Сергей Чекоданов - Летний шторм
- Врёшь! - Взвился Гейпель, который был родом из этого города. - Этого в русской агитации ещё не было.
- Это сегодняшняя газета. - Возразил Эльснер. - Пропагандисты не успели переписать эту новость.
Эльснер передал газету Гейпелю, тот нашёл дату и с ругательствами передал газету дальше. Вскоре с ней ознакомились все находящиеся поблизости и она попала к Гюнтеру. Газета в самом деле была за 5 сентября. Видимо, русский сержант очень торопился, раз положил сегодняшний экземпляр. Раньше он таких промахов не допускал, поставляя газеты, как минимум, недельной давности.
- Читай! - Гюнтер протянул газету Эльснеру.
Затихли все вокруг, даже неугомонный Гейпель перестал ворчать под нос. Насторожился русский охранник, поправил лежащий у него на коленях карабин, но не обнаружив какого-либо движения успокоился.
- Вчера, четвёртого сентября, войска Центрального фронта генерала Рокоссовского вышли на подступы к городу-крепости Бреслау... - Эльснер знакомил своих собратьев по плену с содержанием статьи большевистской газеты.
А Гюнтер думал. Двести километров или немного больше? Наступление началось 30 августа, как сообщил им вчерашний пропагандистский листок. И началось удачно. У русских танков было не меньше пяти дней, чтобы пройти это расстояние. Вполне достаточно. Следовательно, это может быть правдой, Роммель во Франции и не такие фортели выписывал. Даже, если командование русских армий преувеличило свои успехи, в любом случае они уже вошли в Силезию. А это Рейх! Неизвестно имеются ли ещё немецкие войска на территории СССР, а вот русские вошли на территорию Германии уже в двух местах. Зацепились за краешек Восточной Пруссии ещё в начале июня, а вот теперь вторглись в Силезию. В северной Польше успехи у русского Западного фронта были скромнее, по признаниям советского Информбюро. Газета признавала, что там идут тяжёлые встречные бои. Немецкие части пытаются вырваться из нескольких котлов, в которые они оказались в результате русского наступления. По предположениям Москвы в различных местах попало в окружение не меньше десятка дивизий Вермахта, в том числе и командующий группой армий "Север" фельдмаршал Клюге.
Гюнтер вытащил сигарету и отошёл к приоткрытому окну. Хоть и запрещено было курить в мастерской, но в его отношении русская охрана допускала такие послабления. Вот и сейчас охранник проводил его скучающим взглядом и вернулся к шахматной доске, на которой он играл в шашки с унтер-офицером Ойгеном. Шахматы, несмотря на старания начальника лагеря, советская охрана не любила, или не умела играть, а вот поклонниками шашек они оказались заядлыми. Не составлял исключение и этот боец. Специально для охраны выточили набор шашек, нашли несколько человек, которые смогли освоить эту игру в достаточном объёме, позволяющим играть на одном уровне с противником и не слишком часто у него выигрывать. Проигрывать не любит никто, русские не исключение.
Вермахт тоже не любит проигрывать, но пока большинство козырей в руках русских. Даже та неполная информация, которую удавалось получить в плену, заставляла крепко задуматься о будущем Германии. В то, что русские сообщают полную правду, Гюнтер ничуть не верил, во всякой войне и во все времена преувеличивали потери противника и преуменьшали свои. Это делают все. Но каждая новая партия пленных, прибывающая в их лагерь, подтверждала правдивость большинства сообщений.
А среди солдат опять разгорался спор между Эльснером и Гейпелем. Они уже стояли напротив друг друга со сжатыми кулаками и в любой момент могла возникнуть драка. Гюнтер убрал так и не подожжённую сигарету и пошёл к ним.
- Выйдут из окружения! - Почти кричал Гейпель. - Из Ковенского котла вышли, и из Бреслау выйдут, если русские его окружат. Фюрер не бросит солдат на верную гибель!
- Много ты знаешь о Ковенском котле. - Отпарировал Эльснер. - Я там был и хорошо знаю, что Гитлер отдал приказ оставаться в городе.
- Врёшь! - Возмутился Гейпель. - Ведь Гёпнер вывел войска.
- Мне не веришь. У господина гауптмана спроси. - Эльснер повернулся к Гюнтеру, ожидая от него помощи в споре.
- Такой приказ был. - После секундного колебания сказал Гюнтер. - Гитлер действительно отдавал приказ обороняться до последнего солдата. Гёпнер нарушил его, когда пошёл на прорыв.
Его фраза подвела черту в споре. Подавленный Гейпель вернулся на своё рабочее место. Эльснер дочитал сообщение Информбюро о событиях на Восточном фронте и перешёл к другой заметке. Напечатанное в ней назвать хорошей новостью можно было только частично. Касалась заметка военных действий в Африке. Немцам и итальянцам удалось удержать Александрию, но Каир оставлен окончательно. Английские войска продолжают штурмовать позиции Африканского корпуса, но пока безуспешно. Зато англичане возобновили налёты на германские порты.
Гюнтер вслушивался в отстранённо-нейтральный текст русского корреспондента, описывающего африканские дела. Два врага вцепились в Германию с разных сторон, и великое счастье Гитлера, что они не могут договориться между собой. Или не хотят договариваться, надеясь, что смогут победить в одиночку, вопреки ненадёжному союзнику. В общем-то русские правы. Англичане в этой войне последовательно сдали всех своих официальных, и возможных, союзников. Британцы всегда любили повторять, что у Англии нет постоянных союзников, есть постоянные интересы. Вот и доигрались. Интересы остались, а дураков, желающих умирать за них, что-то не наблюдается, если не считать британские доминионы.
Открылась дверь и вошел незнакомый русский офицер в сопровождении переводчика, хорошо известного Гюнтеру. Переводчик этот любил поговорить с немногочисленными немецкими офицерами, находящимися в данном лагере, совершенствовался в языке и постигал, как он говорил, реалии чужой жизни. Жадно выслушивал всё, что ему рассказывали, что-то чёркал в своем блокноте. Как признался однажды, хотел стать писателем.
Переводчик чересчур возбуждённым, на взгляд Гюнтера, голосом передал приказание личному составу мастерской построиться и двигаться к выходу из лагеря. Приказание быстро выполнили и спустя несколько минут в колонне двигались в сторону ворот, теряясь в смутных догадках. По строю вполголоса передавали самые различные предположения. От тревожного "в Сибирь отправят", до наивного "война закончилась". Параллельно их строю двигалась колонна механических мастерских, догоняли их строители, возводившие позади деревянных бараков, служивших жильём военнопленным, какую-то капитальную каменную постройку.
У ворот подходящие колонны быстро пересчитывали, выделяли сопровождающего и пропускали в приоткрытые створки. За КПП колонны поворачивали вправо и направлялись в сторону строящегося клуба военной части. Здание было почти готово, крышу уже поставили, настелили полы и продолжали внутреннюю отделку. Гюнтер был внутри него два раза, когда получал приказы об изготовлении мебели для будущего "очага культуры", как говорил переводчик с самым серьёзным видом. Примолкли солдаты, обнаружив, что ведут их не в сторону железнодорожного разъезда, с которого они и попали в этот лагерь. Кто-то опять завёл песню про Сибирь, но его быстро одёрнули. Гюнтер усмехнулся, русские стращают друг дружку не Сибирью, которая по их словам довольно приятное место по сравнению с жуткой, по их мнению, Колымой, пугающей даже самых высокопоставленных советских командиров в их лагере.
Как и ожидал Гюнтер, заводили их колонны в помещение кинозала. Стулья в нём ещё не были расставлены, хотя их бригада изготовила уже более половины заказа. А вот экран наличествовал, подтверждая догадку, что ожидает их пропагандистский фильм. До сего момента не было, но всё когда-нибудь случается в первый раз. Большевистские комиссары не так глупы, как их старались показывать в Германии, и одними листовками не ограничатся.
Русские дали военнопленным приказ садится на пол, охрана устроилась у стен, настороженно поглядывая на охраняемых. Погас неяркий свет, застрекотал наверху киноаппарат и на экране возникла хорошо известная большинству немецких солдат заставка "Ди дойче войхшенау". Ахнули особо впечатлительные, удивлённо переглянулись более стойкие, прикусил губу Гюнтер. Такого не ожидал даже он.
А на экране вошедший в ораторский транс Геббельс сотрясал кулаками, призывая немцев погибнуть всем до единого, но остановить большевистские орды, несущие Германии рабство и погибель. Вещал об исторической роли тысячелетнего германского Рейха. Пугал матерей Германии кровожадными русскими людоедами, пожирающими на обед немецких детей.
Геббельса сменил рейхсмаршал Геринг, уверявший соотечественников, что руководимые им люфтваффе героически сдерживают русскую авиацию на фронте и не допустят самолёты противника до Германии. Выругался за спиной Гюнтера фельдфебель Зиверс, в сегодняшней русской газете сообщалось, что англичане почти безнаказанно разнесли в пыль жилые кварталы Киля, откуда фельдфебель был родом.
