Ревизор: возвращение в СССР 9 (СИ) - Винтеркей Серж

Музей боевой славы, — с улыбкой подумал я, оглядываясь. — На каждом предприятии такой есть.

Нас познакомили с историей и продукцией фабрики. На стенах висели стенды с фотографиями военного времени. На длинной стойке висели на плечиках изделия, выпущенные на фабрике. Похоже, что давно висели, у многих вещей трикотаж сильно растянулся на плечах.

В основном, это были свитера и кофты для взрослых. Было несколько образцов довольно приличных спортивных костюмов, но, как пояснила Лидия, это образцы, в серию они не пошли, что-то там не срослось при запуске.

В углы были выставлены несколько страшненьких плюшевых собачек с декоративными пуговицами вместо глаз и носа, и красной ленточкой, сложенной углом, вместо языка.

— Что это за франкенштейны? — усмехнулся я.

— Пробовали детские игрушки делать, когда решали, куда отходы производства девать… — стесняясь, пояснила Лидия.

Дальше нас проводили к заведующей столовой. Правильно, каков объект, такое и начальство.

Столовая располагалась на первом этаже слева от центрального входа. Заведующая столовой, высокая мощная женщина в белом халате и колпаке на голове, встретила нас с усталым видом, вымученно улыбаясь.

— Хаврушина, — представилась она. — Ольга Павловна.

Подставили женщину под проверку. Теперь, бедной, отдуваться придётся. Предупредили, хоть?

Мы прошли через уютный зал с тюлями на окнах и кустами в кадках в рабочую зону столовой. Нам показывали кладовую, холодильники, плиты, котлы, разделочные столы… Смена уже закончилась, всё было вымыто и вычищено. У сотрудников рабочий день давно закончился, они разошлись по домам.

Всё это, конечно, очень интересно… Мы переглянулись с Борщевским.

— Простите, — обратился я к местному комсоргу, праздно шатающемуся вокруг нас. — Где тут туалет?

— В конце коридора, — махнул он рукой в глухую стену. Отлично. Значит, надо из столовой выйти.

— Я с тобой, — подсуетился Кирилл. — Девчонки, Алексей, проверьте, пока что, состояние запасов и продуктов в холодильнике.

Маша кивнула. А мы вышли в коридор и направились в указанном направлении. Коридор был глухим. Делил здание по центру на две половины. Слева была столовая с просторным залом, значит справа аналогичное помещение, но входа не видно.

Мы дошли до конца коридора и увидели справа не двери, а целые двустворчатые ворота в цех. Ещё на подходе, по гулу работающих механизмов, догадались, что там что-то есть. Заглянув в распахнутые ворота, увидели множество вязальных машин. Народу работало в цеху не сказать, чтобы много. В проходах стояли тележки с высокими бортами из металлической сетки. Туда закидывали готовые детали с вязальных машин. У грузового подъёмника стояли полные тележки. Их должны были поднять наверх. А там, видимо, собирали из отдельных деталей готовые изделия.

Кирилл приподнял из ближайшей тележки одну бесформенную скрученную деталь, посмотрел на меня вопросительно и бросил её назад.

А что я мог ему сказать? Только пожать плечами. Но, взглянув на деталь с краем из другой пряжи контрастного цвета, вспомнил, что в технологии трикотажного производства используется этот технологический провяз для соединения деталей друг с другом за открытые петли. Потом этот провяз из другой ткани снимают с соединённых вместе деталей, и он идёт в отходы.

Был я на одном вязальном производстве, шапки вязали, шарфы, варежки… Как же давно это было. От предпринимателя стали заказчики с давальческой пряжей уходить. Он всё понять не мог, что происходит. С одним заказчиком поговорил, с другим. Те говорят: у вас не выгодно. Что не выгодно-то? Не выгодно и всё.

Стали с ним разбираться. А там, как раз, с этим технологическим провязом история оказалась связана. Ушлые работники, включая технолога, в нормы расхода основной, дорогой, пряжи закладывали и расход на провяз. А там на этот технологический кусок прилично пряжи идёт, сантиметров пять-десять лишних провязывается. Нормальный хозяин приобретал для технических целей самую дешевую пряжу, её и использовали. Мы с хозяином тогда голову ломали, что за фигня? Куда излишек основной пряжи уходит? Ну, не материализуется он нигде.

С помощью камер разобрались. С завидной регулярностью цех гнал брак. И чтобы начальство не беспокоить, они бракованную партию быстренько на помойку волокли, как будто ничего и не было. Бывало и не брак, а программы перепутали, не ту модель запустили. На помойку всю партию! А компенсировать же пряжу надо чем-то. Вот и придумали себе подстраховку. Косячь на здоровье, ничего не будет.

А заказчикам не выгодно. У них на выходе изделий меньше получается. Вот и уходили.

И здесь, Кирилл когда деталь из тележки поднял, провяз очень приличным оказался, сантиметров десять. Пряжа, правда, тонкая, простая х/б-шная… Отходов здесь должно быть море!

— Давай наверх поднимемся, — предложил я Борщевскому.

Мы поднялись на второй этаж. Вдоль коридора стояло несколько огромных мешков, литров на двести, полных тех самых провязов, уже отсоединённых от частей будущих свитеров.

Что-то их маловато будет для такого производства. Помнится, на том производстве, где вязаный полуфабрикат целыми партиями на помойку вывозили, под эти отходы целое помещение было отведено. Его забивали до потолка, вызывали машину и сдавали во вторсырьё за денюжку малую, но регулярную.

Там один небольшой цех был на пять вязальных машин, и то в этих отходах утопал. А тут целая фабрика и всего три неполных мешка?

— Кирюх! Пути эвакуации захламлены, — показал я на эти мешки, в надежде заинтересовать ими Борщевского.

— Так. Непорядок! — ожидаемо заглотил наживку он.

Видимо, хочется ему выслужиться поскорей, реабилитировать себя в глазах Самедова.

— Нас как бы здесь быть не должно, — напомнил я ему, не хочется так откровенно никого подставлять.

— Разберёмся, — ответил он и с деловым видом поспешил вниз. — Сфотографируй.

Сделал пару снимков с разных ракурсов и поспешил за ним. Вернувшись в столовую, мы застали тёплую компанию за одним из столов. Наших трое, комсорг с помощницей и заведующая столовой сидели и пили чай с пирожками.

— Владимир! — сходу схватил пирожок со стола Борщевский. — Искали сортир, заметили, у вас пути эвакуации в цехах захламлены! А вдруг пожар⁈ А вдруг война⁈

Местный комсорг чуть пирожком не подавился. Уставился на Борщевского с набитым ртом.К такому его явно не готовили. Он растерянно огляделся по сторонам. Испуганная заведующая пожала плечами.

Комсорг встал, спешно дожевывая пирожок.

— Это где? — спросил он.

— Пойдём, — велел ему Борщевский.

Глава 5

Москва

Так мы оказались в цехах. В этот раз ломать комедию про студента-задрота с курсовой не стал. Борщевский настоял на полном обходе всех помещений и обследовании «состояния путей эвакуации».

И, кстати, нашёл ещё одну запасную лестницу, которую работники использовали, как место для курения. Под бычки там стояли целые вёдра на каждом этаже! А в самом низу, на выходе, висел замок с улицы. Захочешь, не выйдешь, даже, если очень надо будет.

— Лучше бы дверь внизу оставляли открытой и лавочки под навесом устроили перед выходом, — проговорил я, ужаснувшись состоянию лестницы. — На воздухе всё приятнее курить, чем в этой клоаке.

Больше всего меня поразило, что большая часть фабричного коллектива женщины, а довели место перекура, считай отдыха, до такого состояния.

Но основное внимание я уделял все же отходам производства. Точнее их отсутствию. Ну не может на таком производстве их быть так мало. Мы сунули нос в каждое помещение. Оставалось проверить только подвал и отдельно стоящие гараж и ещё одно небольшое одноэтажное строение.

Если на отходах здесь строится какая-то схема, то нельзя к ним своими вопросами внимание привлекать. Но я, всё же, рискнул.

— Владимир. — обратился я к комсоргу. — Меня, как будущего эколога, интересует вопрос утилизации производственных отходов. Вы не могли бы рассказать, как на вашем предприятии организована работа с отходами.