Михаил Гуткин - Попадать, так с музыкой
- Вам помочь, Анна Николаевна Истомина?
11.
Я подскочила от неожиданности и развернулась. Конечно, это стоял лейтенант Вася, заложив руки за спину, и радостно лыбился на меня. От неожиданности я ляпнула полную глупость.
- А как ты сюда попал?
Он улыбнулся еще шире и ничего не ответил на этот дурацкий вопрос. Он знал место и знал, что я тут буду. И либо приехал заранее, либо пробрался какими-нибудь тропками, срезав часть пути. Скорее первое. Мотоциклом быстрее, чем бегом, поэтому я ничего и не услышала - он меня просто здесь ждал.
- И что, теперь вы меня арестуете? И где взвод автоматчиков, которых я сама же и натренировала?
- А мне казалось, что мы уже неделю на ты? Или ты имеешь в виду органы НКВД? Так я пока даже Валентину Петровичу ничего не доложил - признаюсь в должностном проступке. Поэтому и никакого взвода здесь нет.
- Ты хочешь сказать, что о рюкзаке кроме тебя никто ничего не знает?
- Именно так.
- И не боишься, что ради сохранения тайны я тебя здесь пристукну и хорошенько запрячу? Пока еще найдут. А тем временем выполню все свои шпионские задания?
Моим голосом можно было, наверное, заморозить бочку кипящей воды. Но Вася даже не подумал вытаскивать руки из-за спины. А его револьвер оставался в кобуре.
- Ну, во-первых, никакая ты не шпионка, а просто зачем-то попала сюда из будущего. Надеюсь, что мне расскажешь. Во-вторых, ты никогда не убивала людей, хотя и умеешь это делать. Не думаю, что захочешь начать с меня. Но главное, что я хочу предложить вариант, который, очень надеюсь, понравится тебе намного больше, чем убийство лейтенанта госбезопасности.
В голове у меня застучали молоточки. Я начала догадываться, какой вариант хочет предложить лейтенант Вася. Но хотела, чтобы он высказался до конца. Надо его подтолкнуть.
- Попробуй, предложи. Но это должно быть действительно интересное предложение.
Он вздохнул, потом еще раз глубоко вздохнул и сказал:
- Выходи за меня замуж.
Я уже была готова к этим словам, но все равно крепче схватилась за палку, чтобы не упасть.
- А как товарищ капитан отнесется к твоей женитьбе на девушке ниоткуда, без памяти и без документов?
- Я не получил ответа на свой вопрос, поэтому на твои вопросы не отвечаю.
Ну что. Все понятно. Мне сделано предложение, от которого я не могу, а, главное, гори оно все огнем, не хочу отказаться.
- Так ты вопроса не задал, ты сделал предложение, - я решила хоть на чуть-чуть затянуть свой ответ, - на которое я, по зрелом, пятисекундном размышлении, решила согласиться.
С этими словами я подлетела к нему и ухватила так, что мы оба чуть не грохнулись на землю. Он тоже обхватил меня, и минут на пять мы выключились. Наконец, я чуть отстранилась и повторила вопрос: "А как отнесется начальство?". Тут Вася повел меня к тому стволу, на котором я уже сидела дней десять назад, усадил, сел рядом, обнял и заговорил.
- Совершаю еще одно должностное преступление. Передаю разговор, который состоялся у меня с капитаном, после той вашей встречи и игры в шахматы.
Валентин Петрович тогда зашел в кабинет, приказал мне сесть, сам уселся за столом и стал поглаживать затылок - значит, не мог решить с чего начать. Наконец он спросил:
- Ну и как тебе эта больная на голову, но прекрасно играющая в шахматы и свободно цитирующая точно к месту не очень распространенные литературные произведения девица?
Сама понимаешь, отмолчаться я не мог, а выкладывать все, что выяснил, не хотел, потому что не знал, как Валентин Петрович к этому отнесется.
- Странная девица, товарищ капитан. Видно, что не местная и что оказалась совершенно не готова к той ситуации, в которую попала. Но на шпионку не тянет. Ни по возрасту, ни по поведению. А с этой странной потерей памяти вообще ничего понять не могу. Это помнит, а это не помнит. Пока ей предъявить совершенно нечего, кроме того, что помогла захватить живьем Таращука. Но этот факт ей в плюс, а не в минус. Да, документов нет, плохо, но это не по нашей части - это к милиции. Хотя я бы не торопился туда переправлять ее дело. Но собственно и дела-то нет. Есть просто бумага, на которой я уже изложил эти свои соображения, и которую подшил в папку. Как эта папка будет пополняться и будет ли пополняться вообще, я пока не знаю.
Капитан снова помолчал и продолжил.
- А теперь слушай меня внимательно, Василий. Папку твою я, конечно, уже просмотрел. Про подобные потери памяти мне известно. Врачи называют это ретроградная амнезия. Так считает и Сергей Палыч. НО. Эта девчонка все или почти все врет. Доктор хорошо разбирается в сотрясениях, но я еще лучше разбираюсь в людях. Никакой амнезии у нее нет, все она прекрасно помнит. Это первое. Просто она, как ты правильно отметил, неожиданно попала в совершенно незнакомую для себя ситуацию без документов и без денег, да еще и голову повредила. Вот и выкручивается, как умеет. Допуская при этом одну ошибку за другой. Второе. Никакая она не шпионка - это тоже очевидно. Не те реакции, не те приемы. Не тот взгляд, если хочешь? А про возраст я уже и не говорю. В глазах сильнейшее беспокойство, но нет никакого страха перед органами. Значит беспокойство связано с чем-то другим. Вот и выясни с чем. Материалы по ней мы никуда передавать не будем. Начальство голые факты не очень-то любит. Ему сразу нужно и факты, и анализ, и рекомендации. А у нас кроме куцых даже не фактов, а фактиков ничегошеньки нет. Милицию пока оставим в стороне. Короче, возьми ее под плотный контроль или, скорее, не под контроль, а под опеку. Знаешь, я недавно читал детям сказку про двух лягушек, попавших в сметану. Одна побарахталась, решила, что все бесполезно и утонула. А вторая барахталась из всех сил, не сдавалась, в конце концов, сбила из сметаны масло и выпрыгнула. Вот эта девица чем-то напомнила мне вторую лягушку. Она всегда будет барахтаться и никогда не сдастся. Так что пристрой ее на работу. Может она действительно окажется неплохим преподавателем физкультуры. Попробуй ее в роте.
А в конце добавил еще слова, которые я от него совсем не ожидал.
- Вот тебе бы такую жену. Она не чета той вертихвостке. На эту всегда сможешь положиться.
- Так значит, ты просто выполняешь пожелание капитана? - как бы возмутилась я. - А у самого глаза где были?
- Глаза были, где надо. Я ведь к этому времени уже исследовал твой рюкзак, видел твой странный паспорт, в котором зафиксировал главное - что ты 1990 года рождения и что тебе сейчас девятнадцать лет - у тебя там оказалась газета, датированная 2009 годом, а арифметику я знаю. По математической книжке можно сказать, что ты учишься в техническом высшем учебном заведении. Осталось неизвестным только, зачем и как ты сюда попала.
- Вот на это, как любит говорить мой папуля, наука дает совершенно точный ответ - неизвестно. Села в своем времени в рейсовый автобус в Барановичах ехать к бабушке, задремала, а проснулась в момент аварии уже в этом автобусе и в этом времени.
- Но ведь тебя беспокоит не только это?
- Да, не только. Но об этом немного позже. Сначала я хочу кое-что достать из рюкзака, а потом ты поможешь мне его хорошенько спрятать.
- А зачем прятать? Возьмем домой. Кто сунется смотреть вещи к лейтенанту госбезопасности?
- Надо спрятать, как я говорю, и не спорь с женой! Пусть даже с будущей.
Вася внимательно поглядел на меня, почесал в затылке и поставил рюкзак передо мной. У меня возникло одно неясное подозрение, которое я тут же решила проверить.
- Вася, ты передал все слова капитана обо мне?
- Не все, - сознался он. - Он еще добавил, что ты станешь контролировать меня еще строже, чем он.
- И, тем не менее, не побоялся сделать мне предложение?
- Не побоялся, потому что влюбился в тебя сразу, как только увидел.
Мы еще раз отключились на несколько минут. После этого Вася подхватил рюкзак и под моим руководством потащил его вглубь леса. Метров через триста мы нашли подходящий клочок земли. Следуя моим ЦУ, Вася аккуратно срезал кусок дерна, вырыл яму нужных размеров, высыпая землю в текущий рядом ручеек, поместил туда рюкзак, присыпал землей и сверху накрыл дерном. Все, через несколько дней, когда трава пойдет в рост, это место вообще без знания примет не найти.
- Так. А теперь хорошо бы куда-нибудь отъехать в тихое безопасное место и поговорить. Давай, Вася. Ты тут должен все знать. Только учти. Никто нас слышать не должен.
Пока мы ехали, я думала, что, кажется, нашла намного больше, чем потеряла. И, если бы не главная проблема - как выжить в войне, я бы, наверное, вообще выбросила мысли о возвращении в свое время. Но теперь придется грузить мужа такими проблемами, по сравнению с которыми все до сих пор происходящее - так, семечки. И думать нужно будет не только о себе, но и о супруге, потому что я действительно не приучена предавать кого бы то ни было. А тем более родного человека.
