Артем Рыбаков - Ликвидаторы времени. Охота на рейхсфюрера
Бац! Короткий прямой в грудину выбил из говоруна дыхание и сбил его с ног. Наступив ему сапогом на руку, я сунул ствол ППД прямо в нос и прошипел:
– А знаешь что, падла? Что-то мне совершенно не хочется с тобой говорить… Ну совсем не хочется… – какая-то темная и душная волна затопила меня. Я чувствовал, как то ли от гнева, то ли от прилива адреналина полыхают мои щеки. Я почувствовал, что хочу убить эту тварь! Причем не выстрелить, а удавить своими собственными руками!
Прорычав:
– Ну, лови! – я отбросил в сторону автомат и, уцепившись за лацканы кителя, вздернул фрица на ноги.
– Права тебе?
Три быстрых прямых в голову.
– Красный крест?
Серия по ребрам.
Придерживая гада «за манишку», заношу правую руку, собираясь пробить от души.
– Старший лейтенант! Отставить!!! – ревет кто-то за моей спиной.
Поворачиваю голову. Саня. Делаю успокаивающий жест, что, мол, только разик стукну.
– Отставить! Тоха, ты что?!
В голове проясняется. Я отталкиваю от себя унтера, который мешком валится на траву.
«Боже, вот стыдоба-то!» – думаю я, глядя на командира.
Однако внешне Саша, в отличие от остальных («Ого, сколько народу на визги немца набежало! Тут и Несвидов, и Скороспелый, да и ребята из моей группы уже вернулись»), совершенно спокоен.
– Иди сюда, товарищ старший лейтенант. И оружие подбери… Ибо не фиг!
Я выполняю приказ и встаю перед командиром по стойке «смирно». «Вот мне сейчас прилетит, так прилетит!» – думаю.
Но, вопреки моим ожиданиям, Саня как будто не обращает на меня никакого внимания.
– Сержант, – это Юрину, – поднимите этого… – и он показывает рукой на тушку унтера. – Умойте и к доктору отволоките, – кивок в сторону Дока.
Я стою как оплеванный. Командир обводит взглядом собравшихся, цыкает зубом:
– А вы что собрались? Концерт увидели? Или кино кто обещал показать? Работы нету? Так я найду… – И внезапно рявкает: – Разойдись!
Народ так и брызнул в стороны – похоже, что даже те, у кого особых дел не было и не предвиделось, предпочли исчезнуть с командирских глаз.
– Пойдем, Антон, поговорим…
Я понуро поплелся за Сашей. Подойдя к навесу, закрытому по периметру немецкими плащ-палатками, он отодвинул загородку и сделал приглашающий жест рукой. Я молча влез внутрь. «Хм, а уютнененько командир устроился…» – ни с того ни с сего подумал я, оглядев окружающую обстановку. Перед командирским тентом, натянутым на высоких, метра два, шестах, была организована своеобразная «веранда», огороженная со всех сторон плащ-палатками. Внутри стояло сиденье, снятое с «круппа», и импровизированный столик из дощатого щита и пары чурбаков. У одной стены на коленях стоял интендант, привязанный к тонкому деревцу, а напротив него сидел на полотняной табуретке Тотен. Когда мы вошли, Алик что-то записывал на листе бумаги. Подняв голову, он спросил:
– Что там у вас за хай?
– Да вот дружок твой разбушевался что-то, – ответил командир. – Антон, ты на пеночку присаживайся, в ногах, говорят, правды нет. И руки, кстати, вытри… – и он протянул мне вытащенный из кармана кусок белого полотна.
Я посмотрел на свои руки – вся тыльная сторона правой кисти была перемазана уже начавшей подсыхать кровью, да и на левой руке тоже пара пятен имелась.
– Спасибо, – ответил я и начал оттирать кровь.
– Кого это ты так отделал? – поинтересовался Алик.
– Переводчика пленного… – буркнул я себе под нос.
Командир уселся в кресло, вытянул свои длинные ноги и уставился мне в переносицу. Неуютное, знаете ли, ощущение, когда тебе переносицу взглядом сверлят!
– Сань, честное слово, не знаю, с чего я так сорвался… – начал было я, но командир прервал:
– А я – знаю! До тебя только сейчас дошло, что вокруг не игрушки! Ненависть поперла… Вот ты и излил ее, как тебе удобнее. Думаю, Док на твоем месте скальпелем бы махать начал… О, хорошо, что вспомнил! Алик, сбегай, Серегу позови. Пусть придет, как освободится. И набор «Чик-чик» пусть захватит.
Когда Тотен ушел, Саша продолжил:
– Я не за то осуждаю, что тебе планку снесло, а за то, что при всех ты себе волю дал. Ты же командир, пример для многих из ребят. Что он тебе такого-то сказал, а?
– Про права военнопленных заверещал и Женевской конвенцией стращал. Ну, и презрением, как «недочеловека» окатил, куда же без этого…
– Понятно… – задумчиво сказал Саша, – А сейчас что на душе?
– Стыдно мне…
– Это хорошо, что стыдно… Может, впредь волю своим чувствам давать не будешь, ты теперь – лицо «морально ответственное». Держи зверя, Тоха! – с жаром добавил он.
– Я постараюсь, командир.
– Э нет, брат, надо не стараться, а держать… Иначе как тебе доверять-то? И еще… Вечером перед сном – сто граммов крепкого в обязалово. Понял?
– Так у меня же печень, забыл?
– Ну, тогда… эти медитации твои, а то нервы сгорят к чертям собачьим.
В этот момент послышались голоса приближающихся Сереги и Алика.
– А набор вы по назначению использовать будете или так – попугать? – спросил я, уходя от больной темы.
«Набор «Чик-чик» – такое прозвище дали в команде походному хирургическому набору, что Док возил с собой. Правда, из-за специфики своих будней, ну и по приколу, Серега напихал туда довольно много чисто стоматологических инструментов, коими пугал иногда людей несведущих. Помню, на одной из игр он долго стращал «пленного», потрясая мундштуком для проведения искусственного дыхания «рот в рот» и сопровождая свои пляски следующим текстом: «Это – Г-образная анальная трубка для введения в прямую кишку кипятка или горячего чая, как минимум, с пятнадцатью кусочками сахара!»
– Там видно будет, – ушел от прямого ответа Саша. – Ты сегодня ни в каких допросах участия принимать не будешь. Хватит! Иди, Ваню смени. Считай, это тебе наряд в караул за невыдержанность.
– Есть! Разрешите выполнять? – Я встал.
– Разрешаю. Идите, товарищ старший лейтенант!
* * *Было уже около трех пополудни, когда я, проверяя секрет у дороги, услышал в наушнике:
– Бродяга – «Котам», прием!
– Арт в канале, – радостно ответил я.
– Здесь Бродяга, идем по нитке от того места, где раки зимуют, проехали путь к свободе.
Я понял, что ничего не понял. Буркнув:
– Подожди, с БэБэ свяжусь, – и стал вызывать командира.
Надо сказать, что на нашем внутреннем жаргоне «БэБэ» – это сокращение от «Биг Босс», то есть командир.
– Фермер, ответь Арту! Фермер, ответь Арту! – и так раз двадцать.
«Дозваниваться» до Саши пришлось минут пять, не меньше. Наконец он ответил:
– В канале! Что стряслось?
– Старый на связь вышел, но я ничего не понял. Они сейчас в зоне досягаемости.
И я услышал вопрос Фермера, обращенный к Бродяге:
– Вы где?
Бродяга повторил свою белиберду.
– Обожди, в бумажках посмотрю…
После минутного молчания в наушнике раздалось:
– Твою мать! Вы что раньше на связь выйти не могли? Вы поворот проехали!
– Извини. Тут вообще-то кругом немцы, так что по рации особенно не поболтаешь…
– Черт с этим! Вы давно Свободу проехали?
– Да с километр уже… – протянул Бродяга.
– Значит, так… Километра через четыре, сразу после леска будет поворот на пять часов по основной сетке. Тропинка узкая, будьте внимательны, не пропустите… Еще пара шагов по ней – и пересечетесь с другой. По этой один шаг направо. В кустах вас встретят. Как понял?
– Понял хорошо. На подлете свистну. Отбой.
После этого содержательного разговора я поднял двух бойцов, лежавших в секрете, и мы выдвинулись поближе к дороге. Выбрав позицию метрах в двадцати, мы залегли.
Примерно через полчаса Бродяга вышел на связь и сообщил, что он въехал в лес. По моим прикидкам, их мотоцикл должен был поравняться с нами минут через десять-пятнадцать. Контрольное время уже давно вышло, когда я увидел ползущий по дороге грузовик. В легкой панике я нажал тангенту и спросил:
– Бродяга, здесь Арт! Бундеса на грузовике мимо вас не проезжали? И где вы, черт возьми?
– Спокойно, Тоха. Это мы. Сейчас остановимся, – и со смешком добавил бессмертную фразу из старого фильма: – Махнулись не глядя!
Блин! Сашины заходы меня когда-нибудь до инфаркта доведут! Если немцы раньше не угрохают, конечно… Ну что, скажите, пожалуйста, мешало ему сообщить, что они не на трех колесах теперь, а на четырех, а? А то ведь могли и гранату под колеса получить!
Примерно в таком духе я и высказался, когда грузовик съехал в лес и из кабины вылезли довольные собой и жизнью мужики.
– Тсс! – приложил палец к своим губам Люк. – Ну что ты собачишься? Забыли, чесслово, забыли.
А Шура, не обращая на мое ворчание никакого внимания, уже давал «цеу» бойцам:
– Так, вон те ветки… Да-да, еловые, взяли и бегом к дороге – следы, где мы съехали в лес, разметите. Да не халтурьте – метров на двадцать в ту сторону, откуда мы приехали, пройдитесь, – и повернулся ко мне. – Ну что ты, Тоха? Не рад нас видеть?
