Ольга Денисова - Вечный колокол
Стражник посмотрел на него так, будто Млад эту грамоту украл, и подозвал напарника; теперь они подозрительно глядели на него вдвоем.
- Что-то не похож ты ни на волхва, ни на профессора… - проворчал напарник, открывая Младу дорогу. Млад вздохнул и пожал плечами.
Кроме прибывших из Новгорода и окрестностей, на площадь вышла дружина князя, их любопытствующие жены и дети, собралась челядь княжьего терема, - яблоку некуда было упасть. Млад потоптался немного, приподнимаясь на цыпочки и надеясь высмотреть хоть одно знакомое лицо, но за толпой ничего не увидел и стал протискиваться ближе к терему.
Высокий терем князя правильней было бы назвать дворцом, но с тех пор как вече стало избирать князей и селить их на Городище, дворцом жилище князя в Новгороде уже не называли, тем самым в чем-то уравнивая его в правах с прочими знатными людьми города. И, в отличие от каменных палат новгородского посадника, строили княжьи хоромы из дерева, но как строили! Заморские зодчие, что помогали застраивать детинец, не годились в подметки русским мастерам!
Только главный терем университета мог сравниться с княжьим размерами и величием, но по красоте явно ему уступал: терем ступенями поднимался к небу, возвышаясь над крутым берегом Волхова, и смотрел на все четыре стороны. К северу - к Новгороду - обращался его служилый лик: напротив главных ворот, перед широкой площадью на двадцати резных дубовых столбах держалась широкая галерея, подобная вечевой степени [7], с которой князь говорил с людьми. К югу - к прибывающим гостям - терем являл лик воинский и более напоминал старинную деревянную крепость; там подъемный мост надо рвом закрывал ворота, узкие окна походили на бойницы, и на круглой открытой башне стояли три тяжелые пушки. С той же стороны разместилась дружинная изба, и двор предназначался для упражнений дружины в воинском искусстве.
К западу - к Волхову - терем поворачивался высокими башенками и витражными окнами; словно красуясь, любовался на свое отражение в реке и виден был на десятки верст окрест. Перед ним, на узкой полосе перед обрывом, стояло небольшое требище в форме цветка. На восток - к посаду - княжий терем обращал лик домашний, простой: что ж притворяться перед своими? Там находился задний двор, ворота для проезда подвод, поварни, амбары, дровни, хлебные и кладовые.
Волхвы собрались под широкой галереей - действительно, около сорока человек. Млад пробирался к ним под косыми взглядами дружинников и их отроков, когда увидел волхва Белояра, шедшего к терему через площадь: толпа расступалась в стороны, пропуская его, молодые почтительно кланялись, старшие - преклоняли головы в знак уважения. Белояр, одетый, невзирая на мороз, лишь в белый армяк до пят, опирался на посох и смотрел поверх голов, - высокий, ширококостный, с белой головой, с гладко выбритым подбородком, что делало его лицо открытым и чистым. В его взгляде не было превосходства над толпой, и никто не посмел бы обвинить его в пренебрежении к людям. Он словно находился далеко отсюда, словно был слишком занят своими мыслями, чтоб посмотреть вокруг себя.
Млад, случалось, тоже пребывал в раздумьях, когда шел по улице, но почему-то неизменно натыкался на прохожих, которые советовали ему не считать ворон, а смотреть под ноги. Надо думать, белый армяк до пят, даже вместе с посохом, ему бы не помог…
- Млад Мстиславич! - наконец-то окликнули его со стороны терема. - Где ж ты ходишь?
Ему навстречу вышел Перемысл - волхв с Перынского капища, один из тех, кто писал ему приглашение. Перынское капище считалось княжеским, хоть и находилось на противоположном берегу Волхова, довольно далеко от Городища, и было одним из самых именитых капищ Новгородской земли. В каменном храме горел неугасимый огонь, когда-то зажженный молнией, в память о воинах, которые погибли, защищая Новгород; храм мог вместить больше тысячи человек - почти всю княжескую дружину. Каменное изваяние бога грозы впечатляло даже иноземных гостей, хотя мало кто из них отваживался приближаться к проклятому их богами идолу. На капище трудились пятеро волхвов и десяток их помощников. А напротив, на правом берегу Волхова, стоял храм Ящера, - извечного противника громовержца, хозяина Ильмень-озера. Когда-то, когда оба капища еще стояли под открытым небом, два кумира глядели друг на друга и внушали ужас иноземцам, шедшим в Новгород с юга.
- Здравия тебе, - Млад вздохнул с облегчением, когда Перемысл вывел его из толпы.
- Уже и Белояр появился, а тебя все нет!
- Народу столько… - посетовал Млад, - мне было не пробиться.
- Нарочно собрали. Бояре хотели гласности, и Белояр согласился: считает, что люди помогут. Сначала в покоях Бориса хотели гадать, но потом перенесли сюда, на площадь. Княжичу было видение, о котором никому не рассказывают, вот он и настоял на расследовании.
- Будем к духу обращаться?
- Нет, к духу без нас обращались - молчит дух. Да и что духа спрашивать? Откуда ему знать? Болел-болел и умер. Курган вскрывали… Твой отец, между прочим, тоже приезжал. Только через год что определишь по сгоревшим останкам?
- Млад! - окликнули с другой стороны.
Он оглянулся и увидел доктора Велезара.
- Ну, как мальчик? Что с ним? - доктор, чуть запыхавшись, подошел поближе.
- Через неделю начнется пересотворение, - Млад пожал плечами, - готовимся потихоньку…
- И здесь шаманить будешь?
- Да нет… Я как все… Числюсь волхвом-предсказателем… И потом, белые шаманы не гадают.
- Да ладно, числится он, - Перемысл хлопнул его по плечу и повернулся к доктору. - Млад Мстиславич - сильный предсказатель. Если бы не разводил вокруг гадания теорий, был бы сильней самого Белояра.
- Во-первых, я не развожу никаких теорий. Если будущего не знают даже боги, как я могу строить какие-то достоверные догадки на этот счет? А во-вторых - Белояр не гадатель, он кудесник, - возразил ему Млад.
- Ну, сегодня вы не о будущем, а о прошлом будете гадать. Надеюсь, узнавать прошлое волхвам разрешается? - улыбнулся Перемысл.
- Это сложный вопрос. Прошлое - слишком темная штука… Все зависит от угла, с которого смотришь. Иногда и настоящего понять невозможно…
Млад вдруг почувствовал беспокойство. Смутное, совершенно неопределенное. Как будто в воздухе появилась тончайшая паутина и запуталась в голове. Впрочем, вокруг действительно собралось много волхвов - вполне возможно, их мысли начали переплетаться друг с другом еще до того, как началось само гадание.
- Что с тобой? - доктор Велезар взял его за руку. - Тебе нехорошо?
- Нет, так, наверное, и должно быть, - улыбнулся Млад. Прикосновение доктора вмиг рассеяло беспокойство, словно вернуло в явь. - Здесь… здесь слишком много таких, как я.
- Тебя это тяготит? - удивился доктор.
- Нет, напротив, - ответил Млад и подумал, что на него накинули сетку. Всего секунду он чувствовал ее прикосновение - и тут же привык, словно эта сетка стала его естеством. Наверное, это мнительность. Разговоры с Пифагорычем. Навести морок на сорок волхвов невозможно: если он заметил эту паутину, то Белояр точно не позволил бы сделать с собой такого. Впрочем, Белояр гадать не будет. А может, и не сетка это вовсе. Так, сложные эманации: любое объединение волхвов непредсказуемо - они могут погасить силу друг друга, а могут и умножить в десятки, в сотни раз.
На галерее появился юный князь Волот Борисович - совсем мальчик, моложе Миши, только много крепче, и выше, и… Млад, глядя на него, сразу подумал: этот пройдет пересотворение. Странное предположение: немыслимо думать, что княжеский сын мог бы стать шаманом. Но взгляд юноши словно разрезал площадь: на ярком солнце, сквозь прищур, пробивались синие лучи его глаз. Его широкое скуластое лицо, казалось, ничего не выражало - и вместе с тем излучало уверенность и спокойствие, как у Белояра. А ведь ему еще не было пятнадцати! Княжеская кровь, кровь Бориса. Напрасно беспокоится Пифагорыч: года через два или три этот мальчик возьмет в руки всю власть, и тогда - берегись, вольный город Новгород! Один его взгляд стоит целого веча!
Юношу не смущали те, кто глазел на него снизу: он привык находиться на виду. Млад же чувствовал неловкость за свое любопытство - нехорошо разглядывать человека так откровенно, даже если это князь. Тот, между тем, скользил взглядом по собравшимся и чуть задержал его на докторе Велезаре - голова князя чуть пригнулась, кивая доктору. Млад думал, что ошибся, но доктор тоже ответил князю легким поклоном. А потом… а потом юноша поймал взгляд Млада: это было похоже на вспышку молнии. Миг, доля секунды - синие глаза князя словно приоткрыли душу. Смятение и страх, неуверенность в своих силах, бесконечная борьба с собой, со своими сомнениями, недоверие, ожидание удара в спину, безнравственность и благородство, ум и наивность… Да он же ребенок! Ребенок, придавленный непосильным бременем, желанием соответствовать и превзойти, и обязательствами перед теми, кто смотрит сейчас на него!
