Татьяна Зубачева - Аналогичный мир - 4 (СИ)
— До свидания, мистер Левине.
Они обменялись рукопожатием, и Ларри поспешил домой.
Сразу нахлынуло множество мыслей и соображений. Марк наверняка совсем заждался его. В воскресенье… надо будет приготовить хороший обед… а если… Энни научила его, и если купить хорошую рыбу, тогда он сделает настоящую фаршированную… Тогда салат, скажем… если рыба, то куриный салат, или… нет, салат с курицей, а на десерт… пирожные или желе… сегодня четверг, в субботу они сделают большую уборку и всё подготовят, да, десерт надо сжелать в субботу, иначе не успеет с рыбой…
После шума и пыли центральных улиц Цветного квартала Новая улица поражала тишиной, зеленью газонов и живых изгородей, блеском отмытых окон. Её уже заселили на десять домов с каждой стороны от перекрёстка, и шум продолжающейся стройки не беспокоил живущих в начале улицы, да и время уже позднее, стройка затихла до утра.
Марк сидел на ступеньках крыльца. Увидев отца, он вскочил на ноги кинулся навстречу.
— Пап! Ты пришёл! Я газон полил! Сам! Из шланга!
— Вижу, — рассмеялся Ларри, обнимая сына.
Лужи на газоне подтверждали слова Марка.
— Хорошо, Марк, ты поел?
— Да, орехов с молоком и… и я себе сэндвич сделал, — и шёпотом: — С ветчиной.
— И не порезался? — лукаво спросил Ларри и рассмеялся. — Ты молодец, сынок.
Так, в обнимку, они и вошли в дом. Ларри сразу поднялся в свою спальню переодеться и спустился вниз уже босиком в джинсах и ковбойке.
— Ну, давай готовить.
— Давай, — согласился Марк и невольно поёжился.
Отец никогда не ругал его, что он много ест, но ветчины он себе отрезал… чересчур. И, когда Ларри открыл новенький холодильник, Марк затаил дыхание. Но отец только улыбнулся.
— Тебе понравилось?
— Пап, я…
— Всё в порядке, Марк, еда нужна для еды.
Марк вздохнул.
— Она такая вкусная.
— Потому я её и купил, — Ларри подмигнул Марку. — Половину ты мне оставил, не так ли?
— Пап…
— Всё, Марк, хватит об этом. Смотри, яичницу по-французски делают так…
Ларри учил Марка так же, как его самого когда-то учила Энни. И Старый Хозяин. И Фредди. И… их было много. Ему всегда везло на хороших людей. Марк будет знать всё, что знает он сам. И много больше. Потому что Марк будет учиться в нормальной школе. И у Марка будет нормальная семья.
— В Воскресенье у нас будут гости.
— Дядя Чак?
В голосе Марка особого восторга не было. Чака он, как и все малыши в имении, боялся и не любил. Нет, при отце Чак ему ничего сделать не посмеет, но всё-таки… лучше от него подальше.
— Нет, — успокоил сына Ларри. — К нам придёт миссис Чалмерс с дочерью. Будет праздничный обед. А в пятницу…
— Большая уборка, да? Пап, а в субботу ты пойдёшь в мастерскую?
— Конечно, работа есть работа, — и не дожидаясь вполне логичного вопроса: — Пойдёшь со мной.
Радостный вопль Марка потряс стены. Ларри рассмеялся. Восторг Марка перед мастерской и его работой был таким трогательным… и рука у Марка заметно окрепла: заметно по рисункам. Так что… но не надо загадывать. И будем надеяться, что Чак на этот раз не явится с визитом. Как в тот раз…
…Они только-только закончили возиться с альпийской горкой и теперь сидели на крыльце, любуясь результатом.
— Ну вот, теперь они начнут расти, и через пять лет у нас будет настоящая горка.
— Так долго ждать, пап?
— Красота долго делается и долго радует. Да и куда нам спешить?
Марк не слишком уверенно кивнул. До сих пор в их доме всё делалось сразу. Привозили и постелили ковры. Привезли и поставили мебель… а тут надо ждать. Зачем?
— Пап, — начал Марк.
И не договорил. Потому что у их калитки остановился высокий широкоплечий негр в джинсах и светлой рубашке, чёрная кожаная куртка небрежно перекинута через плечо.
— Привет.
— Привет, Чак, — он встал и улыбнулся. — Заходи.
— Что, — Чак вошёл, быстрым внимательным взглядом охватив газон и крыльцо, — устроился уже?
— Жить можно, — ответил он и повторил: — Заходи.
Марк молча ходил за ними, пока он показывал Чаку дом. Закончили осмотр, где и начали — в гостиной.
— Выпьешь чего-нибудь?
— Спиртное держишь? — насмешливо удивился Чак. — И попа не боишься?
— Не знал, что ты в церковь ходишь, — ответил он с такой же чуть-чуть насмешливой интонацией и открыл бар. — Так чего тебе?
Чак промолчал, оглядывая бутылки, и он смешал два коктейля по своему вкусу.
— И это умеешь.
Чак не спрашивал, но он кивнул в ответ.
— Да, ты ж домашним был, — усмехнулся Чак, беря стакан, отхлебнул и тоном знатока: — А неплохо. В самом деле, умеешь. И устроился… не хуже беляков.
— Так и мы ж не хуже.
Он развёл огонь в камине, и они сели у огня в креслах, хотя было ещё тепло. Марк не уходил, и он говорил сдержаннее, чем хотелось. Нет, ссориться с Чаком он не собирался, им нечего делить, Чак тоже работает у сэра Джонатана, но… но вот так и подмывает отщёлкать Чака. Но он привычно сдержался. Незачем и не из-за чего. А что у Чака характер тяжёлый и даже, как говорится, поганый, уже весь Цветной знает.
— Здорово поиздержался, наверное?
— Прилично.
— В кредит брал?
— Что-то в кредит, а что-то и за наличные.
Чак понимающе кивнул, отпил и, погоняв во рту, проглотил, повертел стакан.
— Что ж, не боишься долгов?
— Когда заработок стабильный, долги не страшны.
— Не люблю долгов, — отрезает Чак.
Он пожимает плечами, а Чак со злой непонятной усмешкой продолжает:
— Берёшь под один процент, а возвращаешь по другому. И хуже нет, когда ни срока, ни процента не знаешь, — и тряхнув стаканом так, чтобы лёд ударился, зашуршал по стенкам. — Аренда большая?
Он называет, И Чак присвистывает.
— Ну и дерёт мэрия!
— Так цена по товару, — смеётся он.
— Тоже верно.
Чак допивает и в стаёт.
— Ладно, бывай.
— До свидания.
Они прощаются, и Чак уходит…
…Ларри не мог понять, зачем Чак говорил по-простому, он же умеет вполне правильно, и вот… сам он так говорил те три года и потом в имении. Но там-то понятно, а от кого прячется Чак? Но это уже проблемы Чака, а не его.
— Пап, ты мне почитаешь?
— Сначала всё уберём.
Они навели на кухне порядок и пошли в гостиную. Ларри задёрнул шторы и разжёг огонь в камине — Марку эту операцию он ещё не доверял.
— Неси книгу, сынок.
Марк достал из книжного шкафа большой том.
— Вот, мы не дочитали.
— Хорошо.
Ларри сел в кресло, и Марк удобно устроился рядом на широком подлокотнике, прижавшись подбородком к отцовскому плечу. Ларри открыл книгу. «Илиада» Гомера. Мерные чеканные строки, боги, герои, битвы. Большие, во весь лист иллюстрации.
Ларри читал, пока не почувствовал, что тело Марка сонно обмякает, и тогда мягко без хлопка закрыл книгу.
— Пора спать, сынок.
— Ага-а, — протяжным вздохом согласился Марк. — Пап, а…
— Спать, Марк, — чуть строже повторил Ларри.
Марк снова вздохнул и встал.
— Ладно, пап. Ты зайдёшь ко мне.
— Конечно.
Марк убежал наверх, а Ларри остался сидеть у камина, рассеянно перелистывая страницы. Потом встал, поставил книгу в шкаф, оглядел догорающие поленья и пошёл наверх.
В комнате Марка темно и тихо, только сонное детское дыхание. Ларри послушал его, стоя на пороге, и бесшумно отступил, закрыв дверь. Теперь спуститься, проверить закрыты ли входная и кухонная двери, прогорели ли поленья в камине, выключить всюду свет и подняться к себе, в свою спальню. Не слишком ли велик для двоих такой дом? Но ведь их не всегда будет только двое. А, скажем, четверо или даже пятеро. Да, трое детей — это… это разумно. Если всё дальше пойдёт нормально, то так и будет.
Ларри выключил лампу у изголовья и закрыл глаза. Да, пусть так и будет. Странное, пьянящее чувство уверенности…
Это чувство не оставляло Ларри и в последующие дни. Но за полчаса до обеда он уже не был ни в чём уверен. Всё готово, дом блестит, рыба, чтобы не остыла, в духовке, желе в холодильнике, Марк в своём лучшем костюме, и он сам… и всё, как говорится, на уровне. И разумеется, она придёт, но будет ли? Будет ли то, в чём он уже почти убедил себя?
— Пап, — Марк смотрел на него снизу вверх. — Ты… — слова «боишься» он себе не позволил, но сообразил заменить самым подходящим: — Ты нервничаешь, да?
— Да, — кивнул Ларри и улыбнулся. — Это наш первый званый обед, понимаешь?
— Да, — кивнул Марк и ткнулся лбом в руку отца. — Я постараюсь.
— Спасибо, — очень серьёзно сказал Ларри.
Они стояли на крыльце, но увидел гостей первым не Ларри, а Марк.
— Пап, смотри, это они?
Ларри вздрогнул и ответил Марку, когда женщина в строгом тёмно-сером — самый немаркий цвет — костюме, держа за руку такую же темноволосую девочку в розовом платье, уже стояла у их калитки.
