Игорь Градов - Московский парад Гитлера. Фюрер-победитель
Нина вызвала лифт, кабина медленно приползла откуда-то снизу. Спустившись на первый этаж, Нина прошла мимо охранников во двор – автомобиля еще не было. Она достала из сумочки женский портсигар и закурила. Курить Нина начала в Германии, дома, в Москве, этой привычки у нее не было.
Дома… Нина поймала себя на том, что думает о Москве, как о доме. И это после стольких лет, проведенных за границей! Германия так и не стала ее родиной, хотя она считалась фольксдойче и в Берлине у нее была собственная квартира.
Подъехал черный "хорьх". Нина бросила сигарету и села на заднее сиденье. Пересекли мост, спустились на набережную, через десять минут ее с докладом ждал Карл Остерман. Нина откинулась на сиденье и попыталась сосредоточиться на предстоящем разговоре. Что-то ее тревожило…
Она не заметила, как из-за опоры моста навстречу автомобилю метнулась темная фигура, почти сразу же раздался мощный взрыв. Машина пошла юзом и врезалась в гранитный парапет, Нина сильно ударилась головой о переднее сиденье и потеряла сознание.
Толмачевский переулок.
Сознание возвращалось медленно, толчками. Нина с трудом открыла глаза: голова невыносимо гудела, кроме того чувствовались слабость и тошнота – типичные признаки сотрясения мозга. Нина попробовала пошевелить руками и ногами. Выяснилось, что она не ранена и лежит на кровати в каком-то темном, маленьком помещении. Из-под двери виднелась полоска тусклого света и слышались голоса.
– И что теперь мы будем делать?
– А я откуда знаю? Пусть решает Павел Матвеевич. Он приказал напасть на машину и выкрасть полковника. Кто же знал, что там окажется эта баба…
– Ты документы ее видел?
– Да. Капитан Нина Рихтер, скорее всего, какая-нибудь штабистка. Хотя, с другой стороны, Остерман за ней собственную машину прислал… Только имя какое-то странное, не немецкое – Нина…
– Может, допросим ее?
– По-немецки я не шпрехаю..
– Зато я умею.
– Нет, будем ждать Павла Матвеевича.
Нина решила привлечь к себе внимание и громко застонала.
– Слышишь, никак она очнулась? Надо пойти посмотреть.
Дверь открылась, и на пороге появился невысокий, щупленький парень. Было темно, но Нина рассмотрела, что он еще очень молод – лет семнадцать-восемнадцать. Он спросил по-немецки, хотя и с некоторой запинкой:
– Принести вам воды?
– Да, будьте так любезны.
Нина решила пока не показывать свое знание русского языка. Через минуту парень вернулся с водой. Он помог ей подняться и напиться, а потом уложил обратно.
– Где я нахожусь? – спросила Нина.
– На нашей квартире.
– А мой шофер?
– Погиб.
– Что вы хотите сделать со мной?
– Это решит руководство – после того, как допросит вас. Ваша судьба, Нина, во многом зависит от того, насколько вы будете откровенны с нами.
– Вы неплохо говорите по-немецки. Неужели так хорошо учат в русской школе?
– Моя учительница была немкой и очень добросовестно относилась к своим обязанностям.
– Рада это слышать. Кстати, как вас зовут? Мое имя вы знаете, а я ваше нет. Как к вам обращаться?
– Зовите меня Михаилом.
– Очень приятно, Михаил. Жаль, что мы встретились при таких обстоятельствах. Мне было бы приятно поговорить с вами, узнать больше о вашей учительнице. Немцам в Советском Союзе, наверное, жилось весьма непросто…
– Нет, Эльза Карловна была настоящей советской гражданкой и жила, как все.
– Вы говорите о ней в прошедшем времени…
– Она, к сожалению, погибла.
– Ее растеряли ваши?
– Нет, – лицо Михаила скривилось, как от боли, и Нина это заметила. – Она погибла случайно. Извините, но мне пора идти.
Михаил вышел из комнаты (скорее даже чулана) и запер ее на замок. Нина осталась одна. Голова по-прежнему болела, но тошнота немного прошла. "Эльза Карловна, – думала она, – уж не Шульц ли? Моя хорошая знакомая… Тогда этот Михаил – ее ученик Миша Семенов, подпольщик и одновременно агент абвера. Удивительно, какие бывают совпадения. Значит, я нахожусь в плену у одной из подпольных групп. Интересно, кто такой Павел Матвеевич?"
Ждать в темноте, в безызвестности, было утомительно, минуты тянулись медленно. Примерно через час Нина попросилась в туалет. Второй подпольщик молча принес ей судно, а потом все так же молча отнес его. Попытка заговорить с ним не удалась – то ли он действительно плохо понимал по-немецки, то ли был просто осторожен.
Судя по разговорам, ее охраняли только эти двое. Нина обследовала чулан: дверь была достаточно хлипкой, ее можно было легко вышибить. Но, во-первых, подпольщики были вооружены, а во-вторых, она еще чувствовала слабость – ей было не одолеть двоих мужчин. К тому же ей очень хотелось познакомиться с таинственным Павлом Матвеевичем, возможно, это дало бы дополнительную информацию.
Нине хотелось узнать, зачем подпольщикам понадобился Остерман. Было очевидно, что покушение на него устроили не случайно, полковника не собирались убивать, его намеревались именно выкрасть. Зачем? Видимо, предполагался какой-то торг, значит, она могла принять в нем участие. В Нине заговорил профессиональный интерес: в конце концов, она могла в любой момент раскрыть себя, сообщить о службе в абвере и предложить свои услуги. К тому же у нее имелся запасной вариант – ее муж был одним из руководителей городского подполья, следовательно, она могла попросить связаться с ним, что также давало дополнительный шанс.
Прошло, наверное, часа два. Нина еще раз попросила пить, воду принес молчаливый Петр. Михаил, видимо, решил больше к ней не входить – чтобы не выдать лишнюю информацию. Вдруг за дверью послышались чьи-то шаги и громкий мужской голос спросил:
– Она здесь?
– Да, в чулане, – ответил Петр.
– Как, цела?
– В полном порядке, Павел Матвеевич. Может, слегка контуженная, но так вроде бы ничего. По крайней мере, общаться может – с Мишкой вот разговаривала.
– Хорошо, я сам ее допрошу.
Нина села на кровать. Дверь чулана открылась, и на пороге появился… ее муж Ян Петерсен.
– Ты? – Нина даже задохнулась от неожиданности.
– Да. Только спокойно, Нина, не делай резких движений, давай сначала спокойно поговорим.
– О чем? Мы же все, кажется, уже обсудили…
– Видишь ли, произошла досадная случайность. Мои люди получили задание выкрасть Остермана, а похитили тебя.
– Зачем тебе понадобился полковник?
– Затем же, зачем и ты – чтобы узнать план уничтожения Москвы. Кстати, тебе удалось уже что-нибудь выяснить?
– Нет, прошло еще слишком мало времени.
– Хорошо, сделаем так. Ты мне дашь номер прямого телефона Остермана, и я с ним лично говорю.
– А что будет со мной?
– Это зависит от того, что скажет твой полковник.
– Он не мой…
– Не придирайся к словам, ты прекрасно поняла, что я имею в виду. Говори номер.
– К-45-33-88.
– Хорошо, я скоро вернусь, тогда и поговорим. А пока ты побудешь здесь – считай, что в гостях у меня. Если что-либо понадобится, стучи в дверь, мои люди принесут попить, поесть и… все прочее.
– Ян, можно один вопрос?
– Да.
– Почему ты до сих пор со мной не развелся? Я вчера выясняла, что наш брак так и не был расторгнут.
– Ты же умерла. Со временем мне выдали бы свидетельство о твоей смерти, а так… Представь, что случилось бы, если бы Настя случайно обнаружила справку о разводе. Пришлось бы ей объяснять, что мама жива, но покинула нас. Настя стала бы задавать вопросы, на которые я, скорее всего, не смог бы дать честные ответы.
– Все-таки ты очень жестокий человек, Ян.
– Не более чем ты, Нина. Позволь напомнить, что именно ты бросила нас с дочерью, а не наоборот…
– Я же объяснила – так сложились обстоятельства!
– Обстоятельства не оправдывают предательства, Нина, особенно по отношению к самым близким людям. Ну, ладно, не буду тебя утомлять нравоучениями, ты уже большая девочка, сама все понимаешь. Отдыхай пока.
С этими словами Петерсен покинул чулан, и Нина вновь осталась одна.
Старая площадь.
Полковник Остерман устало потер виски, голова ужасно болела, не помогла даже таблетка. Три часа назад ему сообщили, что на его машину напали – шофер убит, Нина Рихтер пропала. Все попытки разыскать ее по горячим следа успехом не увенчались. Подпольщики, очевидно, захватили Нину и хорошо спрятали. Разыскать ее в большом городе не получится, не будешь же прочесывать все дома подряд! На это нет ни сил, ни времени.
Черт, как все не вовремя, думал полковник. Сегодня мы должны были обсудить ход операции и согласовать все детали, а завтра утром она отправилась бы на очередную встречу. И тут пришло сообщение, что Нину похитили. Что это: случайность или часть дьявольского плана, придуманного подпольщиками? Нечто вроде превентивного удара… И как теперь быть? Доложить начальству о похищении – значит, поставить под удар всю операцию. Нет, этого ни в коем случае нельзя делать! Придется ждать и надеяться, что появится хоть какая-нибудь зацепка в этом странном, запутанном деле.
