Инверсия (СИ) - Богородников Алексей Владимирович
— Знатно ты его напугал. — сказал подошедший Клайв. — примерно, как та боевая ведьма, то есть сестрица, нас на входе.
Винст истерично обмахивался вытащенной из ранца тетрадкой. Вид у него был нездоровый.
— Камон! — хлопнул я в ладоши. — Нас ждет мир знаний и новых открытий. Умение читать рецепты, чеканными формулировками громить противника в судах, и нести истинный свет молитвы в массы. Поторопимся!
Парни понятливо согласились, отпросившись только на минуту к умывальнику.
Мой спич касался латыни. Она была первым уроком. Вообще латынь давно хотели прикрыть, распределив её часы между математикой и одним предметом на выбор школы. Лет пять назад так поступили с древнегреческим: какая польза для обыкновенного школяра от того, что он Гомера в оригинале цитирует? Сейчас и греков толком не осталось: самые ушлые, выжившие в катастрофе, осели-растворились в великих державах, сумевших пережить катаклизм. Новый ледниковый щит до неё не дошел, но он спустился с гор, которые покрывают страну на восемьдесят процентов. Холодно сейчас там: крокодил не ловится, не растет кокос.
Язык оставался данью прекрасной великой первой европейской цивилизации для элиты.
Всё это сильно сказывалось на преподавателе латыни мистере Алексополусе Чириллокронусе. Предки его давно британизировались, сократив фамилию до Чирил, в ай-ди он вписал себя под Алексом, но на первом уроке преподаватель гордо представился полным именем. Которое всё равно никто не запомнил.
Так вот, флюиды уныния от Алекса можно было потрогать руками. Он ранее преподавал древнегреческий — его сократили. Алекс перешел на латынь, язык снова на грани вымирания. Да что ему теперь преподавать⁈ Его ни к одному предмету руководство больше не подпустит.
Он попросил Кэрол Вайред прочесть вслух трактат Катона-старшего по «Земледелию». Спрятался за журналом от «Общества британских и иностранных школ», и погрузил свой нос во фляжку с джином. Я на самом краю сидел, в соседях у меня Клайв. Он не просек, а вот я прекрасно увидел и унюхал чутким органом подозрительное амбре.
Наш класс не представлял собой типичные парты перед доской с мелом. Мы же элитное учебное заведение второй столицы империи! Просторная светлая комната квадратов в сто. Изящные шкафы с дополнительными учебными материалами. Большой, развернутый подковой стол, за которым сидело двадцать учеников. Прекрасные мягкие стулья, покрытые синим бархатом. В центре подковы возвышается особый стол учителя, за его спиной школьная доска.
Ни за кем не спрячешься, ничего не подскажешь. Как на ладони перед учителем.
Каждый год обучения состоял из пяти классов. Всего пятнадцать за три года обучения. Триста учеников. Школьный комитет столицы поделил Новый Лондон на одиннадцать округов, так называемых «боро». Случилось это еще лет сто назад, районы росли, но деление не менялось. Годовой набор в гимназию Беллингема осуществлялся по личному приглашению лорда и по представлению от школьных советов округов. Пять кандидатов от каждого округа, в каждый класс. Остальные сорок пять из ста набирал лорд. Так работал британский социальный лифт для умных школьников. Хотя умен ты или нет — бабло нужно всегда и сейчас. Поэтому Винст и Клайв особых иллюзий не строили, собираясь сразу работать после школы в семейном бизнесе.
Маргери, Винст, Клайв и Хупи попали в гимназию по представлению своих округов. А вот мне, вернее Дольфу Дашеру, принесли личное приглашение деда Глэдис и отца Эндрю Беллингема.
Нереально круто. Я только могу догадываться отчего такая милость. Дольф Дашер с четырнадцати лет до шестидесяти трубил на флоте. Прошел путь от юнги до боцмана. От винтового шлюпа и переделанного в транспортник торгового парохода «Гекаты» до первого броненосца королевского флота «Уорриор». Тридцать девять из них, он провел под командованием Ричарда Беллингема.
Аристократическая фамилия Беллингемов вообще очень известна в Великобритании. Лорд-наместник Ирландии, губернатор массачусетской тринадцатой колонии — это прадеды Глэдис. Правда амеровский губер изрядно поссорился с английским королем Карлом Вторым, потому семейку позже затирали с продвижением по службе, должностями и наградами.
Всё исправил Гарри Беллингем в 1841 году.
Мужик был первым помощником Уильяма Холла, капитана первого пароходофрегата «Возмездие», сооруженного по заказу Ост-Индской компании, участвовал в Первой опиумной войне. Плавающая «железяка», вооруженная пушками и ракетами Конгрива, пачками топила китайские джонки. Разнесла форты Чуэнпи при осаде города, подавила береговые укрепления Макао и разнесла все брандеры. Немезида со своей осадкой и паровой машиной, успешно проходила по китайским рекам, прекращая всякую торговлю и поставки продовольствия по главной водной артерии Китая.
Отсвет удачных боевых действий лег и на чело Беллингема. Когда каудильо Аргентины Генри Росас в 1845 году возжелал в свой состав Уругвай и осадил его столицу Монтевидео, Гарри Беллингем участвовал от Ост-Индской компании в деблокаде, командуя уже своим пароходофрегатом. Там он закорешился с Джузеппе Гарибальде, в то время командующего уругвайской флотилией. Даже сфоткались вместе.
Ричард моему деду тот старый выцветший снимок показывал.
Но звездный час Гарри пробил в поисковой операции по следам арктической экспедиции Франклина. Гарри Беллингем был капитаном пятого корабля спасательной экспедиции «Полярная звезда». Корабль оставался базой, пока четверо британских кораблей шли по пути Франклина. Как раз в то время заговорили вулканы и началось резкое похолодание. Оставаясь базой поддержки на своем корабле Беллингем наладил сотрудничество с иннуитами (местными эскимосами), подкупив всяким барахлом. Потому начало похолодания, резкий рост льдов, бегство иннуитов не упустил. Решил самовольно выдвинуться вперед, что есть возможности и тем спас команды двух кораблей, застрявших во льдах. Остальные два корабля сгинули, но часть экипажей Гарри Беллингем сумел спасти. Потому собрав свидетельства наступающего катаклизма, прадедушка Глэдис успел вернуться как раз к докладу Луи Агассиса перед королевой Викторией.
С того дня дела семейства Беллингемов пошли в гору, как бы ни прозвучало это иронично в час великой катастрофы. Адмиралы, наместники, коммодоры, епископы, лорд-спикеры Палаты: кого только среди них не было. Крупные земельные владения в Новой Великобритании, заводы и пароходы — чем семейка только не владела.
Деда пригласили на открытие гимназии, Эйва он потащил с собой. Цветы, шары, разодетое общество, накрытые столы, обслуживающий персонал в смокингах. Дорого-богато. Дольф с Эйвом стояли в конце, но едва завидев его плотную фигуру, Ричард Беллингем заулыбался и пропустив добрую половину гостей, сам прихромал к нему.
— Старина Дольф, как дела?
И, сняв белоснежную перчатку, руку ему тянет для пожатия. Показательный жест. За спиной своего старика, тогда Эйв в первый раз и увидел высокомерного ангелочка в бантах. Его даже познакомили, он попытался произвести впечатление: ясно и четко проговаривая согласные, восхищаясь духами маленькой девочки, называя парфюм сцентом, а сладкое не свити, но пуддингом. Всячески подчеркивал своё знание «аристо». Глэдис сперва поощрительно похихикала над ним, но затем покраснела, а через пять минут вовсе покинула здание.
Вот чего она такая странная сегодня? Да и у меня все нейроны «сломались» от её запаха. Положим моей вины в реакции подросткового организма нет, а Глэдис ничего не поняла, ведь это было видение. Но если это не мысли Эйва, а…
Я вызвал ментальным усилием образ Глэдис перед собой. Высокая, в своего отца. Ладненькая, с аккуратной, оформившейся грудью. Глаза такие повелительные, затуманенные сейчас поволокой страсти, а губки томно шепчут: «это мой первый раз, будь со мной нежен».
Я резко шлепнул себя по щекам, и этим обязательно привлек бы к себе всеобщее внимание. Но так своевременно раздался спасительный стук в дверь класса, а в дверях возникли две головы. Совсем позабытые мной, в момент странного мятежа чувств.
