Юрий Корчевский - «Качай маятник»! Особист из будущего (сборник)
Мы остановились, нашли комбата. Выглядел он обычно, при погонах, только небрит дня три. Да это простительно, не в театр вышел.
– Капитан Колесников, из фронтового СМЕРШа, – представился я, показав удостоверение.
Не глядя на него, майор обвел меня тяжелым взглядом и угрюмо бросил:
– Ну здоров, капитан. Что, одного заградотряда мало, так еще и СМЕРШ сюда прислали? А у меня тут все провинившиеся, так что искать никого уже не надо.
– Майор, я, как и ты, приказ выполняю.
– Ну, коли так, выполняй.
Майор повернулся и ушел. Хмурый он какой-то и не больно приветливый. СМЕРШ не любит или характер такой?
В штрафных ротах и батальонах воевали до ранения, которое снимало вину. Если везло и в бою не ранило, то штрафник отбывал свой срок – месяц, два, три. Только я не припоминал ни одного случая, кто бы оттянул свою лямку в штрафбате три месяца. Потери в таких подразделениях были просто ужасающие. После боя выбывало по смерти или ранению до семидесяти процентов переменного состава. Штрафников не жалели, бросали на сильно укрепленные позиции, причем часто без артподготовки. Получалось – вперед идти не дают вражеские пулеметы, сзади офицеры постоянного состава пистолетом тычут: «Вперед!» И отступать нельзя – под пулеметный огонь заградотрядов попадешь.
Мы оставили радиста в машине и втроем прошли по расположению батальона. Бойцы, хмуро поглядывая на взводных, сосредоточенно снаряжали магазины к винтовкам и автоматам – готовились к предстоящему бою, ведь патроны
им выдали в самый последний момент. Скользнув по нашим погонам взглядами, они молча переглядывались меж собой, сглатывая набегавшую слюну – скрывая свои мысли и чувства за внешним равнодушием.
А чего другого нам ожидать? Они видели в нас представителей армейской власти, не всегда справедливо применявшей силу.
Честно говоря, я даже не представлял, чем мне здесь заниматься. Изменников Родины и предателей в батальоне не было – те либо в лагерях сидели, либо в сырой земле лежали.
Подошел майор. Собрав командиров, он уточнил задачу, показывая рукой в направлении темнеющих вдалеке изб маленькой деревушки. Прозвучала команда: «Пристегнуть магазины, выдвигаться с командирами взводов к западной стороне леса».
Бойцы надели каски, построились в неровные колонны и пошли за командирами. Мы втроем последовали за ними на небольшой дистанции.
Штрафбаты состояли из постоянного и переменного состава. Для постоянного состава штрафбат был местом службы, а переменный – это непосредственно штрафники. Командиры из постоянного состава обладали несколько большими правами и властью над переменным составом. В случае отказа от выполнения приказа или других проступков могли без суда застрелить штрафника. Но и сами служили недолго. Хоть и не шли в передовых цепях, как штрафники, но огонь противника доставался и им. Были случаи, когда переменный состав в спины командиров стрелял.
Впереди началась стрельба. Со вскриком падали раненые, появились первые убитые. Мы видели, как бойцы залегли, отвечая редким огнем, – видно, берегли патроны. Но тут раздались грозная команда: «Не лежать, вперед!», подхваченная ротными по длинной цепи распластавшихся на земле бойцов. Один за другим они отрывались от земли и, пригнувшись, бежали к немецким траншеям.
Немцы встретили наступающие цепи шквальным автоматным огнем, но штрафники в каком-то невероятном исступлении упорно рвались вперед, на ходу стреляя по каскам врага, приникшего в окопах к прикладам автоматов.
До немецких траншей – сотни две шагов. Бойцы пробегали несколько шагов, падали, ползли, снова поднимались для рывка вперед, и опять падали на землю, увидев хоть маленькую складку, способную прикрыть от свистящих пуль.
В ход пошли гранаты. Разрывы гранат перекрывали крики бойцов, команды, стоны раненых. За дымом выстрелов и разрывов гранат я не заметил, как передние цепи наших бойцов ворвались в траншеи, и там сейчас шла рукопашная. Штыками, прикладами, кулаками бойцы били немцев – зло, отчаянно, насмерть. На некоторых участках бойцы, преодолев позиции врага, стали приближаться к ближним избам деревеньки. Уцелевшие гитлеровцы, отстреливаясь, отступали, пытаясь найти укрытие за бревенчатыми стенами изб.
Комбат в сопровождении двух бойцов перебежками бросился к деревне. Издали боем управлять невозможно, передовая – не генштаб, где можно проводить сражения на картах, планируя удары. Прошли.
Пора и нам – за ним, к сражающемуся батальону. Наша задача – быть там, где батальон, и мы побежали по полю в направлении деревни.
Вот и немецкие окопы. Много убитых, раненые – и наши, и немцы. Кто бредил, кто просил пить, отплевываясь от пыли, кто просил перевязать, кто-то умолял пристрелить, не в состоянии сделать этого сам. Глядеть на них было тяжело.
– Потерпите, братки, чуток, мы скоро вернемся…
Преодолев траншеи, мы побежали дальше – к деревне.
Посвистывали пули, но прицельной стрельбы не было, бой кипел в самой деревне.
Только забежали за крайнюю избу, как впереди что-то здорово жахнуло. Это не граната, слишком сильно.
Я выглянул из-за угла. Посреди дороги горел немецкий грузовик, вернее – его остатки. Кузова почти не осталось, кабину отбросило в сторону, чадно дымили колеса. Наверняка в машине были ящики с гранатами, пуля попала, вот и рвануло.
Навстречу нам двое бойцов несли тело. Я присмотрелся – майор.
– Ну-ка, бойцы, остановитесь. Что с майором?
– Взрывом зацепило – тяжело, в живот.
– Кто за него?
– Нету никого, взводные в атаке полегли, ротные – уже в деревне сгибли.
Бойцы двинулись с раненым майором в тыл. Выходит, из офицеров только я и лейтенанты мои?
– Давайте-ка, ребята, вперед, повоевать немножко придется.
Перебежками мы продвинулись на пару изб. А бой уже
дальше уходит, стрельба смещалась за деревню. Мы побежали догонять.
А штрафники уже из деревни вырвались и по полю шли, преследуя отступающих немцев. Немного штрафников осталось – сотни полторы, по численности, – на роту набирается.
Уже половину поля преодолели, как навстречу, из леска, танки выползли. Танки средние – Т III, и всего-то четыре штуки, только у штрафников из оружия винтовки да автоматы. Из них танк не подобьешь.
Мгновенно оценив безнадежную для себя обстановку – все-таки офицеры, хоть и бывшие, – штрафники повернули назад, к немецким окопам.
Добежав до окопов, я с лейтенантами спрыгнул к засевшим здесь бойцам. «Эх, батарею бы сюда, хоть «ЗИС-2», хоть «ЗИС-3», – подумалось. Немецкие Т III – это не «тигры» или «пантеры». Их из наших пушек запросто подбить можно. «А если артогонь по рации вызвать?» – мелькнула дерзкая мысль.
– Слушайте меня! Батальон остался без управления, ротные и взводные погибли. Пока я свяжусь с командованием по рации – машина наша вон там – и запрошу помощь, держать оборону! Это приказ!
Я повернулся к лейтенантам:
– Лейтенант Кошелев! Лейтенант Фролов! Остаетесь здесь и попробуйте организовать оборону. Я – к рации.
А сам – бегом через поле к рощице. Запыхался – давно уже не бегал по пересеченной местности. Радисту показываю – включай, а сам открытым ртом воздух ловлю.
Пока он с рацией возился, я отдышался слегка и определился по карте.
– Сучкова вызывай на связь!
Радист забубнил: «Третий, Третий…»
Через минуту протянул мне гарнитуру:
– На связи.
Я схватил наушники, приложил их к одному уху:
– Товарищ Третий, это Восемнадцатый. – Это был мой позывной на время операции.
В наушниках трещало, слышались голоса на русском и немецком, в общем – хаос.
– Слушаю тебя, Восемнадцатый! – пробилось неожиданно.
– Товарищ Третий! Артиллерийская помощь нужна. Немцы на танках в контратаку пошли, без помощи не удержимся.
– Ты что там – спятил? У батальона командир есть.
– Нет уже. Даю координаты.
Я продиктовал координаты западнее деревушки.
Полковник спросил неожиданно:
– А какое прозвище тебе под Ельцом дали?
– Леший!
– Не обижайся – проверка. Сейчас соединюсь, с кем надо, жди. Конец связи.
И я побежал обратно в деревню. Брать радиста с собой было рискованно.
Добрался до позиции, где находились мои лейтенанты. Половина штрафников успела с поля вернуться – подбирали трофейные автоматы, патроны и гранаты.
Танки ползли медленно, простреливая сектор перед собой из пулеметов. Снаряды берегли, из пушек не стреляли. Плоховато стало у них со снарядами в плотном кольце окружения, чай – не сорок первый год.
Вот уже ими пройдена большая половина поля. Еще пять минут – и они войдут в деревню. Тогда всем хана!
Трофейные гранаты – противопехотные, для танка они слабые, а больше у нас нет ничего, чтобы танки остановить.
