следующим утром, наняв пароконный фиакр со сносно говорившим по-немецки кучером, отправились в Сараево проводить рекогносцировку на месте будущих событий.
Только глубокой ночью, накануне, они пришли наконец к единому решению: действовать по плану «Б». План «А» предполагал превентивный удар по заговорщикам. Поскольку местонахождение всех террористов в ночь перед покушением было известно, в умах спасателей бродила заманчивая идея сдать их полиции прямо в доме Илича, скажем, под утро. Расколоть этих молокососов, как называл их Каратаев, не составило бы никакого труда. Даже если их бомбы и пистолеты были припрятаны в каком-нибудь сарае, наверняка нашлась бы масса других улик. Да и без них добрая половина юнцов не выдержала бы хорошего допроса с пристрастием. У них на физиономиях было написано, что они затеяли нечто великое и героическое. Об этом уже знал чуть ли не десяток их друзей, не причастных ни к заговору, ни к организации. Но…
— Если бы речь шла не о сараевской полиции, Вадим, такой вариант, может быть, и был бы приемлем, — рассуждал Каратаев, скорее сам с собой, нежели споря с собеседником. — Но эти ротозеи послезавтра допустят столько проколов, что полагаться на них завтра мы не можем. Нас же с тобой засыплют вопросами, кто мы такие и откуда знаем о покушении. Еще и арестуют. Тогда пиши пропало. Растащить две сцепившиеся осями телеги на главной улице им еще под силу, а вот обратить внимание на молодчиков с огромными бомбами под пиджаками — это уже выше их разумения. Нет, мы не можем рисковать и раньше времени повредить известную нам последовательность событий. Лучше дождаться решающего момента и полагаться только на самих себя. Нас все-таки двое.
На том и порешили. Лично Нижегородского вариант «Б» привлекал динамизмом и остротой. Он был проще и мужественнее — не доносить, а, быть может, броситься под пулю.
Они отпустили извозчика у Козьего моста и дальше пошли по набережной пешком. На безоблачном небе ярко светило утреннее солнце. День обещал быть достаточно жарким. Милячка действительно сильно обмелела, так что в некоторых местах ее можно было перейти вброд. У мальчишки-газетчика Каратаев купил свежий номер «Кронен цайтунг» и тут же развернул его.
— Вот, полюбуйся. Поскольку местное население искренне хочет приветствовать эрцгерцога и его милую во всех отношениях супругу, они опубликовали подробный маршрут движения. Та-ак, вот отмечены и места посещения: ратуша, городской музей, арсенал, дворец. Как тебе это нравится? Ведь были же предупреждения! Даже Пашич,[60] что-то узнавший о замыслах «Черной руки», известил об этом своего посланника в Вене, и тот намекнул кому следует о готовящемся в Сараеве. На днях в Бухаресте наш Сазонов[61] напрямую завел разговор с Братиану[62] о последствиях убийства Фердинанда, если таковое произойдет, ведь слухи о предстоящем покушении дошли даже до Петербурга. Предупреждали и другие.
Они прошли еще несколько шагов.
— Вот он, Цумурья, — кивнул в сторону однопролетного моста Каратаев. — Где-то здесь Неделько Габринович бросит свою бомбу. Это произойдет в десять двадцать пять. А парой минут раньше, примерно вон там, — Савва повернулся и показал рукой назад, — сначала Мехмедбашич, а затем Кубрилович прошляпят или попросту струсят, пропустив кортеж мимо себя.
— Слышь, Саввыч, — спросил вдруг Нижегородский, — а не может случиться так, что этот самый Габринович не промахнется?
Каратаев, которому и самому уже не раз приходила в голову эта мысль, молча покачал головой, о чем-то размышляя.
— Мы не должны исключать и такой возможности, — продолжал Вадим. — Бомбист Габринович в данном случае — тот же рулеточный крупье. Малейшее вмешательство физического или психического характера может оказать на него воздействие. По большому счету, и те двое, как их там… Мухамедбаши… ну не важно, они тоже…
— Все может быть, Вадим. Но не бежать же нам рядом с машинами на манер американских бодикиперов. Остается уповать на то, что этот угол Европы достаточно удален от мест, где мы с тобой наследили. Пока, во всяком случае, все вроде бы идет строго по сценарию. Будем надеяться, что последние сутки, после которых ход истории начнет круто меняться, не преподнесут сюрпризов.
Щурясь от солнца, они пошли дальше.
— Собственно говоря, бомбу Габриновича парирует сам Фердинанд, — рассуждал Каратаев. — Он увидит летящий прямо в него дымящийся букет и отобьет его кулаком. Так что бросок, похоже, должен быть точным и все будет зависеть от действий самого эрцгерцога. Не думаю, что наше с тобой присутствие в этом мире успело оказать на него хоть какое-то влияние. За самих террористов я тоже не беспокоюсь, их мирок достаточно замкнут. Они погружены в свои бредовые идеи и ничего не хотят видеть вокруг. Им даже невдомек, что их собственные сограждане вовсе не горят ненавистью к Австрии и желанием как можно скорее воссоединиться со своими братьями сербами. Если бы знали эти идеалисты, сколько крови прольется здесь спустя восемь десятилетий во имя совершенно обратного процесса! Вот ирония истории! Видишь этот мост? — Каратаев протянул руку в сторону следующего каменного моста, к которому они приближались. — Сегодня он называется Латинским. Через несколько дней, если у нас ничего не получится, его должны будут переименовать в мост Фердинанда и Софии. Через несколько лет он станет мостом Принципа, а через несколько десятилетий, когда Югославия окончательно распадется, ему вернут прежнее название. Все возвратится на круги своя. Так ради чего все это?
Они остановились. Набережная Аппеля уже наполнилась прохожими. По булыжной мостовой ползли скрипучие телеги, груженные разным товаром. Их обгоняли легкие пролетки на рессорах, а то и появившиеся здесь в последние годы автомобили. Торговцы подняли металлические жалюзи на окнах и открыли свои магазины, кофейни и кондитерские. Из харчевень и ресторанчиков потянуло ароматами топленого бараньего жира и лавандового масла. Под надзором чиновников городской управы хозяева тщательно выметали тротуары перед своими домами, приготавливая улицу к завтрашнему торжественному въезду высоких гостей. Во многих домах мыли окна, и солнечные зайчики от сверкающих стекол слепили праздно шатающуюся публику. Европейское платье соседствовало здесь с крестьянскими чакширами, широкими шальварами, малиновыми поясными шарфами и короткими расшитыми курточками. Котелки, фуражки и австрийские кепи мелькали вперемешку с белыми чалмами и красными шерстяными фесками, украшенными черными кисточками.
Солнце поднималось все выше, и дамы раскрывали свои кружевные зонтики. Легкие порывы юго-западного ветра, так и не донесшего сюда прохладу с Адриатики, шевелили густые кроны деревьев высоко над покатыми крышами одно- и двухэтажных зданий равнинной части города. Пирамидальные тополя, кипарисы и иглы белых минаретов, вонзившиеся в темное южное небо с окаймленных синими соснами окрестных склонов, мусульманским полумесяцем окружали Сараевскую котловину с христианским центром этого утонувшего в садах и рощах полувосточного города.
— Видишь переулок? — спросил Каратаев своего спутника. — Это Латинский, тот самый. Вон там уже дома проспекта Франца Иосифа. А вот гастрономический магазин «Морис Шиллер деликатессен».
Они подошли ближе. Подросток в длинном переднике на лямках подметал тротуар у входа в магазин. Звякнув колокольчиком, отворилась дверь, и на улицу выбежал приказчик. Он что-то крикнул мальчишке и помчался по своим делам.
— На обратном пути, уже после первого взрыва и посещения ратуши, машины ошибочно свернут сюда. — Каратаев понизил голос и почему-то перешел на русский язык. — Я тебе уже говорил, что во дворец они должны были ехать через этот переулок и далее по Франца Иосифа, но после взрыва бомбы Потиорек и Гаррах[63] почему-то решат возвращаться прежним путем. Они посчитают, что если у бомбиста есть напарник, то он, зная обратный маршрут движения, будет поджидать эрцгерцога там, на проспекте. Правда, шоферу первой машины об этом, видимо, не скажут или он в возникшей тогда суматохе просто запутается и свернет сюда по старой памяти. Его двинут в ухо, обругают, он наскочит колесом вот на этот бордюр и затормозит. Три автомобиля собьются в кучу и начнут разворачиваться, наезжая на тротуар. Тот из них, в котором будут сидеть Фердинанд и Софи, сам подъедет к оказавшемуся на этом месте Принципу. Водитель буквально подвезет их к убийце, да при этом еще и остановится. Вот тут, Нижегородский, не зевай.
— Легко сказать, — озабоченно крутил головой Вадим, что-то прикидывая. — Легко сказать, ведь будет уйма народу, сутолока, клубы дыма от выхлопов и все такое.
