Юрий Корчевский - Огневой бой. Воевода из будущего (сборник)
– Убитых татар-то хоть подсчитали?
– Чего их считать? Скинем поутру с откоса в овраг, да и все дела.
– Нет уж, утром поздно будет, идите и считайте.
Федор с Макаром ушли. Я подозвал одного из ратников.
– Беги, друг, в конюшню, лошадей татарских сочти.
Вскоре вернулись все трое.
– У меня двенадцать мертвяков, – сообщил Федор.
– У меня десять, – добавил Макар.
– Счел лошадей я, князь. Ровно двадцать пять, – доложил ратник.
– Ты это к чему лошадей считал? – удивился Федор.
А вот Макар понял мои намерения мгновенно.
– Где-то еще трое прячутся.
– Один, – поправил я его. – Двое у ворот лежат, караульные застрелили. Так, быстро всех ратников – в цепь, прочешите все: подполы, избы, курятники, сараи. Найти надо последнего татарина во что бы то ни стало. Никто не должен уйти! Федор, быстро двух караульных ко вторым воротам, а одного – на смотровую вышку.
– Так ночь, не видно ни зги.
– Исполнять! – рявкнул я.
Ратники стали обшаривать территорию и постройки острога. Скорее бы уже рассвело, виднее будет. Прочесали всю территорию: избы, курятники, сараи, конюшни, подполы – нигде никого.
Ко мне подошли обескураженные Федор и Макар.
– Прости, князь, нет нигде басурманина. Может, он того – через тын перелез и убег?
– Федор, тын в два с лишним человеческих роста высотой. Как его перелезешь, если лестницы нет?
– Верно! – поскреб в затылке Федор.
– В бане смотрели?
– Везде, князь!
– А может, их главный приехал одвуконь? – предположил Макар.
– Ладно, утром еще раз обшарите. Караул смени да накажи, чтобы не спали. Не дай бог, снова татары нагрянут – всех вырежут.
– Как можно, князь! А девок куда девать?
– Выдели им избу. Пусть переночуют, а утром идут по своим деревням, или где там их дома.
Федор с Макаром стали договариваться, кому из воинов караул нести.
– Эй, Макар! Совсем запамятовал! Бери людей, пусть лошадей из леса пригонят. Там же Михаил с ними, поди, заждался нас.
Макар хлопнул себя по лбу:
– Упустил из виду. Прости, княже!
Я отправился спать. Полдня в седле да полночи колготной сказались – устал. А с утра новых дел полно. В первую очередь – погибших воинов своих похоронить надо, лето!
Но выспаться в эту ночь мне так и не дали. Вот, казалось бы, только уснул, как Федор уже трясет за плечо.
– А, что? – спросонья я ничего не понял.
– Пожар!
– Где? – Сон сразу отлетел. Беглый взгляд в окно – темень во дворе, никаких отсветов.
– Караульный с вышки сигнал дал. Пожар большой.
– Да где пожар?
– Не знаю пока.
– Не у нас – и ладно.
Я уже снова хотел было улечься, да что-то неспокойно на душе. Если пожар, так не иначе – татары избы подожгли. Тьфу на них, выспаться не дадут.
Я обул сапоги – спал одетым, и вышел. Покрутил головой – вроде как везде темно, тихо. Лишь птицы какие-то поют в кустах, пересвистываются на деревьях, радуясь первым признакам рассвета на горизонте.
Подошел к сосне, на вершине которой была устроена площадка.
– Эй, караульный! Где горит?
– Далече, но пожар сильный.
Делать нечего, я сам полез наверх. Хорошо хоть лесенка удобная сбита. Немного запыхавшись, я взобрался на площадку.
– Ну, показывай.
Караульный вытянул руку:
– Эвон!
Я обернулся. Горело там, откуда мы приехали. Обожгла догадка – так ведь это же Коломна горит, в которой мы еще утром были. Как же так? Вроде война закончилась? Ратники из разбитой рати к Москве ушли, поместные дружины тоже разошлись по деревням. В городе только стража городская оставалась. Не иначе как казанцы трофеями решили разжиться в Коломне. А долго ли город зажечь, коли он весь деревянный – даже стены крепостные. Это уж после Василий Иоаннович распорядится в Коломне каменный кремль поставить, где стены толщиной метров по пять-шесть будут. А как же? Любил государь Коломну, частенько здесь бывал.
Я раздумывал. К Коломне скакать, на помощь? Так там уж, поди, головешки одни, к шапочному разбору только и поспеем. Но вывод для себя сделал – нельзя расслабляться, татары недалеко. И наши мародеры голову поднять могут, пограбить под шумок.
Спустился и улегся снова. А пожар в Коломне из головы не идет. Черт с ним со стенами, леса вокруг много, отстроят. Людей вот жалко!
Утром позавтракали скудно – сухарями, запивая их водой. И за лопаты. Караульный на вышке за местностью следил, да еще двое в сторожках у ворот службу несли. Остальные же без отдыха в поте лица трудились, копая большую могилу на кладбище.
Похоронили всех в братской могиле. У воинов так принято: павших после битвы не хоронить отдельно. Вместе воевали, вместе погибли – вместе и лежать будут.
Расстрига Михаил погребальную молитву счел. Ведь как в воду глядел, когда говорил, что пригодится с церковными умениями своими. Лучше бы он ошибся.
От братской могилы все шли молча.
– Так, хлопцы. Лето, жарко, татарские трупы смердеть скоро начнут. Всех перетаскать и с кручи сбросить. Пусть волки их тела растерзают.
Нехотя воины взялись за поручение. А меня девки окружили.
– Из неволи вызволил – за то спасибо тебе и поклон. А теперь-то пошто гонишь, барин?
– А куда мне вас девать? Война идет, в любой момент татары напасть могут; дружине моей к сече быть готовой надобно, а вы только обузой будете.
– Некуда нам идти, князь! – выступила вперед женщина лет тридцати. – Селения наши пожгли, мужей поубивали. С голоду ведь помрем! А здесь нахлебниками не будем – кашеварить станем, ратников обстирывать, если дозволишь остаться.
– Ну, воля ваша, я никого не принуждаю. И коль такое дело, поперва избы от крови отмойте.
Женщины ушли, зато тут же заявились Федор и Макар.
– Все, князь, исполнили! Всех басурманов убиенных с кручи скинули.
– Ну, тогда еще подводы с трофеями татарскими разберите, и на сегодня – все. Ежели продукты найдете, отдайте женщинам. Я разрешил – они у нас остаются, пусть готовят.
При слове «трофеи» оба повеселели. Бойцы тут же окружили повозки, крытые рогожей.
Вдруг раздался дружный голос изумления. Не повернуться туда я просто не мог.
От одной из повозок бежал, кривоного ковыляя, татарин. Ратники свистели вослед и улюлюкали, а двое молодых бойцов сорвались с места и кинулись вдогонку. «Вот и разгадка – куда последний татарин подевался!» – невольно улыбнулся я.
Татарина все-таки поймали, связали руки – и ко мне.
Ратники даже трофеи бросили разглядывать ради такого случая.
– Ты чего в повозку залез?
– Укрывался. Ночью по нужде пошел, оружие не взял с собой, а тут стрельба началась. Не могу же я безоружный на пищали ваши идти.
– Разумно. Откуда вы тут взялись?
– Мурза сказал: Магмет-Гирей бумагу о мире и дани подписал с государем вашим. Только там о нас, казанцах, ничего не прописано. Вот мы и решили сами трофеи взять. Что за боевой поход, коли домой пустым возвращаешься?
По-русски татарин говорил чисто, лишь вместо «ш» произносил «с».
– Сколько вас было?
– До переправы – полсотни, все из нашего аула. Сюда – в острог – половина пришла.
– А другая-то половина где?
– Так говорю же – «до переправы». На воде нас русские обстреляли, не все на берег выбрались, утопли многие.
– Где основные силы казанские?
– Коломну брать ушли. Нижний-то Новагород мы взяли уже.
Я мысленно охнул. Везде татары прошли, почитай, треть Руси спалили да пограбили.
– Что же мне с тобой делать? – вслух размышлял я.
– Повесить его! – зашумели ратники. Пленный понял, что подошла пора расплаты за злодеяния.
– Урус, ты лучше выкуп за меня попроси или на русского пленного поменяй.
– Э-э! Много ли за тебя дадут?
Макар наклонился к моему уху:
– Девкам его отдай! Самим руки марать не придется.
А и верно!
– Зови девок!
Кто-то из ратников привел освобожденных из плена женщин.
– Отдаю татарина вам, девоньки. Делайте с ним, что хотите.
Завизжали девки, видно, узнали ночного мучителя. Накинулись все скопом, мешая друг дружке.
Кто в волосья татарину вцепился, а хватать было за что: есть такая привычка у басурман – косички заплетать, кто ногами пинал. Ратники подбадривали женщин криками:
– Рыженькая, ногой, ногой ему поддай по причинному месту!
– Толстушка, чего ты его за волосья таскаешь, по морде бей!
Татарин тяжело дышал, пытаясь хоть как-то закрыться от наседавших на него разъяренных женщин, но силы его быстро таяли. Через полчаса он испустил дух.
Женщины вспотели, дышали тяжело.
– Никак мы его, девоньки, забили насмерть?
– А то что ж? – Макар посмотрел на бездыханное тело татарина. – Теперь сами и тащите его к круче – во-он туда! Да под откос, где остальные поганые валяются, и сбросьте!
Тем временем ратники к телегам подались, на ходу шутками перебрасываясь – оно и понятно, настроение в ожидании дележа трофеев поднялось. Продукты и в самом деле нашли, и немало. То-то радости всем было! Одной только гречки два мешка. Да пшеницы мешок, да ржаной муки мешок, да горшки с гусиным жиром, да связка лещей вяленых. Все отнесли женщинам – пусть кашеварят, пора и горяченького всем поесть. Мы утром хоть сухарей пожевали, а у женщин и крошки во рту не было.
