Владилен Машковцев - Время красного дракона
— Садись, полетай, Дуня. Да высоко не упорхни. Сделай два-три круга для пробы. И не вывались, держись крепче.
Дуняша села в корыто, лизнула черный камушек с белым крестиком:
— Вот моя мета, бабушка Веда! Я тоже ведунья, я Дуня-колдунья!
Корыто с Дуняшей выплыло в окошко, поднялось над ветвистым тополем, закружилось плавно под луной в ночном небе. Когда Дуня хлопала по деревянному борту корыта ладошкой, оно убыстряло ход, лихо разворачивалось. Верочка холодела от ужаса. Разобьется же ребенок!
— Ну, хватит, возвертайся! — потребовала Фроська.
— Хи-хи-хи! — показала Дуняша кукиш.
— Я тебе обдеру вичкой задницу, — пригрозила Фроська.
Непослушница улетела за облако, спряталась.
— Пусть порезвится, — улыбнулся Трубочист.
Фроська отошла от окна, принесла с кухни примус, поставила на огонь сковородку.
— Малыш, сходи в огород, поймай лягушку, — распорядилась она.
Деревянный Малыш явно перенимал дурные манеры гостей. Он борзо выпрыгнул через окно и вскоре вернулся с лягушкой, доложил:
— Я выпотрошил ее, вымыл. И укропу принес, лучку зеленого, чесночку.
Фроська бросила лягушку на сковородку, начала накрывать стол, принесла с кухни тарелки, вилки, ножи. Малыш плеснул на сковородку постного масла, перевернул скворчащий деликатес, посыпал его мелко нарезанным луком и укропом.
— Малыш, я уступаю свою порцию тебе, — отошел от стола Трубочист.
— Напрасно, это очень вкусно. И без лягушатины не постичь колдовства, чародейства.
— Хорошо, я съем одну лапку, — поморщился брезгливо Трубочист.
— Надо чуточку подсолить, — попробовала пакость Фроська.
Корыто с Дуняшей лихо влетело в окно, опрокинув горшок с геранью, который стоял на подоконнике.
— У, неумеха! — обругала Дуню Фроська. — Иди, вымой руки, садись за стол, лягушатина поджарена.
Верочка Телегина бурлила от негодования. Они замыслили накормить ребенка лягушатиной! Какой ужас! Ни стыда, ни совести у них нет! Разве может нормальный человек поднести ко рту лягушку? В книжках, правда, пишется, будто французы едят лягушек, устриц. Но ведь это — французы. Народ, можно сказать, не очень серьезный. Да и мало ли что не употребляют в разных странах. Кое-где саранчу едят, червей, осьминогов, змей и другую нечисть.
— Мне лапку, — попросила Дуняша, будто она пробовала эту дрянь не в первый раз, поэтому знает, что выбрать.
Шабашное застолье при зажженных свечах продолжалось долго. Фроська посадила Дуняшу на колени:
— На синюю пятницу, Дуня, мы с тобой слетаем на корыте к месту, где схоронена казачья казна: двенадцать бочек золота, двадцать серебра, кувшин с драгоценными самоцветами, кольцами, серьгами. Ты там, Дуня, оглядишься, место запомнишь.
— Будешь хранительницей сокровища, — жевал лягушатину деревянный Малыш.
Трубочист звякнул вилкой о тарелку:
— Неужели двенадцать бочек золота?
Фроська посмотрела на Трубочиста иронически:
— Ты полагаешь, что бочки большие такие, столитровые?
— Все бочки, Фрося, примерно — одинаковы.
— Бочата казачьей казны всего-то с ведро, но толстые, ядреные.
— Не гниют?
— Нет, они из лиственницы излажены.
— А Верочке нельзя ли почерпнуть с горсть из того клада?
— Не можно, и она не из круга колдунов. Дуняша вот может взять из кувшина ко дню своей свадьбы колечко, нательник и серьги.
— Я женюсь на Дуняше, — застучал в деревянные ладоши Малыш.
— Твою невесту зовут Матрешкой, — объяснил своему двойнику Трубочист.
— Не хочу быть деревянным, хочу быть живым!
Трубочист философствовал:
— Живых людей мало. Люди в большинстве — деревянные, поэтому и загораются с такой легкостью черным огнем.
Фроська встала из-за стола.
— Пора нам навестить кладбище. До первых петухов не так далеко. А Дуняшу надо показать бабке.
Трубочист вылез через окно в сад, принял Дуняшу. А она, глупая, радовалась:
— Хочу на кладбище к бабке, к бабушке Веде.
Следом за Трубочистом в окно выскочили Малыш и Фроська. До кладбища — рукой подать, с полкилометра. Верочка Телегина поднялась с постели и тоже вылезла через окошко под ночное, лунное небо. Она пригибалась, пряталась за кустами и плетнями, шла крадучись за шайкой Фроськи. За одним из камней Верочка Телегина прилегла, затаилась. На кладбище буйствовал шабаш скелетов, оборотней, мертвецов и нетопырей с танцевальным ансамблем голых ведьм. Один скелет наигрывал изощренно на балалайке, другой — на гармошке, третий — на скрипке. Упыри-вурдалаки стучали в такт по дырявым тазикам и ведрам. Молодые голые ведьмы исполняли канкан под визги и свист всей собравшейся нечисти. В центре оголтелого шабаша у костра стояла с посохом бабка Меркульева, труп которой исчез из морга и разыскивался милицией.
— Значит, она не умерла, скрывается на кладбище, — подумала Верочка Телегина.
Бабка Меркульиха ударила посохом по пустому ведру, которое держал услужливо перед ней скелет в шляпе и с галстуком — на позвонках шеи. Волосатый леший из Карагайского бора объявил:
— Господа скелеты, товарищи покойники, упыри, ведьмы и прочие оборотни! Сегодня у нас торжественная ночь. Мы решили создать на кладбище партийную организацию. Кто из вас желает стать коммунистом, подходите к вампиру, записывайтесь. Прошу по утвержденному ритуалу поднять хоругви, портреты-реликвии, транспаранты.
Нечисть подняла на палках портреты Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина, Молотова и Ворошилова. Скелеты и трупы раскачивали лозунги-плакаты: «Да здравствует мировая победа нечистой силы!», «Догоним и перегоним Америку по количеству вампиров!», «Социализм — это нечистая сила плюс массовые расстрелы», «Бесы всех стран, объединяйтесь!»
По предложению какого-то чудища, похожего на Карла Маркса, сборище вдохновенно заиграло на своих музыкальных инструментах и запело: «Вставай, проклятьем заклейменный весь мир голодных и рабов. Кипит наш разум возмущенный, на смертный бой пойти готов!»
Особый восторг у заклейменных проклятьем вызвал выехавший броневик, на котором стоял нищий Ленин. Скелеты умилялись тем, что одна штанина у вождя была оторвана до колена. На левой ноге — галоша, на правой — лапоть. Отрепья, дыры и заплаты у Владимира Ильича были еще живописнее.
— Учение Маркса всесильно, потому что оно верно! — провозгласил перед нечистью Ленин.
Скелеты зааплодировали бурно, один из трупов завыл по-собачьи. Молоденькие ведьмы запели хором, вскидывая ноги в танце:
— Учение Маркса всесильно, всесильно...
Ленин разволновался, снова выкрикнул:
— Социализм овладел умами миллионов, и он непобедим!
Ушастые нетопыри вопили:
— Социализм овладел умами миллионов! Умами трупов, скелетов, вампиров! Да здравствует Ленин!
— Слава вождю мирового пролетариата!
Владимир Ильич исторг последний свой афоризм:
— Партия — ум, честь и совесть нашей эпохи!
— Ни ума, ни чести, ни совести! — сказал вдруг леший, который ощупывал броневик вождя, постукивал по нему.
На кладбище воцарилась предскандальная тишина. Авторитет лешего среди нечисти был весьма высок. Вурдалаки и нетопыри сразу сгрудились возле своего лидера.
— В чем дело, товарищи? — спросил Ленин с броневика.
— А то! — начал объяснять леший. — Броневик-то у тебя поддельный, не настоящий: из фанеры он излажен, а не из железа.
Баба-Яга внесла ясность окончательно:
— Броневик украден с площадки детского садика, я тамо его видела надысь, когда в ступе пролетала мимо.
— И галоша у вождя краденая, видно ить! — воскликнул водяной, отряхивая тину.
— Слазяй с броневика! — приказал леший.
— И уходи из эпохи! — добавил какой-то упырь.
Правительница шабаша бабка Меркульиха спасла вождя от низвержения и позора:
— Чаво пристали к нему? Где энто мы добудем вам настоящего Ленина да ишо с настоящим броневиком? Радуйтесь, што энтого обалдуя на ночь из тюрьмы заполучили! И он ничем не отличается от настоящего. Даже ишо лучше всамделишного!
Самый толстый труп, поднявшийся из гроба запоздало, поддержал бабку Меркульиху:
— Товарищи, не надо забывать — для какой цели мы собрались! Наша задача создать на кладбище партийную организацию. Давайте не будем отвлекаться от повестки дня.
Владимир Ильич почувствовал поддержку, оживился:
— Прошу проголосовать, поднять руки — тех, кто считает себя членом нашей партии, одобряет большевистскую платформу!
За ленинские идеи кладбище проголосовало единогласно. Секретарем парторганизации избрали лешего. После этого — вождя мирового пролетариата отпустили. Ему предстояло за ночь объехать еще несколько десятков крупных кладбищ, где создавались партийные организации. Броневик с Лениным фыркнул мотором, пустил струю вонючего дыма и укатил в темноту великой России. Нечисть начала задавать вопросы своему партийному вожаку:
— Можем ли мы создать фракцию полусгнивших трупов? — прозвучало из толпы.
