Владимир Поселягин - Я - истребитель
— Держи. Моя вся изношена, так что мы притопим ее в бочажке, а вот берданку пока оставим, может, еще пригодится.
Убрав кобуру с наганом лейтенанта в вещмешок, к нагану Янека, я поправил на боку кобуру с ТТ летчика и сказал, оттянув затвор карабина и проверяя, заряжен ли он:
— Ну что? Пошли!
Шли медленно, осторожно, постоянно хоронясь от всякого шума. Судя по всему, мы стали удаляться от места основного прорыва немецких дивизий, так как то и дело долетавшие звуки стрельбы уже не были такими интенсивными.
— Гарью пахнет, — тихо сказал Виктор, принюхиваясь.
Я быстро отучил его шуметь на весь лес, так что общались мы в основном только шепотом.
— Да? — тоже принюхиваясь, задумчиво спросил я.
Поправив каску на голове, Виктор добавил:
— Горелой резиной пахнет. И еще чем-то.
— Давай осторожно посмотрим, может, что пригодится?
Через двести метров мы вышли на большую поляну, где, по-видимому, размещался один из приграничных аэродромов.
— Немцы! — почти сразу же заметил Виктор грузовик и суетящихся возле него гитлеровцев.
— Угу, вижу. Их, похоже, тот поврежденный МиГ заинтересовал, — сказал я, разглядев в бинокль, что солдаты осматривают и фотографируют севшую на пузо подбитую машину.
Аэродрома фактически не было, многочисленные воронки, усеявшие взлетную полосу и стоянки с остовами самолетов, ясно давали понять, что по этому полку авиаудар был нанесен одним из первых. Судя по более чем пяти десяткам сгоревших остовов машин, это был полк, вооруженный новейшими на тот момент истребителями МиГ-1. Достав карту из планшета, я посмотрел, где нахожусь. Эта поляна располагалась в двадцати километрах от границы.
— Вить, видишь постройки вон с той стороны? — спросил я, убирая карту.
— Да, вижу.
— Нужно нам подобраться к ним. Хочу переодеться, а там, судя по всему, и жилые постройки, и вроде склад. Обойдем по лесу и там как раз выйдем, немцы нас не увидят.
— Хорошо, — кивнул Виктор.
Через разбитые окна, что выходили на лес, мы попали в пустое здание штаба. Похоже, немцы бегло осмотрели его, продвигаясь дальше. Шелестя бумагами, раскиданными по полу, я оглядел помещения, но ничего интересного, кроме пилотки с голубым кантом, не нашел.
Виктор, который замер у окна и тихонечко посматривал за немцами, обернувшись, сказал:
— Они уезжают.
И действительно, попрыгав в грузовик, «гансы» уехали.
— Давай осмотримся тут, — предложил я, надеясь, что хоть один из самолетов можно найти целым. Однако поиски так и не увенчались успехом, кроме Р-5, который кто-то загнал в кусты, я ничего не нашел. Но и разведчик тоже не был работоспособным, это было хорошо видно по простреленному двигателю.
Зайдя в последнее строение, я обнаружил, что там находится склад с вещевым имуществом.
— Оба-на! То, что доктор прописал! — воскликнул я, увидев это великолепие.
Я немедленно избавился от трофейной польской одежды, вызвав удивленный возглас Виктора, стоявшего у входа и наблюдавшего за аэродромом:
— Ты что, спортсмен? — спросил он у меня.
— За входом смотри. Я же тебе говорил, у меня батя — полковник авиации, я с двенадцати лет летаю, а у истребителей знаешь какие нагрузки? Так что приходится держать себя в форме, — пояснил я, надевая свежее белое нательное белье. Подойдя к стопке летных синих комбинезонов, подобрал себе по размеру, надев, затянул ремни портупеи и сдвинул кобуру назад, на поясницу. Поменяв пилотку на более новую, стал искать среди хромовых сапог свой размер.
— Там кто-то есть! — воскликнул Виктор от входа, когда я вбивал одну ногу, замотанную новыми портянками, в сапог.
— Иду! — ответил я и, подхватив новенький вещмешок взамен старого польского, быстро переложил в него вещи и подбежал к воротам.
— Прям как с картинки! — невольно восхитился Виктор, отрываясь от наблюдения.
— Угу, иди прибарахлись, а я посмотрю, что ты тут увидел. Кстати, где ты заметил движение?
— Вон там, где сгоревший бензовоз стоит. Вроде человек был.
— Понял, ну все, иди, а то как бы нам отсюда бежать не пришлось.
Виктор немедленно скрылся в глубине склада, а я, достав бинокль, присмотрелся к кромке леса, где стояли остовы нескольких машин непонятного назначения.
Виктор не ошибся — там действительно оказалось несколько человек. Судя по всему — такие же окруженцы, как и мы.
— Вить!
— А?
— Там вроде наши, — просветил я его.
— К ним пойдем? — спросил он, гремя чем-то.
— Не, погодим немного, что-то они тоже медлят.
Через пару минут группа людей, в которых я уже точно опознал бойцов Красной Армии, вышли на открытое пространство и напрямую направились к бревенчатому зданию штаба.
— Вот идиоты, не могли, как мы, по лесу? — пробормотал я, продолжая отслеживать их перемещение с помощью бинокля, хотя и так было хорошо видно. Четырнадцать человек. Совершенно без оружия. Пустые ремни — и все, ни ножей, ни подсумков! Не нравилось мне это.
Вдруг приближающиеся бойцы остановились и дружно закрутили головами. До меня тоже долетело стрекотание двигателей, причем явно мотоциклетных.
Один из красноармейцев повелительно махнул рукой, показывая на здание штаба, и вся группа стремглав понеслась к нему.
«Не успеют!» — понял я, увидев, как на аэродром выехали два мотоциклиста-одиночки.
До штаба оставалось метров двести, когда мотоциклисты, поняв, что перед ними безоружные, дали газу и, быстро догнав беглецов, принялись хохоча гоняться за ними, стараясь сбить с ног.
— Что тут? — спросил меня подбежавший сзади Виктор.
— Немцы наших гоняют, — ответил я. Приклад карабина плотно уперся мне в плечо. Приложившись щекой к ложу, я прицелился. Рядом щелкнул затвором Виктор.
— Твой левый, мой — тот, что с автоматом.
— Понял, — довольно лаконично ответил парень.
— Огонь! — скомандовал я, нажимая на спусковой крючок.
Наши выстрелы почти слились в один. Мотоциклист, в которого я стрелял, упал, и к нему сразу же метнулись четверо бойцов, разоружая. У ефрейтора был прекрасно пристрелянный карабин, да и мои руки росли из нужного места. А вот второй немец, прижавшись к бензобаку, стал давить на газ, пытаясь скрыться.
— Бл…!!! Витя!!! — заорал я, передергивая затвор. Наши выстрелы снова прозвучали в унисон.
На этот раз мне не повезло, но, к моему удивлению, попал Виктор. Проехав еще метров сорок, мотоцикл завалился набок и, крутнувшись на месте, замер. Дозаряжая карабин, я вышел из ворот склада, сказав парню:
— Молодец. Чего с первого раза прощелкал?
— Поправку неправильно взял, — виновато вздохнул он.
Как и к первому, ко второму мотоциклу тоже рванулись бойцы.
Тот, что командовал среди них, — я запомнил его по плотной фигуре, — что-то приказав своим, направился к нам в сопровождении еще одного красноармейца.
Несмотря на то что с момента бега прошло уже минуты две, и подходивший сержант, и его боец продолжали тяжело дышать. Их гимнастерки избороздили мокрые пятна пота.
— Спасибо, парни, если бы не вы, то даже не знаю, что было бы, — усталым голосом сказал сержант с пехотными эмблемами в петлицах, жадно пройдясь глазами по нашему оружию.
— Да о чем вы, свои же люди, — ответил я, пожимая плечами, недовольно разглядывая сержанта. Его действия мне не понравились, и я просто горел от негодования. Как же так? Опытный командир, а допустил такую ошибку, вывел людей на открытое пространство.
— Командир отделения шестнадцатого стрелкового полка сержант Иванов, — кинув руку к пилотке, представился он.
— Красноармеец Вихров, пулеметчик, — после сержанта представился парень лет двадцати пяти.
— Красноармеец Васечкин, комендантский взвод города Лиды.
— Где мы, а где Лида, — удивился сержант.
— Я был в боевом охранении колонны с боеприпасами, — слегка робея, пояснил Вася.
— Понятно. А вы? — повернулся ко мне сержант.
— Вячеслав Суворов, будущий летчик-истребитель, — в свою очередь представился я.
— Так вы не боец Красной Армии?
— Нет, мне еще семнадцать. В этом году я должен был поступить в авиационное училище, но оказался тут. Теперь даже не знаю.
— Если ты не являешься бойцом Красной Армии, то откуда у тебя оружие и форма? — спросил сержант.
— У меня встречный вопрос: ГДЕ ВАШЕ оружие?
— Долгая история, — вздохнул сержант и спросил: — Так как? У меня кроме ракетницы ничего нет. Вон, только что с немцев сейчас снимем, и все.
— Да понял я. Давайте отойдем, поговорить надо, — предложил я.
Мы с сержантом отошли в сторону, чтобы бойцы нас не слышали, и я высказал все, что о нем думаю, особенно о его командирских умениях. Надо сказать, что хоть Иванов и был ошеломлен и недоволен, но ошибку свою признал, о чем и сказал мне:
