Рус Агишев - Скитание некроманта (СИ)
Так, бормоча себе под нос, Килиан не заметил не только, как закончился лес, но и как совсем рядом возник небольшой бревенчатый дом. Крытая потемневшей от непогоды соломой избенка внешне была очень похожа на жилище простолюдинов в Китоне. Единственным отличием, пожалуй, было лишь странное прозрачное вещество, покрывавшее окна. Сначала, он принял его за тонкие пластинки олова, мастерски натертые до блеска, однако при приближении ему пришлось признать с вою ошибку.
- Хм! Какая прекрасно выполненная иллюзия! Даже в королевской академии найдется мало магов, способных повторить такое - завистливо проговорил Килиан, пытаясь одновременно просунуть туда руку. - О! Настоящее!
- Ti sto eto, pascudnik, rukoi tikaes? - неожиданно раздалось у него прямо под ухом. - Steklo raskoles!
На онемевшего от испуга магистра надвигалась разгневанная бабулька, размахивавшая какой-то ветошью.
- Na tebe, na! - успела она его несколько раз стегнуть, пока он не отскочил. - Uprawi na was ni kakoi net!
Разглядев, наконец, что женщина была бедно одета и ни как не могла быть знатного рода, Килиан возмутился:
- Ты, старуха, совсем ослепла что ли?! Не видишь кто перед тобой?!
Расправив свой балахон, он гордо произнес:
- Я, Килиан Китонский, магистр огненной стихии первого круга! Узнала, наконец-то?
Реакция бабки была совершенно не похожа на ту, на которую рассчитывал Килиан. Женщина зачем-то руками уперлась в свои бока и стала пристально рассматривать...
- Ba, ne nas! - всплеснув руками, воскликнула она. - Na nemzuru proklatuj ne pohos wrode... Moset is ewakuirowannih? Ti, sinok, prosti duru staruj!
Килиан вскинул руку, останавливая словесный поток бабушки. Было ясно, что разговор так больше не может продолжаться.
- Похоже, придется подучиться местному наречию. Вот только слаб я после перехода и сил может не хватить.
Формула обучения незнакомому языку всплыла сама собой; оказалось, не зря ее заставляли повторять до автоматизма еще на школьной ступени. Напевно произнесенное предложение на языке Ушедших, общепринятом в Китоне языке магии, заставило старуху сначала вздрогнуть, а потом схватиться за голову.
Буквально через мгновение Киилиан уже пробовал произнести первые слова. Местное наречие, казалось ему, неприятным и каким-то ломанным.
- Я, Килиан, магистр огненной стихии первого круга. Теперь, ты меня понимаешь, женщина?!
Вздрогнувшая было от удивления, бабушка быстро справилась с собой и пробурчала:
- Ну, вот и заговорил ясный сокол, а то вздумал пугать меня Ты смотри больше не балуй! Как там говоришь зовут то тебя? Кирьян, что ли?
Бабка подошла поближе и стала рассматривать одежду молодого мага. Она ее, почему-то сильно развеселила.
- И из каковских ты, касатик, будешь? - ухмыльнувшись, спросила женщина. - Судя по одежке, бежишь, откуда-то?
Килиана странное незнание старухи смутило. Вбитое в него с детского возраста почтение к магическому искусству и его адептам, казалось, было совершенно не известно этой странной женщине. "В любом мире маг должен пользоваться всеобщим уважением, - подумал магистр. - Может она не очень хорошо слышит?".
- Магистр, я! Специальность - огненная стихия первого круга.
Взгляд бабушки стал более осмысленным.
- Магистр?! Стихия первого круга?! Учитель что ли?! Значит, о природе детишкам в первом классе рассказываешь Хорошее это дело детишек учить, сынок! Как же это ты к нам попал? Вон оборванный весь, грязный да худющий какой!
Маг понял, что его приняли за учителя начальной школы. "Учитель, начальная школа, - размышлял он, слушая бабушку. - Выходит, здесь очень многое, как у нас. Тогда подождем и не будем спешить. Кто знает, как здесь относятся к магам?!".
- Да, бабушка, ты права, - медленно, словно ему было тяжело вспоминать, произнес Килиан. - Я учитель, и могу сказать, что хороший учитель! Но на моей родине идет война, и мне пришлось бежать оттуда (он был уверен, что в этом мире тоже где-то могли воевать и при некотором везении ему удастся сойти за беженца из тех мест).
- Ой, сынок! - беря его за руку, всплакнула старуха. - Да знаю я, знаю! Ироды эти и к нам приезжали... Митрича с сыном забрали, да коровку ихнюю постреляли. Меня вот не тронули. Да, что с меня то взять! Одна я век векую. Из живности у меня, вон только Буян да Мурка...
- У-у-у проклятущие! - пригрозила старуха сухоньким кулачком в сторону околицы. - Ироды, чтоб вам на свете тяжко стало!
В дом Килиан шел медленно, придерживая за руку расчувствовавшуюся бабульку. Она ему что-то рассказывала о своей жизни, но он толком и не слушал. Просто молодой маг был поражен, как какой нежностью и теплом эта женщина к нему обращается. "Она видит во мне не попрошайку, бегущего от военной разрухи и смерти, а своего, родного человека, которому надо помочь несмотря ни на что, - размышлял он. - И дело здесь, похоже, совершенно не в страхе перед магической карой. Кажется мне посчастливилось в этом богом забытом месте встретить настоящую, искреннюю доброту!".
- Ой, чего же это я стою то, как на свадьбе?! - очнулась бабка от переживаний. - Ты поди как и голодный?! Вон, щек то совсем нет! Иди-ка, помойся. Воды вон у печки возьми; седня только грела. Я пока на стол соберу кой чего.
Килиан мылся долго, фыркая от наслаждения, смывая с себя многодневный пот и грязь. После он оделся в приготовленное старухой стиранное-перестиранное, но новое трепье и превратился в простолюдина. По крайней мере, когда маг нагнулся над кадкой с водой, оттуда на него посмотрел не некогда многообещающий китонский магистр, а какой-то селянин, будто только что пришедший с огорода.
- Вот и славно! - все таки нашел в себе силы чтобы улыбнуться Килиан. - Здесь мне нельзя выделяться!
За едой бабушка не могла нарадоваться на своего Кирьяна, как она его стала теперь называть.
- Кушай, кушай, Кирюша, - ласково говорила она, подвигая к нему то одно, то другое. - Исхудал весь. Ничего, поживешь у меня. Вон по хозяйству поможешь, а если что случиться, то в погребе спрячешься!
Килиан ел медленно, с настороженностью поглядывая на незнакомые блюда. Особенно ему понравился странный сероватый плод, похожий на яблоко. На изломе он рассыпался желтоватой и сытной мякотью. Бабка называла его чудным словом "бульба".
Неожиданно его обед прервали. С улицы послышалось какое-то непонятное тарахтение и еле слышные человеческие голоса. Старушка подскочила, как ошпаренная и с отчаянием заголосила:
- Кирюша, сынок, давай ховайся в погреб! Снова эти ироды приехали...
Однако он не успел даже привстать, как входная дверь распахнулась от мощного пинка. В комнату буквально влетели два дюжих человека в странной мышиного цвета одежде и настороженно уставились на Килиана.
- Кто это есть, бабка? - грозно пролаял первый, тыкая в мага непонятной палкой. - Это есть партизан?! Бистро!
Старуха затараторила, одновременно стараясь закрыть Килиана собой:
- Да який же это партизан? Племяш это мой. Из города прибыв недавно. Говорит голодно там, вот и двинул сюды...
Второй солдат выдернул Килина из-за стола и заорал ему прямо в лицо:
- Papiren, schnell! Где твои бумаги? Отвечай, ты партизан?
Бабка вновь попыталась влезть между ними, но после резкого удара отлетела в самый угол дома, где и затихла. Килиан остолбенел. "Этот мир ничем не отличается от моего, - тяжело ворочалась страшная мыслишка. - Зло везде! Оно словно многорукое чудовище проникает повсюду.".
- Halt! - заорал второй солдат, пытаясь остановить дернувшегося Килиана. - Halt!
Последним, что запомнил молодой маг, был резкий хлопок, мгновенно сменившийся мучительной болью.
Глава восьмая
Вырванная страничка из армейского дневника рядового Ганса Мольтке: 22 июля случайно свернули с дороги и выехали к каким-то покосившимся домишкам. Нам несказанно повезло! Тут жили такие куркули. О! Мы доверху загрузили наш броневик превосходным шпиком, яйцами и молоком, а старика с сыном, пожалевшим доблестной германской армии чуточку продуктов, забрали с собой. Ха-ха-ха!
23 июля опять наведались в то село. Этим русским свиньям снова не хватило ума спрятаться! Курт и в этот раз повеселился на славу. Я поражаюсь, как он ловко управляется со своим карабином. Так мастерски стрелять во всем полку, пожалуй, никто не сможет! "Иван" только дернулся, а в груди уже дырка. Наш унтер говорит, у Курта талант!
Злоба душила Килиана, быстро шагавшего по лесной дороге. "Как же это так? За что? - раз за разом спрашивал он себя. - За что нужно было ее убивать? Она, что кому-то угрожала? Эта сухонькая бабушка, которую вполне мог унести сильный порыв ветра, кого-то могла испугать?".
Не в силах больше терпеть, он закричал:
