Лиза Гарднер - Третья жертва
Рейни поняла, что пора включаться. Она повернула Дэнни на живот, и теперь он лежал в восьми или девяти футах от трех застывших навсегда жертв. Действуя по инструкции, развела руки и ноги. Обыскала. И, не найдя больше оружия, завела ему руки за спину и надела наручники.
– Дэниел О'Грейди. – Рейни рывком подняла мальчика на ноги. – Вы арестованы. У вас есть право хранить молчание. Все, что вы скажете, может и будет использовано против вас в суде.
– Ничего не говори. Ни слова, – резко бросил Шеп. – Ты меня слышишь, сынок? Ничего не говори!
– Помолчи, Шеп! Ты не можешь давать такие советы собственному ребенку и сам прекрасно это знаешь. Ты понимаешь свои права, Дэнни? Понимаешь, что ты арестован за то, что сделал здесь, в школе?
– Ни слова, Дэнни! Ничего не говори!
– Шеп! – снова предупредила Рейни, но это было уже неважно.
Дэнни О'Грейди даже не посмотрел на отца. Он стоял понуро, опустив плечи, в черной, слишком большой для него футболке «Найк», измученный и осунувшийся. Какое-то время он молчал, потом выдавил из себя:
– Да, мэм.
– Ты это сделал? – уже мягче спросила Рейни и услышала в своем вопросе смятение и замешательство. Она знала этого мальчика едва ли не с самого его рождения. Знала, что он хороший ребенок. Он носил подаренный ею значок помощника шерифа. Да, Дэнни был хорошим мальчиком. – Ты застрелил этих людей, Дэниел? Ты убил маленьких девочек?
И он ответил ей тихим, отстраненным голосом:
– Да, мэм. Думаю, что это сделал я.
Глава 5
Вторник, 15 мая, 15:13
Они молчали, Рейни и Шеп, пытаясь, каждый по-своему, переварить услышанное. Шеп не стал ни оспаривать признание Дэнни, ни утверждать, что они не так его поняли, ни даже напоминать ей, что Дэнни – его ребенок. Похоже, заявление сына не просто ошеломило шерифа – оно раздавило его.
Рейни, со своей стороны, так и не придумала, что еще сказать. Она только что услышала признание, и ее обязанность как полицейского определялась четко и ясно.
Подведя подозреваемого в убийстве к передней двери, Рейни замерла от неожиданности – в лицо ей ударили с десяток вспышек. Пресса прибыла. Дело дрянь.
Она торопливо отступила, дернув в сторону Дэнни, пряча его от бьющего в глаза света и града вопросов. Тот посмотрел на нее растерянно и робко, словно не понимая, что происходит, но подчинился, покорно, без возражений. И от этого взгляда ей стало не по себе – уж лучше б он не смотрел на нее так.
С минуту они втроем, словно беглецы, стояли, прижавшись к стене.
– Тебя не должны видеть с нами, – сказала Рейни, поворачиваясь к Шепу.
– Я не оставлю его одного с тобой.
– Ты здесь ничего не решаешь. Я могу допросить Дэнни без тебя. И в тюрьму могу отвести без тебя. Да ты и сам это знаешь.
Шеп нахмурился и бросил на нее недовольный взгляд, но сказанное проглотил. По законам Орегона никаких особенных привилегий подозреваемые в убийстве подростки не имели. Поскольку Дэнни было больше двенадцати лет, он нес полную уголовную ответственность за свои действия. Он обладал теми же правами, что и любой другой арестованный, и мнение родителей в данной ситуации никакого значения не имело. Самое лучшее, что могли сделать для сына Шеп и Сэнди, это нанять хорошего адвоката. Да радоваться, что их ребенку еще нет пятнадцати, – в противном случае он подпадал бы под статью 11 и проходил по делу как взрослый. И еще больше радоваться, что в Орегоне нет закона о предотвращении допуска детей к оружию, по которому Шеп и Сэнди несли бы уголовную ответственность за то, что оно попало в руки несовершеннолетнего.
– Что ты хочешь сделать? – спросил Шеп.
– Снимай рубашку.
Он взглянул на сына и, поняв, что задумала Рейни, принялся расстегивать пуговицы на форменной рубашке. Под ней обнаружилась простая белая футболка, заношенная и застиранная. Без рубашки Шеп меньше походил на шерифа и больше на обычного человека, отчего сердце у Рейни дрогнуло. Ей это не понравилось.
Шеп накинул рубашку на голову Дэнни и аккуратно расправил складки, как будто сын был стеклянный и он боялся, что может по неосторожности его разбить.
– Все будет хорошо, – прошептал шериф и снова посмотрел на Рейни, покорно ожидая следующего приказа.
– Иди и найди Люка. – Голос ее дрогнул, и она кивнула в сторону восточного выхода. – Пусть подъедет туда на патрульной машине.
– Я хочу поехать с Дэнни.
– Нет. Люк найдет кого-нибудь из полиции штата, и они поговорят с Дэнни. Да не смотри ты на меня так. Сам знаешь, как это делается. Вы с Дэнни были вместе. Одни. Он твой сын. Нам нужно знать, что он тебе сказал. Что сделал. Почему ты оказался один на месте преступления и почему, – тут она позволила себе намек на улыбку, – едва получив звонок, назначил ответственным своего заместителя.
Рейни посмотрела шерифу в глаза и впервые увидела, как они вспыхнули.
– Ты же ни на что такое не рассчитывал? Не надеялся, что я спущу все на тормозах?
Шеп не ответил.
– Ты ведь уже знал, да? Услышал новости и понял, что случилось, а?
– Все было не так.
– Я – твой друг, но даже я тебе не верю. Черт бы тебя побрал.
Все! Хватит! Сыта по горло. Она здесь главная. Впереди море работы: оформить арест тринадцатилетнего мальчишки, проверить его руки на пороховой след, выяснить, почему он открыл огонь в школе. Потом вернуться на место преступления, еще раз разобрать случившееся и попытаться влезть в голову человека, совершившего массовое убийство. И наконец, самое тяжелое – завтра утром или, скорее, вечером присутствовать при вскрытии двух девочек, которые погибли, держась за руки. Слушать перечисление полученных ими ранений. Снова представлять, какими они были, последние мгновения их жизни. И думать о том, что все это сделал с ними ребенок, мальчик, которого она знала лично и которым гордилась.
– Уходи, – сказала Рейни. – Найди Люка, и давай займемся делом.
– Сначала мне надо найти Сэнди, – упрямо заявил Шеп. – У нас есть друг… адвокат. Она может ему позвонить.
– Убирайся!
Шеп наконец отступил. В последний раз посмотрел на сына. Со стороны казалось, что он хочет сказать что-то еще, но не может найти нужные слова. Потом шериф повернулся и вышел через передние двери. Притихшая было толпа встретила его громкими криками. И тут Рейни уловила новый, только что появившийся звук – рубящий звук лопастей опускающихся вертолетов, прибывших наконец для эвакуации раненых.
А вот за телами убитых из службы судмедэкспертизы приедут еще не скоро, невольно подумала она.
Полицейскому Люку Хейзу стукнуло тридцать шесть; он был лысоват и уступал в росте большинству женщин. Недостатки компенсировала подтянутая фигура и плотное телосложение, что не только позволяло ему кружить головы дамам, но и давало преимущество в драке. И все же главным достоинством Люка, по мнению Рейни, были голубые, со стальным отливом глаза. Она видела, как он одним лишь взглядом усмирял пьяных дебоширов вдвое больших габаритов. Как гипнотизировал разгневанных домохозяек, заставляя их опустить любимый кухонный нож. Как однажды одним лишь суровым взором уложил на брюхо рычащего добермана.
Резкий, взрывной Шеп. Неугомонная, переменчивая, как апрельская погода, Рейни. Люк своим постоянным присутствием и спокойной улыбкой удерживал их крохотный отдел в равновесии.
Никогда прежде Рейни не видела его растрепанным. До сегодняшнего дня.
Ведя Дэнни к боковому, восточному выходу – в противоположной от места преступления стороне, – Рейни наткнулась на Люка у самой двери. Лысина у него блестела от пота, форменная рубашка промокла насквозь. Последние пятьдесят минут он изо всех сил старался удержать возбужденных, близких к панике родителей, не дать им ворваться в здание, одновременно записывая имена и показания свидетелей, и теперь лицо его несло печать напряжения.
– Ты в порядке? – сразу же спросил он Рейни.
– Вполне.
Люк стрельнул глазами в Дэнни, и его крепкие плечи, как показалось, поникли. Рейни догадывалась, о чем он мог подумать. Как они играли с пятилетним мальчуганом в их занимавшем одну комнату участке, пока шериф занимался делами. В полицейских и воров. Тук-тук-тук. Или в ковбоев и индейцев. Бац-бац-бац.
Знаешь, почему в больших городах так много проблем? Потому что у них там ничего подобного и быть не может. Им нельзя приводить детей в офис. Никто друг другу не помогает. Не удивительно, что у нас в Бейкерсвиле мало работы. Мы слишком заботимся о своих, чтобы еще и на дурости время оставалось.
– Давай займемся делом, – мягко сказала Рейни.
Люк вздохнул, кивнул и расправил плечи – готов.
Он встал справа от поникшего, съежившегося Дэнни и взял его под руку. Рейни встала слева и сделала то же самое. Раз, два, три! Они подхватили мальчика под локти и побежали к патрульной машине.
В школе было относительно тихо; здесь же, во дворе, на Рейни обрушилась волна звуков и ощущений. Ей как будто врезали под дых. Кричали репортеры, заметившие полицейских, выводящих из школы кого-то с накрытой головой. Кричали санитары, загружавшие в машину очередного раненого ученика. И дети, дети плакали в объятиях родителей. А одна мать отчаянно рыдала, упав на колени посредине двора.
