Боксер 3: назад в СССР (СИ) - Гуров Валерий Александрович

— Миш… — робко произнес Сеня, пока я похохатывал про себя, сопоставляя рассказы динамовского тренера и увиденное в комнате. — Мы куда с тобой попали? И что… что все это значит?

— Это значит, Сеня, — неожиданно бодро ответил я и решил юморнуть, — что мы попали в реальную жизнь, без прикрас и рассказов воспитателей. А еще это значит, что здесь живут прославленные динамовцы! Спортсмены, алкоголики, курильщики и любители женского общества!

Меня охватила какая-то внезапная веселость. Не то чтобы меня радовал такой подход спортивных коллег к бытовым вопросам, но я начал относиться к этому с иронией. В конце концов, само мое появление в этом времени было настоящим испытанием, в ходе которого мне приходилось то и дело решать разные головоломки. Ну так вот тебе, Михаил, и еще одно испытание — как сохранить себя и свой путь к цели, соседствуя с такими вот персонажами. Причем соседство-то было самым тесным, какое только возможно! Ладно бы еще в соседней комнате…

— А мы как же? — Сеня продолжал растерянно хлопать глазами.

— А мы, — я взглянул на часы, — сейчас идем обедать! Голодное брюхо, я тебе скажу, глухо не только к ученью, но и к тренировкам, а особенно — к восприятию и обработке информации!

— Чего? — выпучил глаза Сеня.

— Ай, не бери в голову, — я одернул сам себя. — Я говорю — голодный человек плохо соображает! Так что айда в столовку. Поедим, а потом уже будем разбираться с нашими сожителями. Может, они вообще окажутся нормальными ребятами.

— Слава богу, что здесь хоть этих дурацких линеек не будет, — вдруг сказал Сеня, когда мы топали по коридору в сторону столовой. — Достало уже, если честно. А главное — непонятно зачем! Ведь смысла-то в них никакого!

Ага-а! Я глянул на него с ухмылкой. Вот уже и поднимается в тебе, друг мой, подростковое бунтарство. И вдруг до меня дошло: здесь-то ведь действительно не пионерский лагерь! Теперь мы все, включая наших хулиганов, будем в самой младшей возрастной группе. А судя по обстановке в нашем общажном номере, нам придется иметь дело пусть и с молодыми, но уже довольно взрослыми людьми. Вот тебе и переход в следующую возрастную группу. Будем начинать с самого конца, что называется, пищевой цепочки.

Одно теперь мне было понятно точно: мое новое детство закончилось, не успев начаться. Теперь не будет никаких линеек, страшилок на ночь и измазываний зубной пастой. Будут девки, выпивка и параллельно жуткая пахота в зале. Сеню такое, конечно же, потрясло. Ну а я, а что мне будет?.

— Ну ничего, Михаил, — сказал я почему-то вслух, видимо, чтобы нельзя было отмахнуться от своей решимости. — Плавали, знаем. И здесь тоже прорвемся.

Глава 5

Общежитская столовая чем-то напомнила столовку в пионерском лагере. Тот же гвалт, те же необъятных размеров тетки на раздаче… Да и вообще советские столовые были похожи одна на другую. Выложенные однотонным кафелем стены кухни и коридора, огромные чаны с первым, вторым и компотом, неизменные надписи на стенах — что-нибудь про здоровый аппетит и необходимость мытья рук перед едой. А как бы в подтверждение — и рукомойники, как правило, установленные в предбаннике и предварявшие вход непосредственно в зал столовой.

Отличал это заведение разве что более широкий диапазон возрастов: далеко не всех из присутствующих здесь уже можно было назвать подростками. Впрочем, уж где-где, а в столовых меня этот вопрос никогда особо не занимал: я приходил сюда есть, а не разглядывать окружающих. Тем более, что садились все, как правило, за один стол со своими знакомыми, и уж если что-то и отвлекало от еды, то это разговоры на общие темы.

Вот и мы с Сеней уселись за один стол. Не успели мы пожелать друг другу приятного аппетита, как к нам подсели Шпала и Колян с Левой. Решили продолжить свои разборки прямо за столом? Я покосился на старых знакомых. Неудачное место, особенно если учесть, где мы все теперь находимся.

Однако Лева — видимо, разгадав мои мысли — хмыкнул и с долей напускного снисхождения в голосе пояснил:

— Слышь, ребзя, вы только ничего там себе не подумайте. Просто на первых порах в новом окружении надо держаться вместе.

— Да, это ради общего блага, — сказал Колян, — а то, что было — оно никуда все равно не делось, имейте это в виду.

— Ага, — поддакнул Шпала, — это просто чтоб нам за вас со стыда не краснеть, когда какой-нибудь динамовец вам решит подзатыльников надавать в воспитательных целях.

Надо же, какой заботливый. Прямо старший брат или папаня, не иначе. Как бы вас тут втроем самих не разукрасили, с такими-то характерами. Но слова пацанов я никак не прокомментировал, по крайней мере, вслух. В своих попытках изобразить отеческую заботу выглядели они, конечно, забавно. С другой стороны, мысль-то их была правильной: в новом месте действительно на первых порах лучше всего позабыть все разногласия и держаться друг за друга. Между собой, если что, можно разобраться и потом. А вот если чужаки прочухают, что вы друг с другом не в ладу — все! Поодиночке «выведут из строя» так быстро, что не успеешь оглянуться. Не все же такие дипломаты, как я, у которого есть главная цель, а все остальное — так, сопутствующие моменты. У многих все как раз наоборот: главная цель — поставить себя выше остальных, а спорт и дисциплина — как вспомогательные средства для этого. Так, к сожалению, было во все времена и во всех городах.

Вот и здесь, как я успел заметить, динамовцы-старожилы начали коситься на нас не вполне дружелюбно. Не знаю, была ли это спортивная ревность в духе «он пришел забрать мои медали» или же обычная реакция на чужаков, но факт остается фактом: красную дорожку тут нам не постелят, да и соли не одолжат. Скорее, наоборот — взгляды их красноречиво говорили о том, что стоит только дождаться удобного момента, как с нами тут же поговорят с пристрастием. А с учетом того, что большинство динамовцев было явно постарше, а значит, и посильнее нас, идея забыть свои разборки ради того, чтобы сплотиться между собой, уже не выглядела надуманной.

Однако я решил отложить все эти размышления на потом. Когда начинается прием пищи — отвлекать не должно ничего! И я с радостью накинулся на еду, тем более что последний раз я ел… когда? Утром? Или вообще вчера? В любом случае, в моем теперешнем возрасте голод — постоянный и естественный спутник стремительно развивающегося организма.

Вот что мне всегда нравилось в советских столовых — так это то, что кормили здесь будто на убой! Спортсменов — тем более. Помню, в примечании к олимпийскому меню 1960 года был сформулирован главный принцип питания: блюда должны обеспечивать высокую калорийность при малом объеме. И динамовская столовая в своей работе воплощала этот принцип на сто процентов! Например, в один прием пищи могли входить белый хлеб, яйцо всмятку, кусок сливочного масла, картофельное пюре с котлетой или кусок ветчины с зеленым горошком, рисовая каша с сахаром и кофе — тоже с тремя кусками сахара. А ароматы готовящихся блюд начинали сводить с ума чуть ли не за сотню метров от гостеприимно распахнутых дверей столовой.

— Что, разбежались глаза-то? — заметив наше замешательство, весело сказал Антон Сергеевич, проходивший мимо нашего столика и остановившийся поглядеть на наши растерянные лица. — Это специальное меню, скажем так, опытное. Например, на завтраки и обеды упор делается на хлеб, икру и масло. И так в каждом приеме пищи — какие-то особенности. Сейчас все это проверяют на практике — в том числе, значит, и на вас. А потом результаты представят специальной комиссии. Ну а там они решат, чем будут наших олимпийцев кормить.

— Это что мы тут, как подопытные кролики, что ли? — даже немного обиженно спросил Шпала.

— Дурак ты, — беззлобно заметил Лева, уплетая котлету. — Если опыт заключается в такой кормежке, я согласен хоть всю жизнь быть таким подопытным!

— Да я не про это, — отмахнулся Шпала. — Я имею в виду, что от такой еды на спортивные подвиги вряд ли потянет — и физически, и морально.