Владислав Конюшевский - Все зависит от нас
— Спи, часа два у тебя будет.
Времени отоспаться, у Серёги было даже больше, чем пара часов. Оказывается ночью, неопознанные и не отловленные злодеи, уничтожив пост охраны, рванули мост через небольшую речку Корле. Это конечно не Днепр, и даже не Москва-река, но машин возле переправы, которую с «шутками и прибаутками» густо висящими в воздухе, ударно ремонтировали сапёры, собралось достаточно. Там мы ещё часа полтора потеряли и поэтому приехав в штаб, только-только застали командующего, который уже собирался сваливать. Но всё-таки успели вовремя и Черняховский коротко ответив на приветствие поинтересовался:
— Сергей Андреевич, мне передали, что вы хотели со мной переговорить по какому-то важному делу? Я сейчас в тридцать третью армию собрался, может по пути поговорим?
— Нет Иван Данилович, в дороге о таком говорить не получится... Кстати, познакомьтесь — мой заместитель, Лисов Илья Иванович.
— Наслышан
генерал пожал мне руку
— Ну, если вы настаиваете, то прошу ко мне. Только сразу предупреждаю — больше часа уделить вам не смогу, на сегодня много дел запланировано.
— Часа я думаю, нам выше крыши хватит...
Черняховский, с некоторым удивлением посмотрел на свободно ведущего себя заместителя представителя спецгруппы ставки, но ничего мне не ответив, молча показал куда идти. А в его кабинете, Серёга сразу взял быка за рога:
— Товарищ Генерал армии, вчера, в районе Ротелюде, моими людьми было предотвращено готовящаяся покушение на командующего фронтом, то есть на вас. Покушение должно было быть оформлено под несчастный случай и уже сейчас, с практически стопроцентной уверенностью, я готов сказать, что готовились совершить его не немцы.
Черняховский, на мой взгляд, воспринял новость достаточно спокойно. Он закурил и подумав несколько секунд, уточнил:
— Не немцы? А кто это был, по-вашему?
— Предварительно можно сказать, что тут был замешан начальник одного из отделов СМЕРШ, тридцать первой армии.
— Так...
генерал прошёлся по кабинету и попросил
— расскажите, как вообще дело было и как вы вышли на исполнителей?
Гусев уложился буквально в десять минут. Говорил он точно, чётко — я даже заслушался, а потом, когда после его рассказа возникла пауза, спросил у комфронта:
— Товарищ генерал, не могли бы сказать, в последнее время, вы никому дорогу не переходили? Причём кому-нибудь из высокопоставленных и злобных? Этот человек должен обладать достаточной властью или связями, чтобы задействовать против вас офицеров СМЕРШ, но этой власти у него недостаточно, чтобы нагадить вам, так скажем официально. Поэтому всё и хотели оформить, под шальной снаряд...
— Нет товарищ подполковник. У нас тут не детский сад, чтобы обидами считаться. И дорогу, как вы выразились, я переходил только немцам! Там и ищите!
Черняховский обозлено прихлопнул ладонью по столу и Гусев, чтобы разрядить обстановку примиряющее сказал:
— Иван Данилович, вы не кипятитесь. Товарищ Лисов, конечно, торопит события, но глава НКВД уже в курсе произошедшего и доложит обо всём Верховному. Так что подобные вопросы, вам задавать всё равно будут. А Илья Иванович, интересуется не из пустого любопытства. Ведь мы сорвали только одно покушение и нет никакой гарантии, что не готовиться второе...
— Угу... И мы не следователи, чтобы всё это раскручивать. Нормальный человек поблагодарил бы за спасение жизни, а вы вместо того, чтобы нам помочь, кричите...
Я это пробурчал себе под нос, но генерал услышал. Смущённо потерев бровь, он хмыкнул и извинился. А потом, выйдя из-за стола, произнёс:
— Не поймите меня неправильно товарищи. Я действительно вам благодарен, но не считаю возможным вмешивать какие-то свои личные дрязги в это дело, или голословно обвинять кого-либо. Тем более, как говорили древние — предупреждён, значит вооружён. Так вот, я теперь предупреждён.
Гусев всё это выслушал и возразил:
— Извините Иван Данилович, это не может быть вашим личным делом. Вы, командующий фронтом и при этом, один из самых выдающихся наших военачальников, поэтому, потерять вас из-за каких-то как вы выразились дрязг, мы просто не имеем права.
— Это точно. Придёт на ваше место кто-нибудь вроде Жукова и всё что вы сохранили за все годы войны, положит под Кенигсбергом. Людей беречь, как это вы делаете, мало кто может...
При упоминании мною Жукова, Черняховский катнул желваки на щеках и отойдя к окну, несколько минут смотрел во двор. Потом он повернулся и сказал:
— Хорошо. Если вопрос стоит так... Но учтите — это только слова и никаких доказательств у меня нет... Полтора месяца назад, будучи в Москве на совещании, я крупно повздорил с Георгием Константиновичем...
— Прямо на совещании?
— Нет, уже после него. Разговор был приватный, но от этого особо острый. Жуков начал хамить в своей обычной манере, я тоже не выдержал и сказал всё, что о нём думаю. После чего маршал, пообещал мне очень недолгую жизнь.
Серёга поинтересовался у замолкшего генерала:
— А почему вы ничего не доложили Верховному?
Черняховский посмотрел на него, как на маленького ребёнка:
— Сергей Андреевич вы что? Я, генерал Красной Армии, буду жаловаться Верховному на угрозы маршала? Как это будет выглядеть? Не говоря, то что это совершенно не по-мужски, так это ещё и просто смешно — что это за боевой офицер, который угроз испугался? Как же он с врагом сражаться будет, если его словами напугать можно? Да и не принимал я их особо всерьёз. У Жукова характер взрывной, но чтобы пойти на такое...
Тут влез я:
— А из-за чего вы с ним поцапались? Почему маршал так взбеленился?
Генерал пожевал губами, в раздумьях, а потом махнул рукой:
— Вы наверное в курсе, что некоторые наши военачальники любят сувениры. Ну, так сказать — военные трофеи. Особенно, это стало заметно когда мы перешли границу СССР. В Европе много соблазнов... Только Георгий Константинович, отличается ОСОБОЙ любовью к подобным вещам. Когда я указал, что такое поведение не пристало советскому маршалу, Жуков начал орать. Хамить он умеет, поэтому разговор быстро перешёл в другую плоскость...
Мда... Про безудержную любовь к «трофеям», как мягко выразился генерал, я был в курсе. Если говорить прямо — мародёрничали все, по мере возможности. Кто-то больше, кто-то меньше, но чем выше звание, тем большее количество ценностей отсылалось на родину. Причём, если солдата, за явную мародёрку могли поставить к стенке, то генералитет, развернулся вовсю. Конечно, далеко не все, но как правильно сказал Черняховский — в Европе много соблазнов... Таких людей иногда арестовывали и даже судили, только общий напор любителей «сувениров», возможность ареста не сильно останавливала, тем более, что на всё это следственные органы, в основном смотрели сквозь пальцы. Да чего далеко ходить — тот же Гриня, в поисках подарков для своих подопечных девчонок, шмотки далеко не в магазине покупал. Да и я сам... Как-то в одной усадьбе, увидел шикарный меч и сдерживаться не стал — тут же его прихватизировал. А в другом доме, Марат нашёл похожий клинок и тоже его урвал. Мы с ним потом решили устроить рыцарские бои, с этими тяжеленными железяками, только Серёга всё испортил. Увидев сей средневековый махач, он молча отобрал у нас древнее оружие и запулил оба меча в ближайшее болото...
А по мелочи и вспоминать не хочется... Та же табакерка — старинная, серебряная с разными вензелями и финтифлюшками, зачем мне понадобилась? Табак я не нюхаю, да и в кармане не потаскаешь, но ведь тоже себе забрал — просто как красивую вещицу. До сих пор в вещмешке валяется...
Правда, тут всё зависит от размеров мародёрки. Я думаю, что солдат, набравший несколько коробочек швейных иголок, находится в своём праве — дома это дефицит. Да и не только я так считаю. Следователи военной прокуратуры, на подобное вообще внимания не обращают. А вот если какой-нибудь генерал, вывозит всё убранство из средневекового замка где-нибудь в Чехословакии, это кажется — чересчур. Интересно, в каких же количествах прибарахлялся «маршал победы», что ему Черняховский замечание посмел сделать? Эшелонами?
За подобными мыслями, я чуть не упустил окончание разговора. Генерал армии выговорившись повеселел и уже искренне, от всей души поблагодарил нас за предотвращение теракта. Воспользовавшись этим и подчеркнув особую роль сыгранную Козыревым, сказал, что буду ходатайствовать о его награждении. Черняховский в ответ, обращаясь к Гусеву, попросил дать представление на всех участников, а он мол с удовольствием его подпишет. На этой радужной ноте мы и распрощались.
Глава 23
А на следующий день, нас встречала весенняя Москва. Снега практически нигде не было, только изредка, в тёмных углах виднелись грязные, почти растаявшие остатки сугробов. Мы прилетели днём и сразу, на аэродроме сев в ожидающую машину, покатили на Лубянку. Я думал, Иван Петрович себе выберет новый кабинет, но он ожидал нас в бывших Бериевских апартаментах. Только секретарь сменился и увидев за столом в приёмной, знакомую физиономию Василия Кружилина, я обрадовался и тепло поздоровался с ним на правах старого знакомого. Вася тоже был рад меня видеть, только работа есть работа, поэтому после рукопожатия, он, доложив о прибывших, пригласил заходить в кабинет.
