Виктор Суворов - Святое дело
Потому играть самостоятельную роль в управлении войсками и войной в целом Жуков не мог. Не было у него в руках инструмента.
Именно отсутствие рабочего инструмента превращало Жукова из стратега в надсмотрщика с палкой.
Жуков и сам свои обязанности именно так и описывает: прибывает туда, где готовится стратегическая операция, проверяет, правильно ли командующие и их штабы уяснили задачу, которую поставил Верховный Главнокомандующий, и все ли сделано для того, чтобы выполнить ее точно и в срок. Обязанности Жукова в ходе операции — контроль и наезд на командующих: даешь, гад, Сычевку!!!
Не мог Жуков без собственного штаба, даже будучи трижды гениальным, управлять такими массами войск на необозримых территориях.
Жуков — приводной ремень.
Жуков — царево око.
Жуков — погоняло.
Но Жукова заносило. И даже несло. Он возомнил себя военным гением, решающей и направляющей силой. Жуков рассказывал окружающим о том, что Сталин завидовал его славе и хотел к ней примазаться. Вот очередной подхалим вопрошает, отчего Сталин после войны отправил Жукова командовать военным округом на Урал.
«Жуков спокойно ответил:
– Зависть к моей славе» («Огонек». 1988. № 18. С. 19). Сталин (если верить Жукову) все хотел к славе примазаться. Было бы к чему примазываться.
3
Все это я вот к чему рассказываю.
У неприглядной истории про сталинское якобы падение с коня есть предыстория. После несколько затянувшегося вступления мы к ней возвращаемся.
После войны Сталин, не выдержав жуковского хвастовства и воровства, сослал «маршала победы» командовать сначала Одесским военным округом, а затем Уральским.
И вот 1 мая 1951 года на центральной площади Свердловска случился пренеприятнейший казус. Парад войск Уральского военного округа принимал Жуков. На породистом жеребце по имени Мальчик он объезжал войска. Но конь под ним вдруг начал гарцевать и выплясывать на месте. Жуков его удержал. Но в следующее мгновение конь встал на дыбы и опрокинулся на спину. Жуков грохнулся на асфальт Поднявшись, он закричал: «Всадник не виноват! Виноват конь!»
К стратегу бросились ординарцы и адъютанты, подъехала машина «скорой помощи». Коня поймали, усмирили, увели. Жукова отряхнули и отправили на трибуну.
Случилось это не где-то на манеже во время ночной тренировки, а на параде. И это видели тысячи людей.
Коня немедленно отправили в ссылку — на 5-й ремонтный завод Уральского военного округа. На верхового коня отменной красоты надели хомут и впрягли в телегу. До самой своей кончины он возил не самые ароматные вещества.
Поверим Жукову: всадник не виноват, виноват конь.
Но зададим вопрос: а кто кого выбирал? Всадник коня или конь всадника? Как могло случиться, что старый кавалерист Жуков совершенно разгильдяйски отнесся к подготовке к параду? А ведь это дело государственной важности. Если конь молод и горяч, неужели нельзя было подобрать другого? Если конь недостаточно тренирован, то его надо упорно тренировать. Или от него отказаться. Кто же этим должен был заниматься?
Всякое в жизни бывает. Пусть виноват конь. Испугался, взбрыкнул. Но стоило ли мстить коню?
Сам Жуков об этом случае не вспоминал и не размышлял. Но тысячи людей помнили. Память народная крепче архивов. Через четыре десятка лет в Екатеринбурге был снят документальный фильм про этот случай — «Хомут для красного коня». Этот фильм мне прислал давний друг, уральский журналист Андрей Кулик. Фильм рекомендую посмотреть широким народным массам.
4
Теперь обратимся к «самой правдивой книге о войне». При этом не будем упускать из виду, что сам Жуков однажды при всем честном народе во время торжественного парада войск грохнулся на землю. О своем падении Жуков решил народные массы не оповещать.
В первом издании мемуаров, которое вышло при жизни Жукова, о падении Сталина с коня тоже ни слова. Оно и понятно: мракобес Суслов повелевал «резать по живому», выбрасывая из шедевра «самое-самое».
После смерти Жукова вышло еще восемь изданий. Но и в них о сталинском падении нет ни единого намека.
А потом дочь Жукова Мария Георгиевна вдруг нашла «первоначальную рукопись», и вышло десятое «самое правдивое» издание, в которое было включено все то, что вырезали мракобесы. Теперь «самое-самое» было наконец восстановлено в тексте. Среди этого «самого-самого» рассказ о том, как Сталин упал во время тренировки.
Люди мы доверчивые. Согласимся, что этот эпизод сочинен не пронырливой дочерью стратега и ее проходимистыми соавторами после смерти стратега, а написан самим Жуковым в первой половине 60-х годов. Или по крайней мере — с его слов.
Что же тогда получается?
Тогда получается, что Жуков — подлец.
Падение Жукова — во время парада. Историей это зафиксировано. Свидетелей тысячи.
Падение Сталина — во время тренировки. Но свидетелей тренировок и падения нет. И сам Жуков сталинского падения не видел. Источник информации у Жукова только один — сын Сталина Василий. Источник предельно удобный. Когда первое издание «самой правдивой книги о войне» вышло в свет, Василий Сталин уже семь лет пребывал в ином мире. Потому возразить не мог.
А когда группа передовиков писательского дела только приступила к сочинению «воспоминаний и размышлений» Жукова, Василий Сталин был еще жив, но находился вне досягаемости. Он сидел в тюрьме. И не в какой-нибудь, а в Лефортовской. Потом его выпустили, но «в порядке исключения из действующего законодательства» упекли в ссылку, где он и умер.
И вот вопрос: о чем же честный человек должен рассказывать в своих воспоминаниях? О том, что случилось с ним лично, или о том, что случилось с кем-то другим? О том, что сам пережил, или о том, чего сам не видел, ссылаясь на единственного свидетеля, который заведомо не мог возразить и опровергнуть?
Жуков о своем падении молчит, а про Сталина «настало время рассказать…». И он рассказывает, зная, что книгу его будут издавать миллионными тиражами и переводить на всевозможные языки.
Каждый читатель обязан признать на выбор:
– или что дочь стратега — лгунья и халтурщица;
– или что папа — мерзавец.
Можно признать и обе возможности одновременно. Ибо первое второму не перечит.
5
Некоторые продолжают верить: дочь стратега не унизилась бы до подделок! То, что она нашла, – это настоящая первоначальная рукопись мемуаров Жукова.
Ладно. Пусть так и будет.
Тогда повторю кусочек из мемуаров. Это якобы рассказ Василия Сталина: «От неумелого употребления шпор конь понес отца по манежу. Отец, ухватившись за гриву, пытался удержаться в седле, но не сумел и упал. При падении ушиб себе плечо и голову. А когда встал — плюнул и сказал: пусть принимает парад Жуков. Он старый кавалерист».
Представим себе, что это сам Жуков сидит в уютном кабинете, за окном воет вьюга, в камине чурки горят, а он с чувством вписывает в свои мемуары сталинские слова, которых сам не слышал. Сталин, если верить Жукову, говорил: куда мне, неуклюжему, на коне гарцевать? Пусть старый кавалерист Жуков на коне красуется. Мол, с ним-то такая неприятность приключиться никак не может.
Тут Фрейд в чистом виде: побитый мальчик в своих мстительных мечтах видит себя победителем, а обидчика — в крови и соплях.
Позорное падение старого кавалериста с коня на параде не давало покоя ни ему самому, ни его семье, ни жрецам культа Жуковской личности. Потому правда о падении Жукова в их грезах трансформировалась в неправду о сталинском падении.
Эти грезы были потом пущены по миру как «самое-самое», как святая правда, которую великому гению стратегии мракобесы не позволили высказать при жизни.
6
Мертвому Жукову можно приписать любые слова, сославшись на мертвого сталинского сына. Но как быть с полковником Масловым, который в 1945 году, будучи майором, лично подбирал коня для Сталина? Маслов был наставником верховой езды и нечаянным свидетелем сталинского падения. Этот свидетель жив. И он помнит, и он утверждает. И его авторитет непререкаем…
Молодой лейтенант Маслов был участником исторического парада на Красной площади 7 ноября 1941 года. Прямо с парада — в бой. В самое пекло. Той осенью германские танки, бронетранспортеры, артиллерийские тягачи, автомашины и мотоциклы увязали в грязи и снегу, а советская кавалерия действовала! Ей ни грязь, ни снег не помеха.
Особо отличились кавалерийские корпуса генерал-майоров П.А. Белова и Л.М. Доватора. За выдающийся вклад в оборону Москвы кавалерийский корпус Белова был преобразован в 1-й гвардейский, Доватора — во 2-й гвардейский. Белов завершил войну в Берлине генерал-полковником, командующим 61-й армией, Героем Советского Союза, кавалером десяти боевых орденов, в том числе трех орденов Суворова I степени и одного ордена Кутузова тоже I степени. А Доватор погиб под Москвой. Посмертно был удостоен звания Героя Советского Союза, Вот у них-то, генералов Белова и Доватора, был связным лейтенант Маслов.
