Михаил Гуткин - Попадать, так с музыкой!
— Поняла. Буду учиться и тебе докладывать. А теперь вопрос из другой оперы. Скажи, вот то нападение произошло далеко отсюда?
— Что считать далеко. По расстоянию примерно километров пять. Пешком далеко, на мотоцикле почти рядом. А что тебя интересует?
— Да вот, завтра воскресенье — занятий нет, хочу сходить туда. Может, если окажусь на том месте, то память вернется.
— Ну, сходи, попробуй. Только у меня завтра будут дела, и тебе придется добираться туда одной. Не боишься?
— А чего бояться. О том, что я туда собираюсь, знаешь только ты. Никто за мной здесь не следит. Да и туда я не пешком пойду, а устрою пробежку. Фиг меня кто догонит. Автомобили-то только у наших.
— Ну, ты рисковая девушка. Ладно, в конце концов, это твоя голова.
Утром, сразу после традиционного стакана молока с хлебом, я оделась в свою тренировочную форму, вышла, осмотрелась и побежала. Прохладное апрельское утро, но солнышко уже встает. Днем будет вполне тепло. А мне надо найти рюкзак, кое-что оттуда достать, а остальное перепрятать подальше и понадежнее. Воздух чистый, сплошная экология, бежать одно удовольствие! Только надо отсчитывать километры. Впрочем, если поглядывать на кювет, то следы свалившегося туда автобуса еще должны быть хорошо заметны.
Так оно и оказалось! Следы колес, поломанные ветки кустарника я увидела издалека. Время я не засекала, но по внутренним часам так примерно и выходило, что минут за сорок я пробежала около пяти километров.
Осмотрелась — никого. Теперь в лес. Вот, кажется, где я лежала? Так, а где та ель? Ух, в темноте я не разглядела, а теперь вижу, что тут несколько больших елок. Придется залезать под каждую. И при этом следить, чтобы на одежде не осталось иголок, а то могут возникнуть непредвиденные и очень нежелательные вопросы. Например, куда перепрятала парашют? Поэтому сначала выломаем палку — вот эта подойдет. Через пару минут я поднимала палкой нижние ветки и разглядывала, что там внизу. У третьей елки мне повезло. Вот он, рюкзачок! Как я по тебе соскучилась. Теперь можно не беспокоиться за лекарства, за инвентарь и вообще подготовка теперь пойдет по плану. Вот только, как его поаккуратней вытащить? Я остановилась и призадумалась. Вдруг за спиной раздался знакомый голос.
— Вам помочь, Анна Николаевна Истомина?
—--
1) Черт побери
2) Поцелуй меня в зад
11
Я подскочила от неожиданности и развернулась. Конечно, это стоял лейтенант Вася, заложив руки за спину, и радостно лыбился на меня. От неожиданности я ляпнула полную глупость.
— А как ты сюда попал?
Он улыбнулся еще шире и ничего не ответил на этот дурацкий вопрос. Он знал место и знал, что я тут буду. И либо приехал заранее, либо пробрался какими-нибудь тропками, срезав часть пути. Скорее первое. Мотоциклом быстрее, чем бегом, поэтому я ничего и не услышала — он меня просто здесь ждал.
— И что, теперь вы меня арестуете? И где взвод автоматчиков, которых я сама же и натренировала?
— А мне казалось, что мы уже неделю на ты? Или ты имеешь в виду органы НКГБ? Так я пока даже Валентину Петровичу ничего не доложил — признаюсь в должностном проступке. Поэтому и никакого взвода здесь нет.
— Ты хочешь сказать, что о рюкзаке кроме тебя никто ничего не знает?
— Именно так.
— И не боишься, что ради сохранения тайны я тебя здесь пристукну и хорошенько запрячу? Пока еще найдут. А тем временем выполню все свои шпионские задания?
Моим голосом можно было, наверное, заморозить бочку кипящей воды. Но Вася даже не подумал вытаскивать руки из-за спины. А его револьвер оставался в кобуре.
— Ну, во-первых, никакая ты не шпионка, а просто зачем-то попала сюда из будущего. Надеюсь, что мне расскажешь. Во-вторых, ты никогда не убивала людей, хотя и умеешь это делать. Не думаю, что захочешь начать с меня. Но главное, что я хочу предложить вариант, который, очень надеюсь, понравится тебе намного больше, чем убийство лейтенанта госбезопасности.
В голове у меня застучали молоточки. Я начала догадываться, какой вариант хочет предложить лейтенант Вася. Но хотела, чтобы он высказался до конца. Надо его подтолкнуть.
— Попробуй, предложи. Но это должно быть действительно интересное предложение.
Он вздохнул, потом еще раз глубоко вздохнул и сказал:
— Выходи за меня замуж.
Я уже была готова к этим словам, но все равно крепче схватилась за палку, чтобы не упасть.
— А как товарищ капитан отнесется к твоей женитьбе на девушке ниоткуда, без памяти и без документов?
— Я не получил ответа на свой вопрос, поэтому на твои вопросы не отвечаю.
Ну что. Все понятно. Мне сделано предложение, от которого я не могу, а, главное, гори оно все огнем, не хочу отказаться.
— Так ты вопроса не задал, ты сделал предложение, — я решила хоть на чуть-чуть затянуть свой ответ, — на которое я, по зрелом, пятисекундном размышлении, решила согласиться.
С этими словами я подлетела к нему и ухватила так, что мы оба чуть не грохнулись на землю. Он тоже обхватил меня, и минут на пять мы выключились. Наконец, я чуть отстранилась и повторила вопрос: "А как отнесется начальство?". Тут Вася повел меня к тому стволу, на котором я уже сидела дней десять назад, усадил, сел рядом, обнял и заговорил.
— Совершаю еще одно должностное преступление. Передаю разговор, который состоялся у меня с капитаном, после той вашей встречи и игры в шахматы.
Валентин Петрович тогда зашел в кабинет, приказал мне сесть, сам уселся за столом и стал поглаживать затылок — значит, не мог решить с чего начать. Наконец он спросил:
— Ну и как тебе эта больная на голову, но прекрасно играющая в шахматы и свободно цитирующая точно к месту не очень распространенные литературные произведения девица?
Сама понимаешь, отмолчаться я не мог, а выкладывать все, что выяснил, не хотел, потому что не знал, как Валентин Петрович к этому отнесется.
— Странная девица, товарищ капитан. Видно, что не местная и что оказалась совершенно не готова к той ситуации, в которую попала. Но на шпионку не тянет. Ни по возрасту, ни по поведению. А с этой странной потерей памяти вообще ничего понять не могу. Это помнит, а это не помнит. Пока ей предъявить совершенно нечего, кроме того, что помогла захватить живьем Таращука. Но этот факт ей в плюс, а не в минус. Да, документов нет, плохо, но это не по нашей части — это к милиции. Хотя я бы не торопился туда переправлять ее дело. Но собственно и дела-то нет. Есть просто бумага, на которой я уже изложил эти свои соображения, и которую подшил в папку. Как эта папка будет пополняться и будет ли пополняться вообще, я пока не знаю.
Капитан снова помолчал и продолжил.
— А теперь слушай меня внимательно, Василий. Папку твою я, конечно, уже просмотрел. Про подобные потери памяти мне известно. Врачи называют это ретроградная амнезия. Так считает и Сергей Палыч. НО. Эта девчонка все или почти все врет. Доктор хорошо разбирается в сотрясениях, но я еще лучше разбираюсь в людях. Никакой амнезии у нее нет, все она прекрасно помнит. Это первое. Просто она, как ты правильно отметил, неожиданно попала в совершенно незнакомую для себя ситуацию без документов и без денег, да еще и голову повредила. Вот и выкручивается, как умеет. Допуская при этом одну ошибку за другой. Второе. Никакая она не шпионка — это тоже очевидно. Не те реакции, не те приемы. Не тот взгляд, если хочешь? А про возраст я уже и не говорю. В глазах сильнейшее беспокойство, но нет никакого страха перед органами. Значит беспокойство связано с чем-то другим. Вот и выясни с чем. Материалы по ней мы никуда передавать не будем. Начальство голые факты не очень-то любит. Ему сразу нужно и факты, и анализ, и рекомендации. А у нас кроме куцых даже не фактов, а фактиков ничегошеньки нет. Милицию пока оставим в стороне. Короче, возьми ее под плотный контроль или, скорее, не под контроль, а под опеку. Знаешь, я недавно читал детям сказку про двух лягушек, попавших в сметану. Одна побарахталась, решила, что все бесполезно и утонула. А вторая барахталась из всех сил, не сдавалась, в конце концов, сбила из сметаны масло и выпрыгнула. Вот эта девица чем-то напомнила мне вторую лягушку. Она всегда будет барахтаться и никогда не сдастся. Так что пристрой ее на работу. Может она действительно окажется неплохим преподавателем физкультуры. Попробуй ее в роте.
А в конце добавил еще слова, которые я от него совсем не ожидал.
— Вот тебе бы такую жену. Она не чета той вертихвостке. На эту всегда сможешь положиться.
— Так значит, ты просто выполняешь пожелание капитана? — как бы возмутилась я. — А у самого глаза где были?
— Глаза были, где надо. Я ведь к этому времени уже исследовал твой рюкзак, видел твой странный паспорт, в котором зафиксировал главное — что ты 1990 года рождения и что тебе сейчас девятнадцать лет — у тебя там оказалась газета, датированная 2009 годом, а арифметику я знаю. По математической книжке можно сказать, что ты учишься в техническом высшем учебном заведении. Осталось неизвестным только, зачем и как ты сюда попала.
