Василий Звягинцев - Дальше фронта
Химеры возникают одна за другой, реальности пересекаются, кому, когда и куда лететь – неведомо.
– А выглядит все совершенно мило, – сказал Вадим, обводя глазами грандиозный и в то же время буколический пейзаж. – Спокойно так, романтично и умиротворяюще…
– Здесь – да. Здесь такой удивительный островок стабильности, пусть и на стыке времен, что может уцелеть, даже когда все остальное пойдет прахом.
– А Химеры – это что? – задал Ляхов свой вопрос. Термин вроде бы из области мифологической зоологии.
– Химеры, в нашем истолковании, представляют собой псевдореальности, сконструированные на базе нескольких взаимоисключающих предпосылок их возникновения. Сколь-нибудь долго существовать они не могут по определению, но тем не менее существуют.
– Кем сконструированные? – Ляхов изо всех сил пытался пробиться к сути.
– Вопрос не ко мне. Одни говорят – Игроками, другие предполагают – Ловушками сознания. Вполне может, что и вообще никем. Кто руководит полетом костей или тайным ходом карты? Тасуешь, тасуешь, и вдруг выходит полный преферанс! В натуре его никто никогда не видел, но в теории ведь существует! Что особенного – туз, король, дама в четырех мастях приходят в одни руки. Но вот когда придет, да за один вечер дважды, да оба раза тебе – смело считай, что ты уже в химерической реальности…
– Или ловкий шулер на раздачу сел, – предложил свою версию Вадим.
– Ну да, ну да, – согласился Воронцов. – Хватай подсвечник – и по морде! Было и такое, хватали и били. Но это уже лирика. Ответствуйте теперь вы. Каким образом вы, ребятки из параллельных миров, один из которых тоже наверняка является химерой, и я догадываюсь, чей именно, сошлись вместе и добрались вот сюда? Установкой «СПВ» Сашка вас, безусловно, не побаловал, и с Антоном вы незнакомы. Так?
– Антон? Не приходилось видеть, – ответил Вадим, и Ляхов согласно кивнул.
– А проникли мы сюда таким способом…
Выслушав, Воронцов довольно долго сидел, постукивая пальцами по крышке стола. Молчал, что-то обдумывая или просчитывая.
– Возможно, возможно, что это вариант… – вымолвил он наконец. – Но – не в моей компетенции. Придется опять объявлять большой сбор. А с Шульгиным я вас сейчас свяжу. Радио у нас по внепространству пока что работает.
– Позволено ли мне будет спросить, – начал конструировать изысканную фразу Ляхов, – Дмитрий Сергеевич, что вы с этим своим роскошным пароходом делаете? Как я понимаю, двадцать пять тысяч тонн, угля ему сумасшедший расход требуется, сотня кочегаров, матросов почти столько же. Для чего держите его и куда ходите?
– Хожу куда захочется. Вокруг шарика можно, если других забот нет. В любую горячую точку, где мое вмешательство полезным будет. Заявки товарищей выполняю, глядя по обстоятельствам…
– Завидую вам. Единственная, пожалуй, бескорыстная детская мечта. Море под килем, небо над головой, штурвал в руках – и ни-че-го больше.
– А вы, я смотрю, разбираетесь? Из флотских будете или так, книжек начитались?
– Краешком, по-дилетантски. Однако пришлось, считайте, в одиночку большой торпедный катер из Триполи до Днепро-Бугского лимана довести… – Ляхов не смог не погордиться перед понимающим человеком.
– Так вы же наш, Вадим Петрович! Ежели не врете под настроение. Какого типа? Неужто типа наших «Оводов»? Не поверю! Чтобы в одиночку.
– Типа «Страшный». Девяносто тонн, движки восемь тысяч лошадей, скорость до сорока. В одиночку, это в смысле, что штурманил один. Так еще четверо за команду работали.
– «Страшный»? Не знаю. Но все равно здорово. Я в двадцать семь лет первый раз за капитана на тральщике-пятисоттоннике в море вышел. С полным кадровым экипажем пятьдесят человек.
Ляхов развел руками. Что тут скажешь? Служба – одно, форс-мажор – другое. Догребли, и ладно.
– Имейте в виду, Вадим Петрович, другой работы не найдете, я вас на «Валгаллу» третьим штурманом сразу возьму. А хотите – сразу старшим офицером на легкий крейсер…
Глава тридцать первая
Часом раньше, в десятке кварталов от Арбата, в почти такой же обширной, старомодной планировки квартире, только, в отличие от первой, обставленной подлинной мебелью начала прошлого века, трое мужчин заканчивали последние приготовления.
Подогнаны, чтобы нигде не тянуло и не болталось, застежки черных, блестящих, как дельфиньи шкуры, комбинезонов, зашнурованы высокие ботинки. Только автоматы, ремни с запасными магазинами, начиненные электроникой шлемы пока лежали на столе, под рукой, так что завершить экипировку – дело нескольких секунд.
Левее стола, перед развернутыми в сторону глухой стены креслами, прямо в воздухе висел очерченный яркой сиреневой рамкой экран. Диагональю примерно два с половиною метра.
Посередине восседал сорокалетний на вид, сильно загорелый джентльмен нездешнего, если так можно выразиться, облика. Он почти так же отличался от рядовых жителей нынешней Москвы, как природный американец или англичанин от советских граждан начала тридцатых годов. При этом мало кто, кроме профессиональных психологов или контрразведчиков экстра-класса, смог бы внятно объяснить, в чем эта разница заключалась.
Прежде всего, пожалуй, в выражении глаз и лица. Какая-то иная степень внутренней свободы здесь чувствовалась, определенная отстраненность от повседневных забот окружающих его людей, уверенность в том, что абсолютно ничего ему не угрожает, в любом случае на его защиту встанет вся дипломатическая, а если нужно – и военная мощь государства, гражданином которого он является.
А в остальном, чертами лица, языком, манерами, он на улице, в окружении близких по социальному статусу людей из общей массы не выделялся.
Двое других были ребятами явно отечественного происхождения. Один – крупный светлый блондин поморского типа, второй – стройный шатен, с коротко подстриженными усами. Манера держаться, моторика движений, все вообще повадки выдавали их принадлежность не то к опытным каскадерам, не то к бывалым офицерам специальных подразделений.
И все они в данный момент с интересом наблюдали за раздором, назревающим в компании респектабельных преферансистов.
Картинка на экране выглядела гораздо более натуральной, чем на самом совершенном плазменном телевизоре. Словно бы это был вообще не экран, а самое обыкновенное окно между комнатами. Да так оно, собственно, и было.
Установка пространственно-временного совмещения позволяла не только наблюдать происходящее в любой точке планеты (а иногда и гораздо дальше), но и одним только шагом, сквозь рамку экрана, преодолевать любое количество километров или парсеков. Жаль только, что использование аппарата могло вызвать, а иногда и вызывало совершенно непредсказуемые последствия.
Иногда столь незначительные, что и заметить их было почти невозможно, а иногда – глобальные, угрожающие самим основам мироздания. Так, по крайней мере, гласила теория, пусть и крайне несовершенная.
Но сейчас был тот самый случай, когда рискнуть стоило. Невзирая на последствия. Выбора особого не имелось. Штурмовать квартиру преферансистов обычным способом, пусть даже под маркой государственных служб – безнадежно. Ворваться, может, и ворвешься, но достанутся в качестве трофея скорее всего лишь трупы.
– Что, сэр Ричард, не пора нам? – спросил у старшего блондин, поигрывая гладким, кофейного цвета цилиндриком, чуть длиннее ружейного патрона двенадцатого калибра.
– Да, пожалуй, что и пора, Володя. Упаси бог, до смертоубийства дело дойдет. Господин Лубенцов, сдается, почти дозрел. Еще одно чье-нибудь неосторожное слово, и может произойти непоправимое…
В голосе рыцаря британской короны явно звучала ирония, хотя взгляд оставался цепким и жестким. Поняв его слова как команду, парни дружно опоясались ремнями, возложили на головы шлемы, оттянули затворы автоматов.
– Вот это – лишнее. Не стрелять ни в коем случае. Только – руками. Автоматы – для антуража. Ну, пошли.
Он тоже надвинул на лицо забрало, ремень автомата забросил на плечо.
– Дай-ка сюда…
Взял цилиндрик и направил его на экран.
Изображение резко сместилось, теперь в фокусе оказалась прихожая и полуоткрытая дверь кухни с плитой, на которой можно было готовить обед сразу для стрелкового взвода, а то и роты. А примерно такое количество гостей и собиралось в квартире в былые времена.
Одновременно цвет рамки стал насыщеннее и ярче, и обозначилась ритмическая пульсация по ее кромке.
Один охранник сидел на диванчике, глядя на входную дверь, и время от времени зевал, положив свой короткий, предназначенный для скрытого ношения «МП» на колени. Явно было ему скучно, и ни в малейшей степени он не верил, что на его хозяина может быть совершено нападение. На улице, в темном переулке – еще бывает, да и то с исчезающе малой степенью вероятности, а уж в центре города, на седьмом этаже богатого дома, со швейцаром внизу и прикрытием из соседней квартиры?
![Василий Звягинцев - Андреевское братство [= Право на смерть]](/uploads/posts/books/110177/110177.jpg)
